Гуннар Столесен - Спутники смерти
— В чем дело? Вы по технике безопасности?
— Нет-нет. Я работаю частным детективом.
— Чего? — тут же встрял Терье Хаммерстен. — Частный нюхач? И какого хрена ты тут вынюхиваешь?
Я повернулся к нему.
— Я только что был у Метте Ольсен. Она-то ни о чем не знает. Но я исхожу из того, что вы находитесь под подозрением.
— Это в чем же?
— В двойном убийстве в Аньедалене.
— Ах ты, хрен легавый! Да я понятия не имею, о чем речь.
— Терье! — предупреждающе сказала ему сестра. — Не надо… — Она вновь повернулась ко мне и кивнула: — Мы знаем о том, что случилось. Мне позвонили из офиса ленсмана. Относительно Силье.
— Я так и думал.
— Мне даже дали перекинуться с ней парой слов.
— А ты-то тут при чем, хотел бы я знать! — вмешался Хаммерстен.
Но я не обратил на него внимания.
— Думаю, с Силье все в порядке. Она под присмотром, — сказал я его сестре.
Она горестно посмотрела на меня.
— Я… я надеюсь, — сказала она слабым голосом, но… Давайте присядем. Так что вы хотели мне сказать? Терье! Пожалуйста, принеси кофейную чашку из кухни…
Хаммерстен гневно фыркнул, но послушался.
На столе появилась кружка, и Труде Твейтен наполнила ее из термоса, стоявшего на низком столике, выкрашенном под тиковое дерево.
Я сел на стул, она — на диван, Терье Хаммерстен, не спуская с меня глаз, — на второй стул. Он скрестил руки на груди, готовый начать драку в любой подходящий момент.
— Это ужасно, то, что произошло во вторник… Сказала Силье хоть что-нибудь, что может пролить свет на это преступление? — обратился я к Труде.
Она прикурила сигарету и ответила:
— Нет-нет. Мы вообще очень недолго говорили — всего несколько слов. Она успела только сказать, что с ней все в порядке, все хорошо.
— Так она ничего не рассказала вам о том, что этому предшествовало?
— Нет.
— Ничего о том, что она подверглась насилию?
— Что? В таком случае он будет иметь дело со мной! Я гарантирую! — Терье Хаммерстен сжал кулаки и стукнул ими по столу так, что Труде Твейтен непроизвольно отпрянула.
Я взглянул на Терье Хаммерстена и подумал о своем. Труде Твейтен я сказал:
— Насколько вы с ней близки?
Она медленно затянулась, взгляд ее сделался сосредоточенным.
— Не слишком. Я навещаю ее время от времени, но… Ее приемные родители со мной не очень-то любезны, так что мне там никогда не бывают рады. Да и весь Аньедален ополчился против меня.
— Но, когда вы навещаете ее, вы же о чем-то разговариваете? Она поверяет вам свои тайны?
Она взглянула на меня почти разгневанно:
— А вы сами как думаете? Ей было всего пять лет, когда погиб ее отец. И с тех пор она живет в разных местах. Сначала некоторое время в Наустдале, потом в Аньедалене.
— А что случилось?
— В каком смысле?
— Вы сказали, ваш муж погиб.
— Да. И для меня это был настоящий крах. Абсолютный. К тому же у меня не все в порядке было со здоровьем. — Рука с сигаретой задрожала. — Не то чтобы серьезные наркотики, но — таблетки. И алкоголь. — Она скривила губы и добавила: — Плохой коктейль, особенно если в доме дети.
— Его ведь убили, да?
— Зачем спрашивать, если вы знаете? — вспыхнула она.
Я задержал на ней взгляд, но краем глаза заметил напрягшегося Хаммерстена и сказал:
— Но ведь преступление так и не раскрыли.
Руки у нее задрожали так, что она уронила сигарету. Та упала на стол, и она схватила ее, да так неловко, что по столу разлетелись искры. Судя по отметинам на столешнице, такое случилось не впервые.
— Да пошел ты!.. Ты что, не видишь, что мучаешь ее! — Хаммерстен приподнялся со стула.
Я встретил его взгляд с деланным спокойствием.
— Может, вы знаете что-нибудь об этом деле?
Он встал во весь рост и резко отодвинул стул назад. Я сделал то же, и он как-то сразу уменьшился в размерах. Он был меньше меня ростом, но ярость, бушевавшая у него внутри, пугала больше, чем его кажущееся преимущество в габаритах. Мы стояли, уставившись друг на друга.
— Терье! Успокойся… — сказала Труде со своего дивана. — Будут только неприятности. Меня вообще могут выкинуть отсюда. А я больше этого не вынесу!
Внезапно она расплакалась. Он перевел взгляд на нее, потом обратно на меня. Было видно, как он выбирает между тем, чтобы оторваться на мне на полную катушку, и тем, что сказала ему сестра. Он подошел ко мне совсем близко и тихо произнес:
— Я тут ни при чем. Кто говорит другое — лжет. А кто клевещет на Терье Хаммерстена — играет с огнем. Запомни мои слова, Веум. Играет, черт возьми, с огнем!
Я смотрел на него не отрываясь, приготовившись дать отпор.
— Да все уже давным-давно должны были понять, что это ложь! — всхлипнула Труде. — Анегар и Терье были лучшими друзьями! Мы ведь так и познакомились. Они ходили вместе в море, знали друг друга с самой юности. Терье бы такого никогда не сделал. Я и легавому тогда сказала то же самое, и всем остальным, кто спрашивал.
— А правда, что Анегар был замешан в дело о контрабанде спиртного?
Я по-прежнему буравил взглядом Хаммерстена, и ему пришлось ответить:
— И что? При чем здесь это? С такой алкогольной политикой — да весь стриль[12] в этом был замешан! Да для них это как социально-полезный труд — бухло возить!
Я усмехнулся.
— Полагаю, существуют разные мнения по этому поводу.
— Да одно там мнение! Денег много не бывает.
— А Клаус Либакк… — сказал я неожиданно.
На его лице отразилось заметное удивление, а выражение агрессивного азарта сменилось выжидающим прищуром.
— А что с ним?
— Вы знаете, кто это?
Он на секунду отвел взгляд:
— Это тот, кого застрелили, да? Вместе с его бабой?
— А вы, я смотрю, хорошо информированы.
Его темперамент тут же снова запросился наружу.
— Это ты к чему?
— Имена убитых полиция пока не разглашала.
За его твердым лбом пошла тяжелая работа.
— Но… легавый же сам сказал… Труде. Или она так поняла.
— Мы же знаем, где и с кем живет Ян-малыш, — объяснила Труде.
— Да, вы знали, — сказал я, внимательно глядя Хаммерстену в глаза. — Это же вы рассказали Метте Ольсен. Но откуда вы это узнали?
— Не твое собачье дело! — рявкнул он в ответ.
— Ладно. Вернемся к Клаусу Либакку. Он тоже принимал участие в контрабанде.
Труде прекратила плакать и подняла на меня внимательные глаза.
— Мог ли он быть причастным к убийству семьдесят третьего года, как вы думаете?
У Терье было каменное, никаких чувств не выражающее лицо. Но взгляд его был все такой же жесткий и злой. В конце концов он произнес:
— Да тогда бы я…
— Вы — что? Поступили бы с ним так же, как если б он был насильником Силье? А что, если это один и тот же человек? Получается, вы только что признали, что у вас целых два мотива для этого убийства. Вы сумели произвести на меня впечатление.
И тут… Проклятое самодовольство! Распетушился, внимание притупилось — потому-то и не успел закрыться от внезапного удара.
Его кулак шел мне прямо в лицо, но я инстинктивно увернулся, и удар мазнул по щеке и левому уху. Зато следующий был более точным. Он попал в грудь — я упал назад, опрокинул торшер, врезался в стену и медленно сполз по ней, пока не оказался на полу, ошалевший и оглушенный. Грудь тупо ныла, ухо саднило.
Надо мной стоял Терье Хаммерстен, готовый позаботиться обо мне, если я попытаюсь снова встать. Труде вскочила с дивана и схватила его за плечо, словно могла удержать.
— Терье! Не надо! Я же говорила! Меня выкинут отсюда…
Я посмотрел на них. Картинка перед глазами плыла. Какое-то мгновение, которое, впрочем, для меня длилось удивительно долго, мне казалось, что передо мной один человек с двумя головами, пришелец из неизвестных миров.
— Класс! — похвалил я. — Заявлять я на вас не стану, Труде, но только если вы сумеете успокоить этого… молотобойца.
Терье Хаммерстен опустил кулаки, сбросил руку сестры со своего плеча, отошел к окну и встал там спиной к нам, уставившись на дорогу, ведущую в центр Дале.
Все еще оглушенный, я медленно поднялся на ноги. Меня поташнивало, а перед глазами плясали серебристые точки. Да уж. Ну и кулачище у него. Я кивнул Труде — отчасти из благодарности, отчасти чтоб она не волновалась — я никому об этом не скажу.
— Как вы? — спросила она.
Я размял плечи, потер грудь и ответил:
— Могло быть хуже. — И, не глядя на Хаммерстена, добавил: — Думаю, мне пора.
— Так что вы на самом деле-то хотели?
Я посмотрел на нее:
— Не уверен теперь, что мне стоит быть честным с вами. Но кое-что важное для меня я узнал.
Терье Хаммерстен резко развернулся и снова подлетел ко мне. Но в этот раз я успел вскинуть кулаки, принять стойку и жестко посмотреть на него.
— Побереги здоровье, Веум, — прошипел он. — Будь, твою мать, осторожней!
