Стеклянный дом, или Ключи от смерти - Устинов Сергей Львович
И неожиданно странное, еще неосознанное, но очень острое тревожное чувство посетило меня. Я не мог понять его причины, хмурился, стараясь сообразить, что же так насторожило меня, как вдруг, похолодев, догадался. Это случилось, когда могильщики отложили лопаты и принялись укладывать цветы на свежие могилы. А странный, розоватого оттенка зайчик остался.
К тому моменту, как я все понял, он сместился еще на полметра и коснулся края серой надгробной плиты, медленно, но неумолимо двигаясь в ту сторону, где компактной группой толпились Блумовы, Верка, Забусовы и Эльпины. Последнее, что я увидел перед тем, как прыгнул вперед, были приоткрытый в напряжении рот и перекошенное лицо одного из банкирских охранников.
Пожалуй, он среагировал даже раньше меня — это и стоило ему жизни.
Я рванулся в общем-то на голом инстинкте, широко, словно при игре в горелки, расставив руки и стремясь свалить с ног ближайшего одного, а лучше двух или трех человек, телохранитель же действовал, как учили, как положено по инструкции. Я летел, краем глаза фиксируя его движения: вот он сует ладонь под пиджак, разворачивается правым плечом навстречу опасности и делает шаг вперед, пытаясь загородить охраняемый объект. Все дальнейшее происходило не последовательно, а как бы в одно и то же мгновение.
Ближе всех ко мне стояла мадам Блумова, и, возможно, при других обстоятельствах было бы забавно наблюдать, как эта здоровенная тетя, так и не успев ничего понять, валится с ног все с тем же плотно приклеенным скорбно-надутым выражением на лице. Бодигард выхватил из-под мышки пистолет, но поднять его и прицелиться уже не смог: пуля попала ему в переносицу, развалив темные очки, половинки которых разлетелись в разные стороны.
Его самого откинуло назад, и он свалил с ног сразу двоих: банкиршу и эльпинского сыночка. Одновременно с этим тяжеловесная Марго, падая, спиной ударила мужа по ногам, и Бобс в свою очередь рухнул, сперва боднув головой в бок Верку, а затем плечом толкнув под руку Эльпина, который тоже не устоял и, зацепив хрупкую жену рукой с тростью, врезался головой в живот долговязому Забусову. Люди летели наземь, как костяшки домино, и поэтому следующая пуля ушла «в молоко» — только рванули по сторонам щепки от вяза.
В это же время эльпинский валунообразный охранник, припав на одно колено, начал с грохотом палить куда-то в сторону кладбищенской стены, но недолго. Третья пуля угодила ему в плечо, он глухо ойкнул, выронил оружие и завертелся на пятке, судорожно пытаясь зажать фонтаном брызжущую кровь. А я, лежа животом на свежем могильном холмике, прямо перед собой увидел выпущенный им «макаров», схватил его, перекатился несколько раз по земле и, только оказавшись под прикрытием одного из мраморных надгробий, вскочил на ноги и рванул что было мочи.
Это был бег с барьерами в полном смысле слова.
Я перескакивал через чугунные ограды, спотыкался о вросшие в землю могильные плиты, продирался сквозь заросли кустарника — и все это не снижая взятого темпа. И не выпуская зажатого в правой руке «Макарова». И очень надеясь не потерять выбранного направления — к стене, за которой, очевидно, засел снайпер, но не лобовой атакой, а в обход, забирая правее, рассчитывая обойти его с фланга.
Впрочем, уже через пару-тройку секунд я получил весьма убедительное подтверждение, что двигаюсь верным путем: пули принялись свистеть вокруг моей головы. Не вызывало сомнений, что дело приходится иметь с профессионалом. Для него не остались незамеченными предпринятые мною маневры, он правильно оценил мои намерения и перенес огонь на меня. Но в охоте на несущегося по кустам зайца лазерный прицел уже, скорее, помеха, чем преимущество. Я же пригибал голову, даже, кажется, прижимал уши, ныряя среди деревьев, крестов и надгробий. И в конце концов добился своего: миновал зону обстрела, выскочил к невысокой кладбищенской ограде и, тяжело дыша, привалился к ней.
Наступил самый неприятный момент.
Я был по эту сторону бетонного забора, он — по ту. Если я попробую перебраться, то окажусь у него на прицеле. Если потеряю время, он уйдет. Почувствовав, что колебания чересчур затягиваются, я выбрал паллиативный вариант: с «Макаровым» наизготовку, прижимаясь спиной к ограде, медленно двинулся вдоль нее к той точке, откуда стрелял снайпер. И шагов через десять был за осторожность вознагражден, у самой земли обнаружив в обветшавшей бетонной стене внушительный пролом с торчащими кусками ржавой арматуры.
В принципе, дилемма сохранялась: выставив наружу голову, можно остаться без головы, не выставив — остаться с носом. Я снова попытался выбрать среднеарифметическое и для начала высунул в дырку нос. Ничего не произошло, прежде всего потому, что с противоположной стороны кладбищенская ограда вся оказалась заросшей бурьяном. Осмелев, я продвинулся вперед, руками аккуратно раздвинул заросли, и теперь мне предстала облезлая пустошь, на противоположном краю которой возвышались ряды то ли складов, то ли гаражей — с позиции почти на уровне земли разглядеть точней было трудно.
Осторожно, боясь спугнуть противника, я повернул голову влево и обнаружил, что спугивать больше некого: буквально в паре метров от меня на пыльной утоптанной земле валялась снайперская винтовка «грендел» калибра 7,62 с глушителем и лазерным прицелом. Рядом у кладбищенской ограды возвышался рукотворный помост, сооруженный из доски, положенной на два больших деревянных ящика. В настоящее время уже пустой, разумеется. Пока я с той стороны забора терзался страхами и сомнениями, стрелок не колеблясь принял решение ретироваться и теперь находился под защитой каменных строений на противоположном краю открытого всем ветрам (и пулям) пространства. Вновь предоставив мне выбор: подняться во весь рост и пойти через пустырь в психическую атаку либо признать наконец свое поражение. Но на сей раз, как ни было обидно и досадно, я сделал его без всяких колебаний: признал поражение.
И только много позже, уже в спокойной обстановке пытаясь разложить происшедшее по полочкам, я обнаружил, что мне никак не удается отделаться от еще одной, прямо скажем, не слишком гуманистической, но от этого не менее досадливой мыслишки.
Если бы киллер не промазал, у меня было бы одним подозреваемым меньше.
13. Бенсон и Хеджес
В окошко мне было видно, как к дверям моей конторы подкатил для начала шестисотый «мерседес» цвета морской волны, а вслед за ним ослепительно белый «джип» «гранд-черокки». Из «мерседеса» однако сразу никто не вышел, зато в «джипе» распахнулись все четыре дверцы и оттуда, как горох из мешка, посыпались бравые ребятки в одинаковых темных очках, с одинаковыми черными рациями в руках.
— Отряд н-не заметил п-потери бойца, — прокомментировал это явление выглянувший из коридора Прокопчик.
Один боди-гард скорым шагом заскочил в подъезд, а остальные мгновенно окружили кольцом обе машины, повернулись к ним спиной и взяли под наблюдение каждый угол нашего двора. После чего отворилась передняя пассажирская дверь «мерседеса», из которой вылез еще один телохранитель, тоже в очках, но по уверенным медлительным движениям видать, что главный, к тому же на этот раз уже не с рацией, а с зонтиком. Задрав голову, он внимательно обвел взглядом окна и крыши окружающих домов, глянул зачем-то на небо и, хотя небосвод был абсолютно безоблачным, тем не менее зонтик открыл.
Только после всего этого откинулась наконец задняя дверь «мерса» и оттуда на свет Божий появилась лысина Григория Николаевича Забусова. Четыре или пять шагов до нашего парадного она проделала, прикрываемая наклоненным в сторону потенциальной опасности зонтиком, который должен был помешать снайперу прицелиться. Не знаю, прятался ли где-нибудь вокруг убийца, но банкиру этот путь удалось преодолеть целым и невредимым, и в мой офис он зашел уже один, без всякой охраны. Что могло свидельствовать как о высокой степени доверия ко мне, так и о низкой по отношению к собственным топтунам, которых, видимо, совершенно не собирались посвящать в историю с наследством.
