Николай Иванов - Черные береты
— Но это же подсудное дело! — перед глазами Андрея все еще стояло красивое лицо парня. Кстати, он и сидел на этом же месте, где сейчас оправдывает происшедшее Кот.
— Наверное, — неожиданно согласился начальник охраны. — Только кто заявлять станет? Каждый выходящий на бой знает, на что идет. Победит — обеспечит себе безбедную жизнь на некоторое время, проиграл — что ж, никто за руку не тащил, а подписка о добровольном участии в бою имеется.
— А если все-таки смерть?
— Похоронят красиво и с достоинством.
— На нашем кладбище? — вдруг осенила Андрея мысль. Что-то неясное пока, но уже тревожное выстроилось у него в мозгу: кладбище, гладиаторские бои, «санитарка» в аэропорт…
— Это нас тоже не касается, — вновь открестился от всего Кот. — Нас ничего не касается, мы — только охрана. Плесни-ка еще чуток.
Кладбище, «санитарка», смерть на ринге… Кладбище, «санитарка», смерть на ринге…
— Не залей, — вернул его к реальности майор.
— А кто эти парни? — не мог уйти от происшедшего Тарасевич,
— Русоволосый появился у них, — Кот специально выделил слово «у них», — месяца два назад. Имел одну победу — насколько я знаю. Черноволосый — милиционер. Капитан. Пока всегда побеждает. А ты? Ты бы смог его победить?
— Я? Я не собираюсь участвовать в этом.
— Я спрашиваю только ради интереса. Теоретически, так сказать — мог бы?
— Самое уязвимое у него место — его прямолинейность, он работает одними и теми же приемами. Хотя очень цепок и точен. Достаточно серьезный противник, — сказал Тарасевич.
— Ну, а если применить твою биоэнергетику?
Никогда прежде Кот не пытался выяснить у него, каким образом Андрей уложил троицу у кладбища в первый день знакомства. Никогда больше не применял этот прием Тарасевич на тренировках. Но, выходит, майор все помнил и знал. И, если смотреть его глазами на гладиаторские бои, Тарасевич — просто сущая находка, клад для таких игрищ, не говоря уже о других разборках. Да, можно было начинать новую жизнь, она — красивая, денежная, предлагается пока намеками, его втягивают в нее через бешеные «европейские» деньги и приобщение к сомнительным аферам. И согласись он сейчас на нее, просто кивни головой, тут же исчезнут десятки проблем. Правда, неизбежно возникнут новые, без этого нет жизни, но как хочется отбросить именно старые…
— Пойдем окунемся? — не дождавшись скорого ответа, прервал разговор начальник. Может, давая время подумать еще. Спустился вниз. — Авось какую рыбешку в бассейне и мы поймаем.
В бассейне плавали целых три цветастых игривых рыбешки. Они со смехом бросились в брызги, поднятые мужчинами, обвили их, словно водорослями, руками и ногами. От неожиданности Андрей пошел ко дну, с усилием дернулся, освобождаясь от пут, вынырнул на поверхность. И только проморгался — увидел Нину. Она входила в воду по ступенькам, глядя на него и кружащихся вокруг девиц. Не успел он еще что-либо предпринять, как его опередил Кот: мощными гребками майор бросил свое тело к секретарше, замер рядом, ожидая, когда Нина привыкнет к воде и окунется.
— Как сегодняшняя охрана? — кивнул он на подплывающего Андрея. — Не подводит?
— Не подводит, — ответила Нина и оттолкнулась от стены. Получилось, что отплыла от начальника к Андрею.
— Значит, утверждаем такой расклад и на будущее, — не стал плыть вслед за подчиненной майор.
«Нет уж, будущего у меня с вами не будет», — окончательно решил для себя Тарасевич.
7
Теперь он ждал только одного — обещанного паспорта. Кот молчал, и Андрей вынужден был томиться этим ожиданием. Единственное, что утешало — Нина теперь охотно отзывалась на приглашение попить кофе, и он все чаще проводил свободное время в «министерском» кабинете.
О проведенном на загородной даче вечере не говорили, словно его не было вовсе, но цепочка, которая выстроилась у Андрея в сознании с кладбищем, санитарной машиной и гладиаторским боем, не давала покоя. И он бы не был, наверное, омоновцем, если бы не начал осторожно проверять эту связь самостоятельно.
Первое, что сделал — съездил однажды к кладбищу. И хотя строители еще ковырялись с установкой общего забора, за те месяцы, которые прошли после знакомства с Котом, там уже вырос целый участочек надгробий. Андрей прошелся вдоль ровненьких рядков крестов и памятников, перечитал все фамилии, словно они могли подтолкнуть его к разгадке тайны. Если, конечно, она существует, а не плод его воображения.
Фамилии, конечно, ничего не объяснили. Судя по датам рождения и смерти — здесь покоились, по большей части, старики и старухи. Ничего особого не сказали и могильщики, с которыми Андрей присел покурить как один из поминальщиков.
Однако на третий раз, кажется, промелькнуло что-то подозрительное. В тот день состоялось сразу четверо похорон, и Андрею неожиданно бросилось в глаза малолюдье при погребении.
— Жил один, как перст, вот и проводить до могилы даже некому, — охотно пояснила одна из старушек, с которой Андрей подгадал уйти с кладбища. — А Степка знал, когда умирать: как все пропил, так и преставился.
— А вы соседка?
— Соседка. Хоть и помучил он меня своими выходками, да ж мы люди. Умершему да родившемуся нельзя без внимания, не по-христиански.
Эта загадка закручивалась поострее: на кооперативном кладбище с удовольствием хоронят одиноких и пьяниц? Откуда такая щедрость у людей, готовых перегрызть друг другу глотку ради выгоды или потехи?
Однако дальше удивления дело долго не продвигалось, тем более, что действовал Андрей более чем осторожно: узнай Кот его внимании к похоронным делам, восторга, надо полагать, не высказал бы. Но однажды промелькнула в разговоре уже с другой старушкой еще одна любопытная фраза:
— Хоть перед смертью-то Гришка пожил немного в свое удовольствие. Говорил, что застраховался, мол, ради нужд медицины, ему за это деньги и договор, что похоронят по-человечески. Не обманули, сама вижу, что не обманули. А нынче-то верить никому нельзя, особенно всяким фирмам.
— А кто застраховал-то? И от чего? На каких условиях? — сразу почувствовал легкое волнение Андрей.
— А кто ж его знает, поди, спроси у него, у Гришки-то. Ежели повстречаю на том свете, могу и поинтересоваться, коль снадобится. Ну, наверное, разрешил себя разрезать. Что им, ученым-то медикам, еще надо? Им лишь бы резать.
— А в какой морг забирали соседа-то вашего? — Андрей и не заметил, как подстроился под говор старухи. — Кто забирал?
— «Скорая» приехала и увезла. Мне-то откудаво знать, чьи мы становимся, когда помрем. Хорошо, что еще забирают. Аль не так?
«Так-так, все так», — согласился Андрей.
Разговор с бабулей выводил его на какую-то новую орбиту, в совершенно незнакомую сферу. Полученные сведения пока еще ничего не объясняли, не приблизили его к разгадке тайны ни на йоту, но все равно это была та ступенька, с которой более широко открывался горизонт. И первое, что осозналось — ответы нужно искать в области медицины. Если еще точнее — то в морге, куда поступают умершие. Что за договора они заключали? И с кем? Чтобы молодые врачи получили практику по разделыванию трупов? Но что тогда возят в Шереметьево? Аэропорт — международный, значит, товар поставляется за границу. Чего не хватает за границей? Уж не человеческих ли запчастей?
Догадка, страшная по своей сути и неправдоподобная хотя бы потому, что он, Андрей Тарасевич, находится рядом со всем этим, и пока ничего не знает. Однако мелькнувшая мысль о продаже человеческих органов засела намертво. Да так вписалась в ситуацию, что, казалось, лежала на поверхности, стоило только выстроить логическую цепочку и усомниться в благородстве коммерсантов. Но неужели правда?
С каждым днем сомнения таяли, как дым от легких сигарет Нины. Чем больше хоронили народу, тем чаще требовались охранные поездки «в Европу». И однажды, дождавшись, когда ему выпадет ехать в аэропорт не со словоохотливым, но тем не менее бдительным Серегой, а с другим охранником, Андрей сразу после отъезда от офиса «замаялся» животом.
— Потерпи уж, нельзя отставать, — глядя на его «мучения», умолял напарник. Еще бы, кому охота пролетать мимо заветного конвертика!
— Сам знаю, — мужественно постанывал Андрей.
Зато в аэропорту, не дождавшись, когда вытащат свои вещи врачи, сосед сам распахнул дверцу перед Андреем и кивнул на здание:
— Давай мухой, туалет справа — вниз.
Мухой, дорогой друг — это слишком медленно. Андрей влетел в щелку самооткрывающихся дверей, нырнул внутрь какой-то делегации, притих среди толпы. Незаметно стащил с себя куртку.
В это время вошли в зал и парни, которых он сопровождал, и уверенно направились к одной из таможенных стоек. Подали в окошко документы, ответили на какие-то вопросы.
— Извините, здесь не проходила делегация из Мюнхена? — оттолкнув врачей, влез, насколько позволило окошко, прямо к таможеннику Андрей.
