Евгений Сухов - Венец карьеры пахана
Вероника, такая близкая и одновременно такая чужая, находилась от него на расстоянии одного метра. Эта была реальность, к которой он почти успел привыкнуть. Вообще следовало что-то делать. Но вот что именно, Никита придумать не мог.
— Когда ты уедешь обратно?
Последовал небольшой вздох.
— Должна уехать через неделю, — и, посмотрев на Никиту, Вероника добавила с некоторым вызовом: — Все зависит от тебя. Я могу задержаться.
— Вот видишь… только задержаться. Насколько я понимаю, вопрос о том, чтобы остаться здесь навсегда, вообще не стоит.
— В Англии у меня все определено. Там теперь мой дом. Потом там жить все-таки проще, что ни говори, — кокетливо, как это умела делать только она, Вероника вдруг продолжила: — Уеду, если не утону в пучине страсти.
Никита оделся, устроился на диване. Вероника присела рядом. Ее комната была вполне миленьким местечком, если не думать о проблемах, которые навалились на него в последние дни. Сидели, как пионеры, взявшись за руки. Со стороны подобная идиллия могла показаться странной. Нет даже и намека на то, что каких-то несколько минут назад они очень активно предавались страсти. Хотя в таком тихом времяпрепровождении есть нечто возвышенное. Жмешься плечиком к любимому человеку и смотришь на луну.
— Опять ты за свое?
Ресницы девушки недоверчиво вспорхнули.
— О чем ты?
— Все это мне напоминает детскую игру в догонялки.
— Ну и?..
— Сама подумай, ну не могу же я гоняться за тобой по всему белому свету!
— А если я скажу, что останусь здесь с тобой навсегда, что я разочарована в своем замужестве. Что ты на это мне ответишь?
Никита нахмурился.
— Но ведь ты же не собираешься так говорить… Чего же мне тогда голову морочить? Все это совсем не так просто.
— Понятно, — с некоторой грустью протянула Вероника. — У тебя есть другая. Мне следовало понять это сразу. А у меня ты появился для того, чтобы освежить в памяти подзабытые ощущения. Ну и как, они такие же острые?
— Ты позабыла, мы с тобой встретились случайно, я даже не знал, что ты приехала. Может быть, ты меня разыскивала?
— А ты нахал.
— Извини, какой уж есть.
— Значит, нас с тобой больше ничего не связывает?
— Послушай, Вероника, дело совершенно не в этом. Сейчас я просто не имею права тебя подставлять. Ты можешь мне не поверить, но меня преследуют какие-то люди. И о том, кто они такие, я даже не имею малейшего понятия. Давай вернемся к этому разговору немного позже.
— Ты что-нибудь натворил? — в ужасе спросила Вероника.
— Нет.
— Тогда что же нужно этим людям от тебя?
Глаза у Вероники были чистые, как утренняя роса. С такого лицо только образа писать. Лишь в глубине зрачков бесовато полыхали искорки. А почему бы не признаться, что он, собственно, при этом потеряет?
— Ты знаешь, чем я занимаюсь?
Девушка безразлично пожала плечами и отвечала:
— Меня всегда это мало интересовало. Но, кажется, ты, как это у вас называется, хитник. Ищешь драгоценные камни… А-а, кажется, я поняла! Ты нашел изумруд, который у тебя хотят забрать.
— Знаешь, а ведь ты угадала, — после некоторой паузы сказал Никита.
— Но как тебе его удалось найти?
— Такая удача сопутствует не каждому, но мне повезло.
— А эти люди тебя не убьют?
Вопрос был неприятный, и на какие-то секунды Зиновьев испытал чувство растерянности.
— Нет никакого смысла меня убивать, тогда они никогда не узнают, где же находятся эти… изумруды.
— Значит, ты теперь богатый?
— Получается, что так. Мне нужно только поудачнее продать эти камушки. Правда, я не знаю, как это сделать.
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Не думаю. Не хотелось бы в это дело втягивать еще и тебя. Ты приехала в отпуск, вот и отдыхай себе. Веселись.
Девушка прижалась к его плечу.
— Я приехала потому, что соскучилась. Продавай свои изумруды, и уедем потом куда-нибудь далеко, где нас никто не достанет.
— А как же твой муж?
— Я подам на развод.
— Не пожалеешь?
— С тех пор я многое поняла… и поумнела. Надеюсь, что буду для тебя образцовой женой. И еще очень надеюсь на то, что ты меня простил.
— Для меня это неожиданно… Давай оставим этот разговор на потом.
— Хорошо. Но я буду с нетерпением ожидать его продолжения.
Глава 11 НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Тридцать семь лет — это самое время для того, чтобы делать карьеру. Приятно осознавать, что твои ровесники еще числятся в майорах, а некоторые и вовсе никогда не выберутся из капитанов, а ты уже успел нацепить на погоны генеральские звезды и знаешь, что для тебя это далеко не предел.
Но генеральский мундир Виктор Ларионович Яковлев надевал только по необходимости, когда этого требовал какой-либо официальный случай. Обычно он предпочитал дорогие костюмы, которые жена привозила ему из Франции. Правда, за последний год его талия несколько расширилась, а потому пришлось отказаться от прежнего гардероба и срочным порядком отправлять супругу в Париж за обновками.
К порученному делу Нина подходила творчески. И, вооружившись мерками, терпеливо ходила по магазинам, подбирая для мужа подходящую одежду. Вкус у нее был хороший, а потому в своем гардеробе Виктор Ларионович имел с пяток костюмов отличного качества, в которых не стыдно было показаться даже в самом изысканном обществе. Но чаще всего Виктор Ларионович пользовался двумя: черным и серым в частую полоску. Костюм темного цвета он обычно надевал на службу, а вот серый — для официальных встреч.
Подумав, в этот раз он решил надеть темно-синий костюм, тоже весьма дорогой. В нем можно было пойти на какой-нибудь значительный фуршет или на серьезную представительскую встречу… Но сегодняшний день тоже был далеко не самым обычным, а потому костюм вполне соответствовал случаю. Получив неделю назад новое назначение, Виктор Ларионович впервые должен был появиться на новом месте в качестве начальника управления, а дорогой костюм в какой-то степени должен будет как-то оттенить его счастливую улыбку.
Прежний начальник ФСБ, пятидесятичетырехлетний генерал-лейтенант Тарасов, уже неделю числился в отставке, однако постоянно находил причину, чтобы появиться в стенах управления. Причиной могла стать какая-нибудь книга с дарственной надписью, которая вдруг становилась ему необыкновенно дорога. А то неожиданно возникали какие-то мелкие дела, которые он почему-то не успел привести в порядок. Хотя даже сержанту, стоящему на вахте, было известно, что все свои дела он успел завершить еще месяц назад, до подписания приказа, так как о предстоящей отставке был уведомлен заранее.
До последнего дня Тарасов все-таки надеялся, что подобного не случится и у него будет возможность поработать еще хотя бы годик-другой. Однако не сложилось. А ведь каких-то шесть месяцев назад в управлении упорно муссировался слух о том, что ему на погоны кинут еще одну звезду и переведут на новое место службы, в Москву.
Впрочем, ситуации, в которой он оказался, не стоило особенно удивляться, потому что нынешнее положение дел было очень зыбким. Это внизу тишь и благодать, а наверху бушуют самые настоящие политические бури. В какой-то момент Тарасов не сумел вовремя сориентироваться и встал не на ту сторону, на которую надо было бы, что незамедлительно сказалось на его карьере.
А потому Виктору Ларионовичу следовало сделать вывод из ситуации, случившейся с его предшественником, и не торопиться с выбором хозяина. Конечно, было бы очень здорово служить исключительно делу, но вопрос заключался в том, как этого добиться? Работать в такой могучей организации, как ФСБ, и оставаться при этом вне политики просто невозможно. Рано или поздно, но обязательно наступает момент, когда нужно принять чью-то сторону. И главная задача заключается в том, чтобы этот выбор оказался правильным. Что ж, большая должность требует еще и неимоверного чутья.
А потому Тарасова жалеть не следовало — сам во всем виноват! Надо было проявить б о льшую предусмотрительность и уметь просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед. А кроме того, хотя бы в некоторой степени обладать даром предвидения.
* * *Яковлев уверенно вошел в здание управления. Небрежно кивнул дежурному на входе, вытянувшемуся в струнку, молодцевато поднялся по лестнице, устланной ковровой дорожкой, и уверенно зашагал в кабинет начальника управления. Разве мог он мечтать каких-то пятнадцать лет назад о том, что когда-нибудь сумеет перешагнуть дверь этого кабинета в качестве хозяина! А ведь в пору лейтенантской юности его пробирал мороз по коже, когда он оказывался в этой части коридора.
Широко распахнув дверь, Виктор Ларионович вошел в приемную. Старший лейтенант, исполняющий обязанности референта, мгновенно вскочил, позабыв о включенном компьютере, и вытянувшись по стойке «смирно», молодцевато выкрикнул:
