Виктор Доценко - Золото Бешеного
— Ну чего раскипятился? Это я так, к слову. Просто стало любопытно. — Мукасей пожал плечами.
— Вот и мне тоже интересно! — Мабуту вдруг весело засмеялся. — К чему бы это?
— К тараканам!
— Точно, к тараканам! — кивнул Мабуту.
Через пару дней приехали Фома с Бритым, привезли фотоаппарат со вспышкой, и Бритый профессионально снял Волошина.
— С чего это вдруг, на Доску почета, что ли? — спросил Волошин.
— И как ты догадался? — с серьезной миной отозвался Фома. — Совершенно верно: на Доску почета! — Он хохотнул, подмигнул Бритому, и они вышли из комнаты.
— Как я понимаю, скоро его заберут? — перехватил ребят Мукасей.
— Точно, Мука, завтра освободим вас от вашего квартиранта, — ответил Фома. — Так что присматривай повнимательнее, чтобы не сбежал в последний момент.
— Вряд ли он отважится, но учту. Во что его одеть?
— Я все привезу.
— Как скажешь. Мабуту приедет с тобой?
— Нет, только я. А с Мабуту увидитесь на следующей неделе; он говорит, что хочет с тобой поохотиться.
— Ну, братан! Обязательно что-нибудь придумает! — улыбнулся довольный Мукасей. — А у меня и ружья-то нет!
— Тоже мне забота… Ладно, бывай! — Фома крепко пожал калеке руку.
— Будь здоров и не кашляй, — осклабился Бритый и похлопал Мукасея по плечу. — Как техника, не барахлит? — кивнул он на кресло.
— Пашет, как часы. Заглядывай, Бритый!
— Как только, так сразу! Что передать Мабуту?
— Привет от нас с Зиной, больше нечего. — В голосе Муки послышалась грусть.
На следующий день ровно в одиннадцать Мабуту собственной персоной явился в номер Григория Марковича.
— Что, заждался? — спросил Мабуту, протягивая руку.
— Странно видеть вас в одиночестве, — усмехнулся Григорий Маркович.
— Они и сейчас при мне, просто остались за дверью, чтобы не мешать нашему разговору.
— Неужели все на мази?
— Мабуту всегда держит слово! Вот его документы, виза, заключение врача… — Он вытащил из внутреннего кармана пачку бумаг.
— Врача? Это еще зачем? — удивился Григорий Маркович.
— А как вы хотели его везти? Он же сдаст вас при первой возможности! Вот шприц с сильным снотворным, часа два проспит как убитый.
— Но этого же мало!
— Не беспокойтесь, все продумано. Вколете ему при подъезде к аэропорту, до отлета останется ровно полтора часа. А в самолете, думаю, проблем не будет: рейс-то не аэрофлотовский.
Вот ваши билеты: первый класс, компания предупреждена, что среди пассажиров будет лежачий больной.
— Вот это сервис! Предусмотрели все до мелочей. Прошу, ваши премиальные! — Григорий Маркович протянул пачку стодолларовых купюр: — Здесь двадцать тысяч.
— Благодарю! — Мабуту небрежно сунул деньги в карман.
— Кто отвезет меня в аэропорт?
— Фома и отвезет, заодно и подстрахует. Через полчаса спускайся к центральному выходу, он тебя встретит. Да, чуть не забыл! — Мабуту сунул руку под мышку и вытащил оттуда пистолет Макарова. — То, что просил. В аэропорту отдашь Фоме. Чтобы все выглядело натурально, поедете на «скорой помощи».
— Спасибо огромное! Надеюсь, не в последний раз… — Григорий Маркович с чувством пожал ему руку.
— Кто знает! Как Бог распорядится. — Мабуту пожал плечами. — Удачи! — Он не спеша удалился.
— Она действительно понадобится! — пролепетал Григорий Маркович почему-то взволнованным голосом.
Вещей у него не было. Аккуратно сложив документы в дипломат, он предупредил дежурную, что уезжает. Та появилась почти мгновенно, окинула взглядом номер:
— Вот бы все выезжали, как вы. Иногда та кое после себя оставляют
— просто жуть. — Она вздохнула.
— Все зависит от человека. — Григорий Маркович вытащил из кармана десять долларов и протянул дежурной.
— Ну зачем? — застеснялась она, тем не менее довольно резво, словно испугавшись, что постоялец передумает, взяла купюру и мгновенно спрятала в карман. — Спасибо! Приезжайте еще, будем рады!
— Непременно! — кивнул Григорий Маркович.
— Счастливого пути!
Он вышел из отеля и, сразу же увидев машину «скорой помощи», заспешил к ней. За рулем сидел Фома, а рядом с ним — Волошин, рука которого была пристегнута к ручке дверцы.
— Привет, Фома!
— Здравствуйте! Поехали? — Фома бросил нетерпеливый взгляд на часы.
— Да, только мы с ним сядем в салоне, — заявил Григорий Маркович.
— Хозяин — барин! — Фома повернулся к Волошину: — Смотри, тихо мне, как договорились! — Он отстегнул наручники. — Пересаживайся и без фокусов, а то шею вмиг сверну! Понял?
— Как не понять? — Волошин вздохнул, запахнул дубленку, вышел из машины и сел в салон. Рядом с ним уселся и Григорий Маркович.
— Поехали! — скомандовал он, и машина тут же тронулась с места.
— Может, вы мне скажете, куда меня везут? — спросил Волошин, вовсе не надеясь на ответ.
— А как вы думаете? — с улыбкой спросил Григорий Маркович.
— К вашему шефу, вероятно.
— Вот видите, сами догадались. Счастливчик!
— Почему это?
— Перед вами открываются такие возможности — любой позавидует.
— Интересно, какие? — Волошин говорил равнодушным тоном; по всей видимости, он примирился с собственной судьбой.
— Безбедная жизнь, машина, яхта, слуги… — мечтательно начал перечислять Григорий Маркович.
— Я, в общем-то, привык сам заботиться о себе, — спокойно прервал его Волошин. — Ваш хозяин находится за границей, не так ли?
— Снова угадали!
— Может, хотя бы страну назовете? Все равно узнаю, когда будем взлетать.
— А я и не собираюсь скрывать: мы летим в сказочный Сингапур. — Григорий Маркович улыбался, не обращая внимания на настроение и тон собеседника.
— Как же вам удалось устроить все: документы, визы, билеты? Кстати, как мое новое имя? И почему вы так уверены, что я не подниму шум в аэропорту?
— Уверен, вы будете вести себя тише воды ниже травы. — На лице Григория Марковича не мелькнуло и тени сомнения.
Волошин исподлобья глянул на него, да так, что Григорий Маркович добрым словом вспомнил дальновидного Мабуту. Он опустил стеклянную перегородку и обеспокоенно спросил Фому:
— Мы не опаздываем?
— Прибудем тютелька в тютельку! — усмехнулся тот. — Да и ехать-то осталось минут десять-пятнадцать: у нас же спецмашина. — Он гоготнул и тут же выругался. — У, черт!
— Что? — нахмурился Григорий Маркович.
— Гаишник со своей дурацкой палкой! — Фома сплюнул сквозь зубы.
— Может, не нам? — с надеждой произнес Григорий Маркович.
— В том-то и дело, что нам. Видать, что-то случилось. Ладно, документы в порядке, только бы этот не вякал!
Григорий Маркович повернулся к Волошину и откинул полу пальто — за поясом у него торчала рукоятка пистолета.
— Вот что, Валентин Владимирович, не вздумайте преподнести мне сюрприз — пристрелю, пикнуть не успеете! — Он говорил чуть ли не шепотом, в упор глядя на Волошина.
Сначала старик хотел что-то ответить, но потом передумал и бесстрастно пожал плечами, однако стоило Григорию Марковичу отвернуться и посмотреть, что происходит за окном, как старик мигом перевел взгляд туда же. Волошин ожидал увидеть пост ГАИ и по крайней мере двоих сотрудников, но, к своему глубокому сожалению, увидел только одного.
— В чем дело, лейтенант? — с улыбкой бросил Фома. — Подвезти в аэропорт за пузырем?
— Ты как в воду глядишь! — ответил тот. — Подбросишь?
Григорий Маркович невольно вздрогнул, услышав голос сотрудника ГАИ. Этот голос он запомнил на всю жизнь: он принадлежал Савелию. Григорий Маркович побледнел и попытался рассмотреть милиционера, но тот стоял вполоборота, так, что лица не было видно. Почуяв неладное, Григорий Маркович сунул руку под пальто, нервно вцепился в рукоятку пистолета и напряженно замер.
— Садись, лейтенант! — Фома кивнул на сиденье рядом.
— Если не возражаешь, я бы лучше поехал в салоне, а то еще на начальство наткнемся, — попросил гаишник.
— Как знаешь!
Савелий (а это, конечно же, был он) знал, что в машине трое: Волошин, Григорий Маркович и этот водитель, человек Мабуту. Он прошел мимо боковой двери и, чтобы водитель, наверняка следивший за ним в смотровое зеркальце, ничего не заподозрил, сделал выразительный жест, якобы желая помочиться.
— А, черт бы тебя побрал! — сквозь зубы процедил Фома. — Он еще и поссать решил!
— Ты что-то сказал? — нахмурился Григорий Маркович, но Фома не успел ответить: задняя дверца неожиданно откинулась.
Савелий сразу же обратил внимание на руку Григория Марковича под полой пальто, а также прочитал в его глазах такую решимость, что понял: миром здесь явно не кончится.
— Без глупостей! — выкрикнул он, выхватывая «Стечкина».
Григорий Маркович сразу припомнил эту фразу, что вырвалась из уст Савелия в тот самый день, когда он пришел за Ланой и вещами, чтобы бежать за границу. Не раздумывая, он выхватил пистолет, и в этот же момент его прошила короткая очередь. Еще двумя сквозь стеклянную перегородку Савелий прикончил Фому. Тот умер мгновенно, не успев даже ничего сообразить.
