Константин Козлов - Секрет для ракетчика
— У нас будет немного времени. Сразу они напряжение не подадут, когда у них погорят предохранители. Электрики попробуют установить место аварии, устранят ее и только потом подадут питание.
— А если найдется какой-нибудь ретивый дурак, который решит проявить инициативу и начнет менять предохранители и щелкать рубильником сразу? — недоверчиво осведомился Птах (как и все выпускники общевойсковых училищ, он ко всему, что связано с электричеством, питал стойкое недоверие).
— Не, питающая сторона у граждан, а они, пока не дозвонятся до части, ничего делать не будут, а те первым делом начнут проверять линию. Так что, не Бог весть что, но все лучше, чем дырку в заборе делать. Подождем только, когда «собачий» патруль пройдет, и вперед.
«Собачий» патруль прошел через двенадцать минут. Во избежание эксцессов Байт старательно обрызгал все окрестности каким-то аэрозолем.
Ну, пора. Давыдов взобрался на расположенную рядом с линией электропередачи сосну. Внизу стояли Дрон и Твист. Байт сидел на ветке чуть ниже.
— Давай, — майор протянул руку вниз, и Байт тут же вручил ему загодя припасенную ветку. Анатолий примерился и, зажмурившись, швырнул ее на провода. Эффекта не было никакого, она провалилась между проводами разных фаз и упала вниз. Твист тут же подобрал ветку, и она через Байта снова была передана Давыдову, который на этот раз прицелился лучше. Ветка повисла на проводах, надежно соединив и перемкнув две фазы. Там, где провода касались друг друга, шарахнул разряд, вдоль линии во все стороны метнулась бегущая электрическая искра. Давыдов только успел прикрыть глаза. В следующий миг аэродром погрузился во мрак. Через минуту Анатолий лез на столб ЛЭП, через пять скользил по проводу над колючкой и КСП, а через семь, прихрамывая, скакал на место сбора. Справа, поддерживая его под локоть, бежал Кондратов, слева, прижимая к груди вещмешок с доказательствами, Байт.
ГЛАВА 16. СЛЕД ОБРЫВАЕТСЯ
Лучшим местом отдыха у «лиц славянской национальности» традиционно считается баня. Баня, натопленная обязательно березовыми дровами. Желательно, чтобы она стояла на берегу какого-нибудь водоема. Причем, печку лучше иметь из некрупных речных камней, а стены из душистых сосновых бревен, обшитых доской непременно из лиственных пород, дабы еловая или сосновая смола не капала на личный состав, принимающий водные процедуры. Именно в такой бане и предавались отдохновению Давыдов со товарищи после лихого набега на стойбище «враждебного племени». Баня размещалась на территории учебного центра. Топили ее загодя, и столбик термометра уверенно колебался возле отметки 85 градусов. Кондратов зачерпнул плошкой чуть-чуть воды, смешанной с пивом, и размашисто плеснул влагу на раскаленную кладку. По парилке поплыл горячий хлебный дух. В следующий миг Давыдов закрыл ладонями уши и сполз на две ступеньки вниз.
— Я тебе говорил, возьми шапку, а ты все ваше благородие из себя разыгрывал, — сказал ему Кондратов. — Лезь обратно, там внизу настоящего пара нет.
— Ага, щас! Я кочегаром на «Потемкине» не служил, — отреагировал на реплику Анатолий, оставаясь на своем месте. Лезть вверх, с его точки зрения, было равносильно самоубийству. Впрочем, баня была сложена на славу, и пар здесь был везде. Вверху послышались шлепки, и кто-то блаженно взвыл. Твист начал неистово охаживать старшего группы веником. Давыдов выбрал среди имеющихся веников березовый и принялся хлестать себя по бокам. Идиллию нарушил вплывший в облаке пара Байт:
— Скиф, тебя к шефу! — разведчики в обиходе называли Давыдова придуманным им самим же прозвищем. На вопрос майора, почему бы в нормальной жизни не звать друг друга по именам, или, согласно уставу, по званиям и фамилиям, Кондратов снисходительно ответил: «Разведчик должен быть готов к бою всегда, и действовать он должен мгновенно. Если он в боевой обстановке начнет выбирать, как обратиться к одному из членов группы, то потеряет время, и это даст противнику преимущество. Усек?». Давыдов усек, но возразил в том смысле, что, мол, какой из него разведчик. Кондратов ответил без всякой рисовки: «Ты с нами в поиск ходил, значит, наш».
Анатолий ополоснулся под душем и, завернувшись в простыню, прихрамывая, выбрался в предбанник. Хромал он по причине растянутых связок. Хромоты своей Анатолий немного стыдился, поскольку растяжение получил при прыжке с бетонной опоры столба, остальные прыгали с проволоки, чтобы ускорить переправу группы «воздухом». И ничего, все здоровы и невредимы, а он… Вот и сказалось отсутствие надлежащей формы. Как известно, для лиц вышеупомянутой национальности баня является не только местом отдыха, но и мужским клубом, а так же местом деловых встреч. Настоящей причиной их пребывания в бане была именно встреча с работником военной прокуратуры, организованная полковником Тереховым. На столе красовались нехитрые разносолы с неизбежным коньяком, шпротами и минералкой, но полковник и гость «программы» сидели не за столом с яствами, а за другим, заваленным снимками, бумагами и магнитофонными кассетами. Гость как раз закончил их прослушивание и был готов отвечать на вопросы «зала».
— Вот один из наших героев, — представил Давыдова жрецу богини правосудия полковник Терехов.
— Майор Давыдов, Анатолий…
— Хруничев Павел Германович, — ответствовал судейский.
— Звание у Павла Германовича такое же, как у меня, только с добавкой юстиции, — расставил точки над «i» полковник, чтобы Анатолий не мучился с субординацией.
— Ну и что вы, ребята, хотите от меня? — поинтересовался военный юрист.
— Как что? — хором удивились Давыдов и Терехов.
— Вот именно, что?
— Да прокурорское расследование нужно проводить! Дело возбуждать, вот что! Все доказательства на руках, — возмутился Анатолий.
— Не нужно кипятиться, давайте лучше попробуем разобраться.
— Давайте, — пожал плечами Давыдов. — С чего начнем?
— Да хоть с ваших доказательств.
— А что с ними не так? — спросил Терехов.
— А то, что нет у вас никаких доказательств.
— Как это, нет? — не понял Анатолий.
— А так. Нет, и все тут!
— А это что? — обвел рукой лежащие на столе кассеты и снимки Давыдов. — Это вам разве не доказательства?
— Стоп, — юрист предостерегающе поднял руки вверх: — Давайте определимся. Дело не во мне или в вас. Сейчас я с вами буду говорить не как гость и даже не как человек, который хочет вам помочь, а как работник прокуратуры. Идет?
— Да, конечно, — согласились Давыдов и разведчик.
— Тогда поехали, — юрист собрал листы с описанием Давыдовских похождений, прихлопнул их ладонью. — Что мы имеем? Всего лишь показания майора Давыдова. Показания, замечу, ничем не подтвержденные.
— А как быть с этим? — Анатолий показал на снимки «руин „Птеродактиля"» и магнитофонные кассеты.
— А что это?
— Прямое свидетельство фальсификации.
— И что о чем свидетельствует?
— Ну, вот снимки внутренностей после взрыва и последний доклад с борта, например, никак друг с другом не вяжутся. С точки зрения эксперта, экипаж после взрыва должен был погибнуть мгновенно. Дальше больше: разрушение стоек шасси и особенности повреждений корпуса говорят о том…
— Стоп, стоп, стоп! Пошли по порядку. Итак, вы опираетесь на мнение эксперта, который, кстати говоря, погиб, так?
— Ну, так, — неохотно подтвердил Давыдов.
— А ваши оппоненты будут опираться на мнение судебной медицинской экспертизы.
— Так экспертиза может подтвердить…
— А может и опровергнуть. Что, если ваши оппоненты, сначала взорвали вертолет и только потом поместили туда тела экипажа? Погибшего, пускай, после взрыва, но произошедшего совсем в другом месте? Или, например, кто-то из членов погибшего экипажа прожил чуть дольше остальных? Мало ли что там может оказаться?
— Ну а повреждения корпуса машины?
— Это, простите, тоже не аргумент! С точки зрения вашего эксперта, повреждения не соответствуют тем, какие должна была получить ваша вертушка, а они выдвинут своего эксперта, который скажет, что все должно быть именно так, как есть.
— Хорошо, но ведь можно провести фонетическую экспертизу магнитной записи. При взрыве на борту объекта, напичканного электроникой, должны остаться следы и момента взрыва, помехи разные, а здесь запись чистяк, ни малейшего всплеска шумов! Можно смело экспертизу проводить.
— А что она вам даст? — перебил юрист. — Во-первых, у вас не сама запись, а копия. Может быть, на той ленте, что была на борту…
— Проволоке. Там, в магнитофоне, в качестве носителя тонкая проволока, — уточнил Давыдов.
— Пускай проволока, — кивнул юрист. — Может, на ней и есть следы взрыва, у нас же нет этой записи, а они ее могут элементарно сделать. И второй вопрос? А где гарантии, что это именно та запись?
— А я там записку оставил, на месте, где переписывал обмен.
