Сергей Самаров - Оплавленный орден
– Это все здесь? – Устюжанин положил руку на пластиковый пакет, принесенный старшим лейтенантом.
– Все вместе. Там…
Логвинов перевел дыхание. Обычно немногословный, он с трудом подбирал слова, чтобы подробно рассказать о выполнении задания. Тем не менее продолжил:
– Но это все потом было. Сначала я подумал, что поджидать Урзаева на улице – не лучший вариант. Мало ли кто пройти может. Из окна кто-то посмотрит. В частном секторе люди к посторонним всегда присматриваются. Собаку Урзаев не держит. Погостить без хозяина можно. Замок на калитке мне не понравился. Кодовый, такой на подъездах многоэтажных домов ставят. Его отмычкой не откроешь, его только стальной линейкой. А я такую линейку с собой не захватил, не рассчитывал с таким замком встретиться. И потому, оглянувшись, просто перемахнул через забор. Двор он в порядке содержит. Дорожки у него выложены тротуарной плиткой, снег убран, все подметено. Следов оставить негде. В дом я забираться не стал. Это как-то выходит за образ гопника или бомжа. А я готов был только эти две роли исполнять. Не перестроился под домушника. И потому решил заглянуть в гараж. В нем, помимо ворот, еще дверь есть. Там замок простой. Отмычка с ним легко справилась. Изнутри закрываться не стал. Тогда Урзаев мог бы догадаться, что я не простой бомж, а ловушку ему готовил. Простой вор, если куда-то залезет, пути отхода себе не перекрывает. В гараже я полюбовался машиной. Кстати, на одометр посмотрел. На своей машине Урзаев почти не ездит. Пробег всего восемнадцать с небольшим тысяч километров. Бережет для чего-то. Я бы хотел на такой тачке покататься, но обстоятельства не позволили. Ключи от машины, кстати, на «торпедо» лежали. Покататься можно было бы. А я вместо этого нашел в гараже бумажный мешок и собрал в него все, что там на полках было интересного. Все, что мне понравилось, и даже то, что не очень понравилось. Мешок, чтобы заметно было, на заднее сиденье пристроил и дверцу открытой оставил. Словно постоянно в мешок что-то добавлял. Свет в гараже не включал. Фонариком обходился. Со светом нашел бы, может, и еще что-то.
– Ну, ты просто профессиональный вор, – усмехнулся подполковник. – Случись в армии очередное сокращение, не пропадешь, даже если настоящим бомжом станешь…
– Да, наверное, из меня мог бы получиться и неплохой вор. Меня поймать было бы трудно в силу профессиональных моих навыков, – спокойно, словно сам все это давно обдумал и просчитал, согласился старший лейтенант. – Но Урзаев этого не понимал и хотел меня поймать. Слышу я, значит, машина подъезжает. Я затих. Жду. Думаю, в гараж войдет. Люблю, признаюсь, людей приятно удивлять. И его надеялся так же… А он дворовые ворота раскрыл, заехал, перед гаражом остановился и в гараж, кажется, заходить не захотел. По крайней мере, ноги уже перед крыльцом о коврик вытирал. Аккуратный. Тогда мне пришлось о пустую канистру споткнуться и с полки ее уронить, чтобы он грохот услышал. Он услышал и сразу в гараж ринулся. А дверь для него уже открыта. Я около ворот оказался, в дальнем углу, и присел, за машину спрятался. Это ему дало время морально подготовиться и «закипеть», как чайнику. А когда горячий человек закипит, он хладнокровие теряет напрочь. Я знавал одного боксера, который на ринге был очень хорош. С хорошим поставленным ударом с любой руки. И, зная это, на улице никого не боялся. Но хладнокровия парню не хватало, он «закипал», и все мышцы у него сковывались. И вместо того чтобы бить, как полагается, он в кого-то вцеплялся, пытался перебороть или что-то такое же несуразное творил. Короче говоря, свои боксерские навыки напрочь терял. И даже ударить хорошо не мог. И только когда его начинали бить, в нем что-то просыпалось и начинались автоматические действия. И тогда же все благополучно заканчивалось. А сначала он становился недееспособным бойцом. Поэтому я, товарищ подполковник, в подобных ситуациях предпочитаю дать противнику «закипеть». Так мне бывает легче с ним справиться до того, как он оклемается. Но Урзаев, видимо, отсутствием хладнокровия не страдал. В гараж ворвался, увидел открытую дверцу машины, включил свет, понял то, что я пытался сделать, а потом и меня увидел. И бульдозером на меня попер. Очень уж он громадный, чтобы его просто так свалить. Я ударил точно в челюсть, руку себе отбил, а он даже не среагировал. Тогда я и подумал, что у него где-то штанга есть, «качается». Качки обычно считаются представителями тупой головы. Их долго бить приходится, прежде чем уронишь. Сказывается, видимо, всякая «химия» в мышцах. Она все ощущения и реакции замедляет. Но под следующий удар Урзаев блок поставил. И правильно поставил. Тогда я понял, что у него подготовка есть. Может быть, спортивная. Хотя вид спорта я определить не сумел. Для борца он бьет слишком правильно. Удар поставлен. И блоки выставляет правильные. Для качка слишком раскован в движениях и правильно скоординирован. Можно было бы подумать, что он занимался смешанными единоборствами, но возраст у него тот, что смешанные единоборства в нашей стране он уже не застал, как вид спорта, в период активной своей спортивной жизни. Не знаю. Короче говоря, подготовка у него есть. Сам атаковал тоже хорошо. Резкость и быстроту, конечно, с возрастом потерял. Но в остальном противником оказался достойным. С простым человеком с улицы справился бы за секунды. Мне пришлось сразу темп схватки взвинтить, чтобы он не успевал за мной. И так только завалил его.
– Серьезно побил хоть?
– С ним несерьезно нельзя было. Свалишь его несерьезно, он не вовремя в сознание придет, вцепится, когда его обыскивать будешь, и не отцепится, пока снова бить не начнешь. А хватка у него, кстати, борцовская. Наверное, все же борец. Может быть, из боевого самбо.
– Сломал что-нибудь?
– Нос у него и без меня был сломан. Может быть, и не один раз. Я головой по носу попал, только добавил. Вызывал болевые ощущения, чтобы сопротивление сломить [31] . Челюсть сломал точно. Плавающие ребра справа и слева сломал. Бил туда. Некоторое время дышать ему будет сложно. В остальном все нормально. Выживет.
– А что, мужик в самом деле крепкий?
– Не то слово. Рост, видимо, чуть меньше ста девяносто. Вес больше центнера. И жира, кажется, на мышцах не просматривается. Машина, а не человек. Но и машины, случается, ломаются.
– А машину, значит, ты угонять не стал? Если хороший автомобиль, можно было бы ее и угнать. Нам в отряде собственный транспорт тоже нужен.
– Нет. Это не та машина, что нам нужна. Только карманы вычистил и прихватил с собой пакет с обрезками меди. Там и листовая медь, и проволока. Бомжи за цветными металлами всегда охотятся. Они такое не упустят. Пакет в машине валяется. Принести?
– Оставь Ахунду Гафуровичу. Пусть он в лом сдаст.
– Я так и предполагал. Пусть сдаст.
– Он сам не лез в дело?
– Рвался. Я запретил. Просил пистолет ему оставить. Конечно же, не оставил.
– Ты с пистолетом ездил?
– На случай, если менты остановят до того, как я переодеться успею.
– Стал бы по полицейским стрелять? – удивился Виталий Владиславович.
– Разве обязательно стрелять, товарищ подполковник? Я не люблю много крови проливать. Можно только показать пистолет и отобрать у ментов оружие и средства связи. И ключи от машин. И пусть себе безоружными загорают. Бандиты же на них не каждую минуту наезжают. Можно было бы надеяться, что с ними все обошлось бы, – улыбнулся Логвинов.
– Резонно… – Устюжанин вывалил на стол содержимое пакета…
* * *Стянутую несколькими тонкими резинками толстую пачку стодолларовых купюр Виталий Владиславович равнодушно сунул в ящик стола:
– Пересчитывал?
– Обязательно. Ровно пять тысяч сто долларов. Пятьдесят одна купюра. Мелких баксов там нет. У меня вообще сложилось впечатление, что он собирался с кем-то за что-то расплачиваться. Доллары лежали отдельно от российских денег, в другом кармане.
– Или с ним кто-то рассчитался, – предположил подполковник. – Скажем, за гранаты «Герострат». Хотя это едва ли. Сумма никакая. Если только он поштучно их продавал. Хотя бы те четыре штуки. По тысяче двести пятьдесят. Для пробы. Испытание товара. И сто баксов за какие-то услуги. Или просто при подсчете ошиблись.
– Про какие четыре гранаты идет речь, товарищ подполковник? – не понял Логвинов. – Где-то четыре гранаты выплыли?
Виталий Владиславович кивнул и поделился информацией, полученной от командующего.
– Азербайджанские спецслужбы? – задумался Логвинов. – А что, вполне возможно, что за плечами у Урзаева подготовка спецслужб. Когда-то в КГБ тоже были инструктора. По крайней мере, «Альфу» и «Вымпел» неплохо, я слышал, «рукопашке» обучили. Факт известный.
– Бывшие бойцы «Альфы» и «Вымпела» все под присмотром. Но и кроме них есть кому нам противостоять. Как думаешь, этот парень может оказаться в прошлом сотрудником ПГУ? [32]
– У меня пока нет данных, чтобы так думать. Но предположить или даже просто допустить я имею право все. И я предполагаю, что бывшие сотрудники ПГУ просто так на улице не валяются, по крайней мере не за каждым углом, да и в бомжах редко ходят. Разведчик – профессия высококвалифицированная и всегда востребованная, в любой стране. Но у меня есть основания предполагать, что Урзаев не простой человек с улицы. Допускаю, он бывший спортсмен и просто имеет хорошую спортивную подготовку. Но что-то мне говорит, что его спортивная подготовка – это лишь один из элементов его основной подготовки, как профессионала. Вот затрудняюсь сказать, профессионала в какой области.
