Андрей Воронин - Ищи врагов среди друзей
Общаясь с хозяином, Иван Захарович переставал быть руховцем и становился интернационалистом: москали москалями, а доллары долларами. Помимо этого, старпом Нерижкозу обладал еще одним ценным качеством. Когда нужно, он умел быть слепым, глухим и немым, как, впрочем, и каждый член команды от капитана до посудомойки: Самарин подбирал членов экипажа сам, потратив на отбор много сил и времени.
Но именно старпом, а не капитан являлся правой рукой хозяина «Москвички». Капитан Васин не испытывал по этому поводу особенного восторга, но держался корректно и ни разу ни единым словом не дал понять, что недоволен существующим положением вещей. Платили ему хорошо, и вряд ли существовало место, где капитан Васин смог бы получать больше, почти ничем не рискуя.
Впрочем, увидев, как из подъехавшей к сходням машины выгружают бесчувственное тело какой-то женщины, старпом Нерижкозу понял, что теперь и он, и капитан Васин рискуют, и рискуют очень многим, если не всем. Похоже, настало время по-настоящему отрабатывать фантастическое жалованье, и Иван Захарович тихо порадовался про себя тому, что капитана нет на борту: Васин мог струхнуть и закатить скандал, поскольку контрабанда и похищение людей – абсолютно разные вещи. Нерижкозу подумал, что лучше всего поставить капитана перед свершившимся фактом, тогда ему просто некуда будет деваться.
Сам он решил идти с Самариным до конца, тем более что особых неприятностей пока что не предвиделось. Работая в траловом флоте, Иван Захарович до тошноты насмотрелся на то, что творили с женщинами пьяные матросы, и зрелище очередной бабы, которую против воли поднимали на борт, оставило его почти равнодушным.
Успокоив себя таким образом, Иван Захарович проводил Пузыря и Кравцова в пустующую кладовую, выдал им старый матрас, чтобы пленница не отлежала себе бока на голой железной палубе, собственноручно запер кладовую и по приказу Самарина отдал ключ Пузырю, который небрежно засунул его в передний карман джинсов. Проводив хозяина до его каюты, Иван Захарович внимательно выслушал его распоряжения, заверил Владлена Михайловича в том, что волноваться не о чем, выставил вахтенных, наказав им смотреть в оба, и с чувством выполненного долга лег спать в своей каюте, выкурив перед сном трубочку или, как он ее называл, люльку.
Трубку он начал курить в подражание хозяину, но никак не мог к ней привыкнуть: после второй затяжки во рту начинало сильно щипать, слюнные железы превращались в настоящие фонтаны, а к горлу подступала тошнота.
Засыпая, он все еще думал о предстоящих на завтра делах, еще не зная, что спать ему придется недолго.
* * *Станислав Мартынов вынырнул из чуткой полудремы, разбуженный дребезжанием телефона. В комнате горел свет, и Мартын взял трубку, недовольно щурясь на точечные светильники. Поднеся трубку к уху, он услышал одышливое сопение и сразу понял, кто звонит.
– Ну? – нетерпеливо бросил он в микрофон.
– Хрен гну, – огрызнулся Сеня. – Пошел ты знаешь куда с такими поручениями! Насилу ноги унесли. Я уже думал, нам абзац – и мне, и Слону.
Слон тебе еще все расскажет. Ему всю морду расковыряли за твои ящики, он этого так не оставит… Да уйди ты, шалава, – сказал он куда-то в сторону, – не лезь! Тебя еще здесь не хватало… Сам скажу, не беспокойся. Заплатишь вдвойне, – закончил он, снова обращаясь к Мартыну.
– А втройне не хочешь? Вы сделали дело или нет? Узнали, что в ящиках?
– Да пошел ты на… Сам узнавай, если жить надоело! Они их берегут как зеницу ока. Полдороги ехали так, а полдороги – под пистолетом. Я в кабине, а Слон – в кузове. Я думал, что нас там же и пристрелят…
– Да ладно, это я уже слышал… Погоди, дай подумать.
– Думай, только побыстрее. Да, чуть не забыл.
Москвич велел передать, что он тобой очень недоволен.
Мартын задержал дыхание, досчитал до пяти и с шумом выпустил воздух. Однажды ему пришлось стать свидетелем того, как Владик выражал свое недовольство.
– Ну, козлы, – просипел Мартын, растирая ладонью горло. У него было такое ощущение, словно на шее уже затягивалась веревочная петля. – Ну, уроды. Двойную оплату вам? Вы меня под пулю подвели, суки лагерные! Сказал же: аккуратно!
– Да ты чего, Мартын? – резко сбавляя тон, спросил Сеня. – Чего ты взъелся? Ты испугался, что ли?
– Да, – сказал Мартын, – испугался. Сам испугался и тебе советую, иначе квакнуть не успеешь, как на том свете окажешься. Москвич – мужик серьезный, слов на ветер не бросает. Если он сказал, что недоволен, значит, можно шить белые тапки. Ты меня знаешь, Сеня, я такими вещами не шучу, так что подумай хорошенько.
– Да о чем думать-то? – растерянно спросил Сеня. – Чего делать-то теперь? Что ты меня пугаешь, говори толком!
Мартын усмехнулся, сдерживая нервную дрожь.
Толстяка все-таки проняло, и это уже хорошо. "Время есть, – думал Мартын, прикрыв глаза воспаленными веками, чтобы режущий свет точечных светильников не отвлекал от размышлений. – Если бы Владик хотел убить сразу, он бы так и поступил без малейших колебаний. Значит, он решил повременить до выхода корабля в море. Время еще есть, и его надо использовать с толком. Только вот Сене об этом не стоит говорить. Пусть думает, что времени не осталось. Но каков москвич! Нет, эти его ящики нужны мне до зарезу. Мы еще посмотрим, кто кого уволит.
Ну, толстячок, не подведи!"
– Что делать? – переспросил он свистящим змеиным шепотом. – И ты меня спрашиваешь? Спроси у Слона! Вы с ним завалили плевое дело, и ты имеешь наглость задавать мне вопросы? Хорошо, я отвечу. Надо спасать свои шкуры. Сделать это можно только одним способом. Ты знаешь каким.
Некоторое время Сеня молчал, потом длинно выматерился в трубку.
– Когда? – уныло спросил он, закончив отводить душу.
– Сегодня, – с нажимом сказал Мартын. – Сейчас.
– Сегодня? – еще более уныло переспросил Сеня. Было ясно, что ни с кем воевать он не хочет, а хочет лишь выпить водочки под хорошую закуску, трахнуть свою костлявую шалаву и завалиться спать до полудня.
«Вот хрен тебе», – мстительно подумал Мартын.
– Сегодня или никогда, – будничным тоном сказал он. – Или это, или встретимся на том свете.
Кстати, имей в виду, что ящики свои москвич бережет неспроста. Ты меня понял?
– Ага, – сказал Сеня. В голосе его послышалось некоторое оживление, и Мартын, склонный иногда пофилософствовать, подумал, что люди, в сущности, совсем не меняются на протяжении тысячелетий: политика кнута и пряника оставалась такой же действенной, как при римских императорах или, если угодно, при царе Горохе. – Так я собираю ребят? – спросил Сеня.
– Всех, кого сможешь достать. Не дрейфь, Сеня!
Вспомни молодость! Встретимся через два часа на старом месте.
– Да, молодость, – с неопределенным выражением протянул Сеня и, как всегда, не прощаясь повесил трубку.
Мартын тоже опустил трубку и, откинувшись на спинку своего продавленного кресла, с удовольствием закурил. Он чувствовал себя прекрасно и, черт подери, ему даже не хотелось выпить! Он давно уже заметил, что смертельный риск является лучшим из наркотиков, но с годами это чувство стремительной легкости, переполняющее каждую клеточку тела, как-то призабылось, затерлось серым пеплом будней и, казалось, безвозвратно ушло. Теперь вдруг выяснилось, что ничто не пропало бесследно. Мартын только удивлялся: как это у него хватило терпения столько лет ходить в холуях у Владика? А ведь были времена.
Времена эти, уже основательно подзабытые, теперь представлялись ему в романтическом ореоле бесшабашной храбрости. В молодости числилось за ним десятка полтора квартирных краж да пара-тройка налетов на те же квартиры. И кончилось все тогда совсем по-дурацки и вовсе не романтично: не то наводчик что-то напутал, не то у хозяев резко изменились планы, но вместо тепленькой банкирской жены в стеганом халатике Мартына и Сеню встретил сам банкир с целой компанией подвыпивших гостей. Попавшие в переплет налетчики бросились наутек, но у подъезда их перехватили телохранители и отделали так, что у обоих надолго отшибло вкус к приключениям.
Докурив, Мартын раздавил окурок о поверхность журнального столика и забросил получившийся неаппетитный комок в угол, где таких комков набралось полным-полно. Он встряхнулся: нужно действовать.
Впрочем, делать ему было особенно нечего, заряженный пистолет в полной боевой готовности лежал под подушкой. Руки, ноги и голова находились на месте и тоже были готовы к решительным действиям, а времени до назначенной встречи оставалось навалом. Мартын сделал еще пару звонков, но людей, которых он искал, не оказалось на месте: один, как выяснилось, уже полгода загорал на зоне, и Мартыну, не стесняясь в выражениях, объяснили, что его самого там ждут не дождутся, а другому, оказывается, уже успел позвонить Сеня, и тот отбыл в неизвестном направлении.
