Юрий Гаврюченков - Кровавая баня Крупнера
В дверь постучали.
– Да-да, – крикнул Тернов.
– Здравствуйте, – Григорий Дмитриевич Бегунов, облаченный в помятый лаборантский халат, вошел в кабинет. Хотя отдел рефлексологии и простаивал, четвертая лаборатория продолжала производить "сенсорный стимулятор", создавая запас для предстоящих тестов. Сейчас у Бегунова шел синтез, и поскольку штаты были значительно сокращены, рабочих рук не хватало. Григорий Дмитриевич был недоволен, что его оторвали от дела.
– Садитесь, пожалуйста. – Тернов решил вести вежливо-благодушную тактику, видя, что Бегунов раздражен. Такая деликатная вещь, как изъятие плодов чужого труда, нахрапом не решалась.
"Что он резину тянет?" – сердито подумал Бегунов.
– Слушаю вас, – сказал он.
– Мне нужны материалы по "Экстра сенсу", – промурлыкал Тернов. Солнце дробилось в его реденьких волосах над лысиной и создавало подобие нимба.
– Хорошо, Валерий Игнатьевич, – быстро кивнул Бегунов. – Я вам представлю отчет.
– Нет, Григорий Дмитриевич, отчет мне не нужен, – намекнул Тернов. – Другие материалы.
– Вы хотите лабораторный журнал?
– Нет.
– А какие? – Бегунов ждал этого вопроса. Когда-нибудь эта беседа должна была состояться.
– Все материалы.
– Я вас не понимаю, – притворно удивился Бегунов. – Вы о чем, Валерий Игнатьевич?
– Я о материалах, – почти пропел Тернов, соединяя кончики пальцев, – которые вы храните.
– Вы можете журнал опечатать, – сказал Бегунов. – И вообще, знаете, Валерий Игнатьевич, у меня процесс как бы идет…
Выражение безмятежного благодушия исчезло с лица Тернова. Он расплел пальцы и придвинулся к столу.
– Григорий Дмитриевич, – с металлической ноткой в голосе начал он, – вы присвоили себе научный архив, в котором находятся сведения государственной важности. На каком основании, спрашивается?
– На основании того, что авторы, которым принадлежит разработка, заметно сократились в количестве, – не растерялся Бегунов.
– Но ведь это не ваша собственность. К тому же эти сведения составляют государственную тайну.
– Главная тайна вот здесь, – указательный палец Бегунова коснулся лба. – Если я захочу продать секреты, архивы для этой цели мне не понадобятся.
– Может быть, дорогой Григорий Дмитриевич, – приторным тоном произнес Тернов, – вы и правы. Но только материальные носители информации заговорят без вашего желания, а их, в случае вашей небрежности, могут похитить. Где вы бумаги храните?
– В надежном месте, – усмехнулся Бегунов.
"Не надо так было начинать", – подумал Валерий Игнатьевич и взял себя в руки.
– А все-таки?
– Это тайна, – Бегунов решил открыто пойти на конфликт. В любом случае упрямство вышло бы ему боком. – Зачем они вам?
– Кажется, я здесь директор, – напомнил Тернов, – и не обязан перед вами отчитываться. И по той же причине мне следует знать, чем занимаются в подконтрольной мне организации.
– Я вам представлю отчет, – кротко сказал Бегунов. – Там будет сказано о деятельности моей лаборатории. Если то же самое сделают по всему отделу, вы сможете составить общую картину.
– И все же я предпочел бы ознакомиться с теми материалами, которые вы держите у себя, – не менее спокойно произнес Тернов. Несмотря на довольно сдержанный тон собеседников, атмосфера, нагнетаемая в кабинете, напоминала затишье в центре тайфуна.
– Нет, – тихо, но твердо отрезал Бегунов.
– Вам не кажется, что это напоминает хищение?
– Скорее сохранение.
– Для кого, для потомков?
– Не для, а от.
– Григо-рий Дмитриевич, – укоризненно протянул Тернов, он решил переменить тактику, – мы ведь, кажется, соавторы, если мне не изменяет память.
Бегунов внимательно смотрел ему в глаза.
"Только не отводить, – подумал Тернов, делая над собой усилие, – только не отводить".
– Я могу разрешить вам написать статью, – предложил он.
– А что, тему уже рассекретили? – спросил Бегунов.
Директор занервничал.
– Под моим руководством мы можем ее опубликовать, – сказал он.
– Да? – вскинулся Бегунов. – А чья фамилия будет стоять первой: по алфавиту али как?
Тернов покраснел.
– Да как вы смеете! – закричал он. – Я с самого начала был научным руководителем этой темы. Вы тогда еще в лаборантах ходили… – Тут он понял, что сболтнул лишнее, и замолк.
– Прекрасно, – рассмеялся Бегунов. – Вы меня радуете, Валерий Игнатьевич. Теперь я знаю, что могу справиться с этой проблемой один. Тема, как я понял, не является больше закрытой. Спасибо, что поставили в известность. Так вот, Валерий Игнатьевич, открытие девяносто первой серии принадлежит только мне и Агапову. Ваше участие я склонен рассматривать не более как паразитическое. И если статья выйдет в свет, то под ней будут стоять две подписи: Александра Парфеновича и моя. В порядке уменьшения заслуг и в алфавитном порядке. А теперь я удаляюсь, у меня работа.
Он встал и вышел, а Тернов только посмотрел ему вслед.
"Здорово же я директорствую, – подумал он, – если какой-то завлаб…"
Тут он вздохнул и почувствовал, как пересохло во рту. Он налил полный стакан воды и залпом осушил его. Взгляд упал на укоризненно открытую папку.
"Директорствую, – решил Тернов и злобно толкнул ящик стола. Он задвинулся с громким стуком. – И член-корреспондентствую. С такими организаторскими способностями не быть тебе академиком!"
Он встал и прошелся по кабинету. Тернов весь кипел от ярости. Такого отпора он не ожидал. Он мог предполагать, что Бегунов поломается, будет канючить о соавторстве или хотя бы ссылке на него. Теперь все перевернулось с ног на голову. Имея на руках материалы, Бегунову не составит труда написать статью и задвинуть ее в мало-мальски научный журнал, не обязательно академический. Еще меньше Тернову хотелось получить сенсационное разоблачение где-нибудь в "Химии и жизни", состряпать которое этому правдолюбцу ничего не стоит. Тернов сел за стол и начал думать, какие меры принять.
Можно упредить, напечатав краткое сообщение. Такая заметка, если ее протолкнуть, выйдет в кратчайшие сроки – месяц-два. Главное "застолбить приоритет", а дальше… Что делать дальше, Валерий Игнатьевич не знал. Бегунов сам бумаги не отдаст. И как с ним быть? Устроить проверку по лаборатории, помочь следователю найти "хищение" и подвести строптивого завлаба под статью? Этот способ Тернов перенял из ВНИИОЧБ, где таким образом успешно устраняли неугодных администрации. Заставить Бегунова написать заявление по собственному или вообще посадить. С другой стороны, кто будет работать? Будучи сам по специальности химиком-органиком, директор знал, какими тонкостями может обладать технология получения продукта. Без специалиста, знающего технологию, работа может вообще застопориться, а для освоения придется открывать все секреты заново. На это могут уйти месяцы, если не годы, а Бегунов наверняка был ведущим специалистом.
Тернов с удовольствием развалил бы остатки агаповской шаращки, но в производстве "сенсорного стимулятора" были заинтересованы многие силовые ведомства, и под "Экстра сенса" намечался приличный заказ от Министерства обороны. Несмотря на бурлившую ненависть, Тернов понимал, что лишаться такого источника финансирования ему нельзя. СС-91 худо-бедно кормил весь Исследовательский центр, включая его собственную "Психометодологическую лабораторию", которую пока нельзя было назвать прибыльным предприятием. Если даже в Управлении и были заинтересованы в успехах ПМЛ, достаточного количества денег на нее не выделяли, а строгий режим не позволял продать что-либо из ее наработок. Так или иначе, но "Экстра сенса" пока не следовало хоронить. И в то же время Бегунова следовало наказать.
Промучившись над этой проблемой весь остаток дня и ничего не придумав, Тернов в пять часов отправился домой.
Прибыл он очень расстроенный. Буркнув Регине что-то невразумительное, Валерий Игнатьевич прошествовал в кабинет, одновременно служивший спальней. Там он понял, что дома ничем не лучше.
– Скучаешь, па?
Андрей был навеселе. Впрочем, из этого состояния он в периоды затишья не выходил, чем изрядно огорчал родителей. Однако сейчас Тернов не чувствовал обычного по этому поводу раздражения, его даже не покоробило фамильярное обращение сына. Он был слишком озабочен, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
– А ты все веселишься? – злобно спросил он.
– А чего нам грустить, – Андрей, заинтригованный необычной реакцией родителя, опустился на стул. С переходом на новое место работы отец сильно изменился. – Ты-то что не весел, опечалился чему?
– Да, есть проблемы, – отрывисто сказал Тернов.
– Большие? – участливо поинтересовался Андрей. – Может, помочь чем?
– Чем ты мне поможешь, – обронил Валерий Игнатьевич. Но посмотрел на сына. Тот внимательно слушал. Такое проявление заботы, несвойственное ему, смягчило сердце Тернова. Обычно все свои горести он изливал Регине, которая иногда помогала советом, но в настоящий момент под руку подвернулся сын, и Тернов поплакался ему.
