Евгений Сухов - На зоне
Трое омоновцев, которым было дано задание подстраховать тех, что лежали теперь мертвые в квартире, набросились на упавшего Варяга. Только спустя какое-то время они обнаружили, что тот лежит без сознания.
ГЛАВА 26
Варяга привезли в серый пятиэтажный дом без вывески у входа. За тяжелой дверью парадного стояли двое милиционеров-охранников. Лейтенанты, как успел заметить Варяг. Взявшие его омоновцы показали одному из них какую-то бумажку, охранник молча кивнул и отошел в сторону. Лейтенантские погоны «вахтеров» говорили о многом. Видимо, доставили Варяга на спецявку городского УВД, и предстояла ему сейчас встреча не меньше чем с генералом.
В сопровождении трех омоновцев Варяг поднялся лифтом на четвертый этаж. Его повели по длинному, тускло освещенному коридору. Пройдя шагов двадцать, остановили у двери, обитой черным дерматином. Открыли дверь и, ни слова не говоря, втолкнули внутрь.
Он оказался в большом просторном кабинете. Единственное окно было занавешено тяжелой белой шторой. У окна стоял массивный письменный стол красного дерева. На обитой зеленым сукном столешнице высилась древняя лампа под круглым стеклянным абажуром – такие лампы он видел в фильмах про Ленина в Октябре. Со стены на вошедшего бросил суровый взгляд худой мужчина с бородой узким клином. Ошибся, подумал Варяг, раз Феликс Эдмундыч висит, значит, фээсбэшная хаза. Только оглядевшись по сторонам, он обратил внимание на присутствующих. В кабинете их было двое – оба в генеральской форме. Физиономия одного из генералов показалась Варягу знакомой.
– Ну, с приездом, господин Игнатов! – улыбаясь, обратился к нему генерал со знакомым лицом. – Как самочувствие?
– Спасибо, вашими молитвами, – ответил в тон ему Варяг.
– Артамонов, Кирилл Владимирович, – неожиданно представился генерал. – Мы ведь давно с тобой встречались, видно, не признал.
Варяг ничего не ответил, неопределенно покачав головой, поморщился: прижатые к спине запястья в наручниках стали болеть, все тело ныло, в голове не проходил шум от удара. Заметив это, генерал кивнул омоновцам:
– Снимите.
Один из сопровождающих сразу же подошел к Варягу и освободил того от наручников. Владислав с облегчением стал потирать затекшие руки, молча разглядывая собеседников.
– А это генерал Калистратов, – продолжал Артамонов. – С ним ты вряд ли встречался. Пойдем-ка прогуляемся на свежем воздухе. А то тут что-то душновато.
Артамонов подошел к окну и откинул штору. За шторой оказался выход на лоджию. Генерал открыл дверь и вышел наружу. Он оглянулся на Варяга и мотнул головой, приглашая его последовать за собой. Варяг двинулся к двери.
– Можно и прогуляться, – осторожно сказал он. – Как же не уважить таких радушных хозяев. Вижу, вы люди с понятием – и водочкой меня с дороги угостили, и закусочку славную соорудили, Да вон еще, видать, кров бесплатный обещаете.
– А ты, Варяг, остряк, – генерал Артамонов добродушно растянул пухлые губы в улыбке.
– Посиди да побегай с мое – и ты остряком сделаешься, – сощурился Владислав, а потом, показав глазами на оставшихся в кабинете трех омоновцев, сжимающих в руках короткоствольные автоматы, доверительно поинтересовался: – Может, в комнате поговорим, а то ведь скажут потом… за попытку побега. Мне ведь такой расклад известен.
Артамонов перешагнул через порог и, пропустив за собой генерала Калистратова, плотно закрыл дверь.
– Зона тебя сделала еще и очень недоверчивым. А может, ты всегда был такой, Варяг?
– Как же мне быть доверчивым, если половину жизни пришлось общаться с такими, как вы?
– Вижу, мы тебе здорово характер испортили, – встрял в разговор Калистратов. Ему определенно нравился новый подопечный. Если все байки, что о нем рассказывают, правдивы хотя бы на четверть, то он и впрямь личность незаурядная. – А это правда, что ты знаешь несколько языков?
– Выбирай любой, на каком хотел бы услышать, как я тебя посылаю.
Стоящий рядом генерал Артамонов расхохотался. Если бы не знать, что среди генералов безопасности находится вор в законе, то можно было бы предположить, что собрались старинные приятели поболтать о пустяках.
– Верю. Но крепче русского все равно никак не скажешь.
На дворе было свежо. Они стояли на лоджии, напоминавшей своего рода каменную палубу под крышей, тянувшуюся вдоль всего здания. Внизу, под этой палубой, Варяг увидел типичный внутренний двор тюрьмы: асфальтированный плац с клумбой посередине и четырех охранников с автоматами по углам.
– Ну что, пройдемся? Здесь нам никто не помешает…
И тут Варягу в голову пришла шальная мысль: «Уж не «жучков» ли генерал боится? Что-то он не пожелал беседовать в кабинете. А если так, то, видно, разговор предстоит особенный, нестандартный».
Генерал Калистратов подошел к перилам и глянул вниз. Потом обернулся к Варягу.
– А что, Владислав, в Америке-то, пожалуй, тебе было неплохо. Я слышал, у тебя там крупное дело. Большие деньги. Живешь, говорят, в роскошном особняке в Калифорнии.
Варяг выжидательно молчал. Он все еще не понимал, что хотят от него золотопогонники.
– В общем, не буду тянуть кота за хвост, Варяг. Ты мужик крепкий, ушлый, тебя все равно не объегоришь. Говорю прямо: мы хотим заключить с тобой сделку. Деловое соглашение, если угодно. Считай, что это бизнес. – Генерал Калистратов внимательно посмотрел ему в глаза. – Суть дела в следующем: тебе гарантируется жизнь. – Он сделал многозначительную паузу. – И даже свобода. Да-да, свобода. Для тебя все останется по-прежнему, так, как оно и было все эти последние годы. Ты ведь смотрящий по России. Им и останешься…
У Варяга потемнело в глазах. Так, господа хорошие! Теперь, кажется, туман рассеивается, ситуация проясняется. Во-он куда метнули!
– И все-таки что я должен делать? – резко спросил он.
Взгляд генерала Калистратова потяжелел.
– Ты давно не был в России, Владислав. Ты вряд ли представляешь себе, что тут происходит. А происходят серьезные вещи. Крутые перемены грядут, Варяг. Телевизор-то смотрел, газеты читал? Даже в Штатах, поди, об этом пишут. Неспокойно у нас. В Кремле неспокойно. Баламутно. А от Кремля, сам знаешь, как от камня, брошенного в пруд, круги идут по всей Москве, по всей России. Грядут большие перемены. Перегруппировка сил – так это называется у нас на военном языке. В шахматах еще говорят: рокировка. Ты же головастый мужик, должен понимать. Сам-то наш совсем плох стал. Не сегодня завтра дуба даст. И вот тут завертится кутерьма. А мы уже все подготовили. Всех людей по местам расставили. Наших людей. Но, как оно в России повелось, без вашей поддержки, особенно на местах – особенно на местах, это я подчеркиваю, – быстро и безболезненно смена караула произойти не сможет. Начнут возникать всякие умники, лапы тянуть к народному добру или, наоборот, бывшие чиновники расставаться со своим награбленным не захотят. Вот тут-то ваши – твои – и должны нам помочь. Усекаешь?
Варяг был ошеломлен услышанным. Вот это да – генерал при полной форме обращался к нему, смотрящему России, с просьбой о помощи! Генерал просил его, законного вора, помочь подавить мятеж, если, конечно, вдруг понадобится.
– А скажи-ка мне на милость, генерал, – тихо заговорил он, – на кой черт понадобилось тебе моих ближайших друзей убирать? Зачем убили Нестеренко? Ангела? Сивого? Зачем погубили Вику, она-то тут при чем? Что с Графом? И подозреваю, многие другие попали в вашу мясорубку. Если ты рассчитывал со мной в сделку вступить, какого же хера ты вокруг меня кровавое море разлил?
Генерал Калистратов, похоже, не ожидал этих вопросов и не был готов к ответу.
– Я не знаю, Варяг, чьих это рук дело. Поверь, это не мой приказ. Я ведь тут, в Питере, сижу. А дела кроме нас и в Москве крутят, другие, московские. Не знаю. Будь моя воля, я бы никогда не отдал такого приказа. Все очень непросто, Варяг, очень непросто, ты себе даже представить не можешь. Одно тебе скажу: как у вас, воров, бывают несогласные и непокорные, так и у нас не все в одном строю ходят. Я бы никого из твоих людей убивать не стал. Но об этом после. Скоро власть в России поменяется – помяни мое слово. И к этой смене нам надо готовиться загодя. Вот почему и возникла идея тебя привлечь. Пойми: у тебя, у вас все будет по-старому. Просто придут новые люди. Везде будут новые люди – от Кремля до какой-нибудь заштатной облдумы. Но ведь всю пирамиду менять все равно нельзя. Верхушку сменим – а внизу останутся те же, что и прежде. Я понимаю, зачем уничтожили Нестеренко. Он был упрямый старик, прямолинейный. С ним трудно было договориться. Ты молодой, хоть много уже в жизни повидал. Попробовал на язык и говна вонючего, и вина сладкого. Тебе же есть что терять, Варяг. Стоит ли? Если пойдешь с нами, получишь все, что имел, и даже больше. Не пойдешь – сгинешь где-нибудь в зоне.
