Виктор Доценко - Кремлевское дело Бешеного
— Что ж, по домам? — предложил Скворцов.
— По домам или еще куда, но… — Бакурин поднял указательный палец кверху и ободряюще улыбнулся, — играйте, господа, играйте! И поддерживайте постоянную связь друг с другом.
Все зашевелились и начали подниматься. Увидев, что в темном туннеле забрезжил тоненький лучик света, указывающий путь к спасению, все как-то облегченно вздохнули; казалось, у них разом отлегло от сердца, ведь скоро все их драматические проблемы, которые так неожиданно возникли, счастливо разрешатся.
Большинство членов «семьи» укатили по домам. У Бакурина остались только самые близкие партнеры хозяина: Щенников и Калошин, которых, с интонацией Мюллера, задержал хозяин.
— А вас, Щенников и Калошин, прошу задержаться!
Когда они остались втроем, Бакурин сказал:
— Кирилл Сергеевич, пусть Скворцов занимается слежкой. У него это хорошо получается, а мы займемся другими, более важными делами. Нам надо подстраховаться. Нельзя же полагаться на эти хлипкие варианты, тем более такие, мне кажется, малоэффективные. Хотя, конечно, за Путина нам нужно держаться: именно он сейчас наиболее вероятный претендент на пост Президента! И нам нужно, поддержав его кандидатуру, сделать все, чтобы его рейтинг, если и не продолжал так расти, то хотя бы не падал.
— Ты уверен, что он когда-нибудь потом оценит нашу помощь?
— Понимаешь, Кирилл Сергеевич, из нависшей над нами беды можно выбраться с наименьшими потерями, либо физически устранив источник беды, либо подружившись с потенциальным врагом грозящего тебе! — назидательно произнес хозяин дома. — А если наш новый шеф окажется таким же неблагодарным, как и этот, тогда и придумаем, как с ним бороться.
— И сейчас что ты предлагаешь, Алексей Иванович? — спросил Калошин.
— Во-первых, нужно, не останавливаясь ни на день, продолжать «борьбу с чеченскими террористами». — Бакурин недобро усмехнулся. — А чтобы затянуть эту «борьбу» на возможно долгий срок, нужно поддержать любимые закулисные «игры» Велихова: пусть поактивнее помогает этим черножопым «чехам», а наши войска должны еще активнее мочить их! Как говорится, все при деле, а для народа зрелище! Во-вторых, морально уничтожить парочку Примаков — Лужков, для чего к купленному Велиховым Березненко следует прибавить еще и Болидзе: пусть на двух основных телеканалах и мочат эту «сладкую парочку»!
— Тут мы с тобой целиком и полностью солидарны, — переглянувшись с Калошиным, заявил Щенников. — Но что ты предлагаешь по нашей проблеме?
— Разве не ясно? Надо бороться с проблемами радикальными методами, хирургическими: рубить их, как говорится, под самый корешок. Я при всех не хотел распространяться, но мне кажется, в сложившейся обстановке доверять почти никому нельзя! Вы сами все слышали! Это надо же такое предложить: сидеть и ждать, пока само рассосется! Выборы-шмыборы, мать их ети! — Он смачно выругался.
— Однако идея с «Медведем», пожалуй, очень даже перспективна, — заметил Щенников.
— Так и я ее поддерживаю! — Бакурин нервно вскочил. — Мы должны костьми лечь, но сделать Госдуму ручной! Хватит кормить этих дармоедов! Сколько же денег стоило, чтобы провести нужный закон! А провал импичмента во сколько обошелся! Избраннички! Типичные проститутки ложатся под того, кто больше заплатит!
— Да, наш верный «сын юриста» за провал импичмента хапнул по самое «не могу»! — не без зависти заметил Щенников.
— А ты что, Валентин Николаевич, на его месте отказался бы? — с плохо скрытой иронией поинтересовался Бакурин.
— Шутишь, что ли?
— Вот я и говорю! Все мы и так много потеряли в играх с этой паршивой Думой, а ОН хочет и вовсе нас разорить, отобрать заработанное такой кровью! И верить в то, что ОН сменит гнев на милость, могут только такие придурки и трусы, как Левинсон. Потому-то я и доверяю полностью только вам, проверенным и закаленным «в боях» коллегам! Есть ли какая-нибудь гарантия, что кто-то из уехавших не дрогнет в последний момент? А то наложат в штаны и рванутся к тому же Фадееву стучать. И тогда уж никто не спасет: ни черт, ни тем более сам Господь Бог! Рисковать никак нельзя: мы сами все устроим.
— Да что устроим-то, говори ты толком?! — нетерпеливо воскликнул бывший генерал.
— У меня в «Кремлевке» есть один человек на крючке, да вы оба его знаете
— Лейбин Борис Михайлович.
— Да, знаю такого, — кивнул Калошин. — Ну и что? Чем может помочь в нашем деле этот докторишка?
— Он ведь руководит отделением кардиологии? — вспомнил Щенников, первым начав догадываться, куда клонит Бакурин.
— Точно! — подтвердил президентский зять. — Он как-то на сбыте наркотиков попался, а я его отмазал. Теперь Лейбин мне по гроб жизни обязан.
— Ну? — нетерпеливо спросил Калошин, все еще не понимая, куда Бакурин клонит.
— Не нукай, не запряг! — Алексею надоело разжевывать бывшему генералу суть дела.
— Операция! — шепнул, словно школьник, подсказывающий на уроке, Щенников.
— Или еще что-нибудь эдакое…
— Почти угадал, Валентин! — похвалил его Бакурин. — Я как-то разговорился с Лейбиным о здоровье нашего «отца нации», а он мне и ляпни: дескать, у Президента сердчишко на ладан дышит, того гляди, откажет. «Достаточно принять чуть большую дозу обычного лекарства и…» — он глубоко вздохнул и картинно возвел свои узкие глазки к потолку, — так прямо и сказал.
— Что это значит? — снова не понял Калошин.
— Да ты что, Кирилл Сергеевич, совсем отупел, что ли?! Или мозги все через член вытекли?! — в сердцах воскликнул Щенников. — Человек битый час тебе втолковывает, что достаточно лишней дозы витамина или там чего-нибудь еще — врачам виднее — и нашего хозяина кондратий хватит!
— Ну и что? Примчится реанимация и откачает, — сказал наконец-то понявший все Калошин. — Да еще и анализы сделает. Все и откроется, а это уж… даже и подумать страшно! — Он зябко передернул плечами, а на его лысеющей макушке выступил пот.
— Не успеет! — убежденно заявил Бакурин. — Мы будем наготове держать свою «скорую» со своей бригадой медиков, со своей охраной. Как только у хозяина начнутся проблемы с сердцем, мы помчим его в «Кремлевку», где наш Лейбин чуть-чуть переборщит с каким-нибудь лекарством. Все официально будет выглядеть, вполне естественно, никто ничего и не подумает. И анализы ничего не покажут.
— Да-а-а… — протянул Калошин, — задумано красиво! Осталось только найти человека, который этим займется.
— А вот ты, Кирилл Сергеевич, как раз и будешь этим человеком, — неожиданно и твердо произнес Бакурин.
— Почему это я? — удивился Калошин.
— Потому что именно ты спишь с медсестрой, которая делает уколы Президенту.
— Откуда!.. — удивленно воскликнул тот, но тут же осекся, вспомнив, что как-то сам по пьянке и трепнул Бакурину о необычайных прелестях Зиночки.
В молодости Кирилл Сергеевич Калошин был статным красавцем, гренадерского роста, однако имел один очень существенный недостаток, во всяком случае, так он сам считал, о котором первой узнала жена, а потом и эта медсестра Зиночка. При всех своих внешних достоинствах за всю свою шестидесятичетырехлетнюю жизнь других женщин, кроме жены, он не имел, хотя никогда не отрицал легенды о своих многочисленных гусарских победах.
Дело в том, что тот самый его недостаток для некоторых мужчин оказывался роковым: речь идет о его мужском «достоинстве». Оно было столь скромных размеров, что впору пришлось бы какому-нибудь лилипуту, и Кириллу с детства было стыдно оголяться перед своими сверстниками.
Юный Калошин оставался девственным до первой брачной ночи: стесняясь своей малюсенькой плоти, он никогда не доводил свои редкие встречи с девушками до интимна. А его будущая жена была настолько влюблена в красавца-гренадера — ей завидовали все однокурсницы, — что ей и в голову не могло прийти, какое разочарование ожидает ее уже в первую брачную ночь. Красавица Елена, вскружившая голову не одному десятку парней, но ни с кем так и не переспавшая до замужества, не только после первой брачной ночи, но после полугода замужества все еще оставалась девственной.
Доведенная до отчаяния, она ударилась во все тяжкие и вскоре родила мальчика, потом и девочку. Если сначала у нее часто возникало желание разойтись с этим, как она его называла, «красавцем без собственного достоинства», то появившиеся дети и некое устойчивое положение, предоставлявшее ей относительную свободу, отчасти упокоили ее — она перестала намекать на его мужскую несостоятельность.
Тем более что неудачи в интимной сфере вполне компенсировались успешным продвижением по службе: уже в тридцать лет Кирилл стал подполковником и занимал должность заместителя начальника охраны первого секретаря Свердловского обкома КПСС. Именно тогда и обратил на него внимание будущий первый Президент России.
Причиной тому послужил совсем банальный эпизод. Обкомовская верхушка отправилась на охоту. Стояла ранняя осень. Было тепло, но слякотно. Вдруг Борис Николаевич поскользнулся на ровном месте и стал падать. Первым среагировал Кирилл, тогда еще молодой майор: он подхватил шефа под локоть и удержал на ногах, но впопыхах не заметил, что дуло карабина шефа направлено в его сторону. Грохнул выстрел, пуля попала Кириллу в плечо. Его откинуло на спину. Встревоженный Борис Николаевич склонился над ним.
