Владимир Колычев - Ветеран бандитских войн
— А если он мне нравится? — осторожно спросила Даша.
— Ты же не хочешь, чтобы он оказался на улице? Он директор моего филиала, он получает хорошие деньги, и если я его уволю, спасибо он тебе не скажет…
— А твоя жена мне скажет спасибо?
— А при чем здесь моя жена?
— Ну, просто подумала… Она у тебя молодая?
— Это не важно.
— Значит, старая.
— Немного старше, чем ты… И красивей.
Патрик должен был уколоть Дашу, чтобы не зазнавалась. Но в то же время Вика действительно была красивей, чем она. У нее более спокойный, аристократический тип красоты, а Даша яркая, вульгарная, с претензией на оригинальность. Но при этом Даша заводила его, как никто и никогда. Только замуж он ее не возьмет. И Вику ради нее не бросит.
— Красивей?! — уязвленно повела она бровью.
— «Мисс Турск — девяносто семь»! — слегка преувеличил он.
Может, и не стала Вика королевой красоты, но ведь она достойна была этого титула.
— Она что, местная? — заинтригованно спросила Даша.
— Ну, когда-то жила здесь…
— «Мисс — девяносто семь»?.. Красивая, значит… А зовут ее как?
— Вика.
— Ты ее прямо с конкурса снял?
— Это тебя не касается, где я ее снял, — нахмурился Патрик, вспомнив, с кем имеет дело.
Как бы ни заводила его Даша, какую бы власть над ним ни имела, она прежде всего шлюха. Достойная презрения шлюха, и он не должен об этом забывать.
— Ну да, не касается, — кивнула она. И капризно глянув на Романа, спросила: — Я пойду?
— Нет!
— Но мне уже пора… Мне реально уже пора… — Казалось, она вот-вот захнычет.
— Давай сделаемэтопо-быстрому! И разойдемся.
Он снова хотел Дашу и ничего не мог с собой поделать.
— Если сделаем, то ты меня больше не увидишь! — Она стремительно поднялась.
— А если нет?
— Оставь мне номер своего телефона. Я обязательно позвоню.
— Если не позвонишь, я тебя из-под земли достану!
Даша глянула на него, как на какое-то досадное недоразумение, от которого нигде не спрячешься и никуда не денешься. И с покорным видом вздохнула. Да она и не будет никуда деваться. В принципе, без разницы, с ним или с Латышом. Или еще с кем-то…
Глава 19
Медленно несет свои воды река, ей некуда торопиться. Она хоть и не вечная, но живет уже многие тысячи лет, и еще столько же просуществует. А у человека век короткий, не успел почувствовать себя взрослым, как уже старость в дверь стучится, а еще столько всего нужно успеть.
Олег бросил камень в воду. Булькнуло, и тишина. Хоть бы отозвалась река, хоть бы спросила, что ему нужно. Это только в сказках можно задавать вопросы ветру, а в песнях — ясеню. А вопросы у него были. Кто перегнал к броду «десятку» Данилы, кто утопил ее? Следствие зашло в тупик. Никто никого не видел, никто ничего не знает. А у Олега возникли подозрения. Поэтому он здесь, на месте, где все произошло.
Поляна у самой реки, раскидистые вербы вокруг, ивы плачут над водой. Лето, жара, а людей не видно, хотя и место здесь удобное. Машину можно на поляну загнать, у самой реки поставить. Солнышко сюда заглядывает, зайти в воду можно без труда, дно хорошее, глубокое. Но нет здесь ни купальщиков, ни рыбаков, и в день убийства тоже не было. Никто не видел стоящую здесь «десятку».
А Данилу здесь и убивали. Он с кем-то подъехал сюда, кто-то затянул на его шее удавку, затем вышел из машины, спустился к воде, набрал камней, чтобы напихать их затем под рубашку. А потом убийца поехал к броду. Там и утопил машину, возможно, намеренно.
А машину потом достали. А вот откуда Рая узнала, что машину нужно было доставать? Олег не говорил ей, как преступник заметал следы, а она спросила…
Олег услышал позади шум мотора автомобиля, едущего по дороге. Машина остановилась, а вскоре послышались шаги. Олег встал за куст ракитника, и человек подошел к воде, не заметив его.
Гаврила Стригунов с ходу сел на большой камень в метре от воды, опустил голову и, взлохматив пятерней волосы, замер в трагическом, как показалось Олегу, раздумье. Он тупо смотрел на воду, в то самое место, где нашли тело его отца.
— Не помешаю? — Олег вышел из-за куста, шагнул к нему.
Гаврила глянул на него настороженно и отчужденно. Он как был недоразвитым тюфяком, так им и остался. Аутичный он, инфантильный, но своего отца убить мог. Теоретически.
— Что ты здесь делаешь?
— Так это, батя здесь… Ну, не здесь, а там… — Глотая слова, шепеляво сказал Гаврила и махнул в сторону кладбища.
— Туда бы и отправился. А ты сюда пришел! Зачем?
— Отца здесь задушили! — Гаврила непонимающе смотрел на Олега.
Неужели так трудно догадаться, почему он здесь? Неужели Хорватов такой тупой?
— А почему здесь? Может, там где-то? Может, тело сюда течением занесло?
— Течением? — Гаврила скривился, как человек, у которого мысленное усилие вызывало головную боль.
— А что, разве так не могло быть? — спросил Олег, шагнув к нему.
Гаврила уловил движение, подался назад. Телосложения он крупного, руки сильные, но драться он не умел. И боялся.
— Ну, не знаю.
— Или ты видел, как его здесь убивали? — наседал на него Олег.
— Нет, я не видел!
— А кто видел?
— Ну-у… — Гаврила смущенно глянул в сторону.
— Что — ну?
— Я никому ничего не скажу! — мотнул головой увалень.
— Что ты никому не скажешь?
— Ну-у… — Он снова оглянулся.
— Что ты все нукаешь?
— Я правда никому не скажу! Я же все понимаю! — Гаврила задрожал, как в лихорадке, даже испарина на лбу выступила.
— Что ты все мычишь, как телок?
— Батя сам во всем виноват! Не надо было трогать Раю!
Олег подступил к Гавриле, схватил его за грудки и с силой тряхнул.
— Кто трогал Раю?
— Отец!
— И что ты понимаешь? — снова тряхнул Стригунова Олег.
— Ты его за это задушил.
— Я задушил?! Ты в своем уме?
— Рая так сказала!
— Когда она тебе это сказала?
— Недавно… Я ее здесь видел, когда отца убили. Она на его машине ехала. Отсюда ехала… Я ей позвонил, спросил, она подъехала, мы поговорили…
— И что она тебе сказала?
— Сказала, что это все из-за нее. Сказала, что отец ее в детстве насиловал. И потом приставал. Сказала, что ты все узнал. Ну, и не сдержался… Да я никому не скажу! — Гаврила схватил Олега за руку так, как будто хотел ее поцеловать. — Я же все понимаю! Отец сам виноват… Да и видел я…
— Что ты видел?
— Как Рая с отцом… Захожу в дом, а они там на диване… Рая на нем сидела!
— Кто на ком сидел? Ты пьяный?! — не в состоянии воспринять услышанное заорал Олег.
— Она голая была… — мямлил увалень, испуганно глядя на Хорватова. — Ну, почти…
— Когда он голая была? Когда с вами жила?
— Да нет, уже после свадьбы… Ну, после вашей свадьбы… Мама еще живая была, она в больнице лежала, в Турске. Рая ее в больницу отвезла и к отцу приехала… Я так понял!
— Тупой ты! Ты хоть понимаешь, что ты тупой как пробка! Ты ничего не можешь понять! — Олег затрясся от злости.
— Ну, значит, не понял… Я не понял, но ты же знаешь? — озадаченно смотрел на него Гаврила. — Ты же знаешь, что батя Раю насиловал?.. Ты поэтому его и задушил?
— Я его не душил!
— Да я не скажу никому! — Гаврила снова взял Олега за руку, на этот раз, чтобы удержать Хорватова от нанесения удара. — Я же все понимаю! Не должен был отец… И если тебя посадят, тут все встанет. Заводы остановятся, у людей работы не будет. Да и с домом ты мне помог, спасибо тебе! Работа у меня хорошая…
— Хватит сопли жевать! Откуда ты знаешь, когда отца убили? — Олег не хотел верить в бредни о своей жене, поэтому лихорадочно искал зацепку, чтобы уличить Гаврилу во лжи.
И он эту зацепку нашел. Экспертиза не могла точно установить дату, когда погиб Данила. Или девятого июля, или десятого…
— Ну, когда он пропал, тогда его и убили. В тот день, когда я Раю видел. Честное слово, я никому не скажу, что ты его убил!
— А меня ты видел?
— Нет… Но Рая сказала…
— Так, спокойно! — Одной рукой Олег взлохматил свои волосы, а другой уперся в грудь Гаврилы. — Значит, ты видел Раю… И как Рая сидела на твоем отце, видел, да?
— Да.
— Сразу после свадьбы?
— Не сразу… Рая сказала, что я не так все понял. Ну, и сказала, что я должен молчать.
— И ты молчал?
— А если бы я сказал, кому бы от этого стало легче?
— И то, что я отца твоего убил, тоже никому не скажешь?
— Да я и не собирался говорить! Ты сам наскочил!
— Если ты скажешь, ты соврешь. Я не убивал твоего отца. Рая что-то напутала.
— Тогда кто его убил?.. Рая?! — Судя по его взгляду, Гаврила не хотел в это верить. Его пугала сама мысль об этом.
— По-твоему, Рая могла задушить Данилу?
