Владимир Вера - Леди GUN
Симеон, изрядно покружив по городу на общественном транспорте, добрался до желанной окраины. Но как только он вышел из автобуса, на остановке его сковала нерешительность. В автобусе он мало-мальски знал, куда ехать, но теперь абсолютно не ведал, куда идти. В неосвещенном уличными фонарями квартале Фрайхауса было жутко темно и невероятно страшно.
«И настолько ли желанна эта окраина, чтобы не взять сейчас и бросить все к чертям собачьим? Может, действительно вернуться, чем искать приключений в этом вонючем районе гангстеров и эмигрантов в этих неудобных дьявольских джинсах и свитере не по размеру?»
И все же Симеон зашагал навстречу опасности в паре со своим страхом, полагая, что у него нет выхода, что все равно никто за него не решит его проблем. А перепоручать такое дело – рыть самому себе могилу. Да и не доверил бы он свою тайну никому.
В слабом бликующем свете от единственной уцелевшей от рогаток детворы лампы под козырьком обшарпанного подъезда Симеон разобрал надпись. На табличке, небрежно прибитой к стене, неровными буквами был написан адрес: «Крамергассе, 8». Улица была пустынной и захламленной мусором. Из угла в угол, от одного дома к другому вольготно шныряли крысы.
Симеон застыл на перепутье. Вряд ли кого он отыщет в этом закоулке. Он обреченно вздохнул и посмотрел в сторону автобусной остановки. Выходит, он заблуждался, посчитав, что в квартале эмигрантов без труда сможет встретить отчаянных парней, готовых за приличное вознаграждение осуществить его план.
Но тут из закоулка шмыгнули две тени. Симеон насторожился и прижался к стене… «Какой я тупица, – раскаивался в собственной опрометчивости Симеон. – Интересно, как я себе это представлял. Да они скорее меня самого прикончат, чем станут выслушивать байки о каком-то вознаграждении».
Тени остановились на тротуаре с противоположной стороны улицы и стали о чем-то переговариваться.
«Заметили!» – сжался, словно бальзаковская шагрень, ошалевший от ужаса Симеон, и в данную секунду никто не убедил бы епископа, что тот оказался на этих задворках именно для того, чтобы встретиться с готовыми на все ребятами.
– Эй, ты чего там стену подпираешь! – вопрос, заданный хриплым прокуренным басом, застрял в ушах епископа. Чудовищный акцент выдавал славянское происхождение темных личностей. Сербы или русские… Он не ответил, и злодеям это не понравилось. – Чего воды в рот набрал?
– Да нет, ребята… Я… просто заблудился, – задребезжал голос Симеона.
Тени подошли. Опасения Симеона были не напрасными. Перед ним стояли настоящие головорезы. Как раз такими он и представлял уголовников. «Сейчас они воткнут в меня нож», – посетила епископа обоснованная тревога. Он еле сдержался, чтобы не закричать: «Караул!»
– Чудило! Ты не заблудился, – сказал один из уголовников на русском. – Ты запутался в своей козлиной бороде. Ты что, хиппи? А ты знаешь, что мы с моим братаном поклялись до конца дней своих истреблять хиппанов. А?
От удовольствия, связанного с тем, что жертва легко поддается запугиванию, уголовник вошел в раж. Он сгорбился и вытянул шею, приняв более угрожающий вид. И тон его голоса становился еще ниже, спускаясь в самый ад:
– Ты, дядя, никак в штаны наложил? Ты чего, хочешь, чтоб я в твоих газах задохнулся? Заткни свою задницу, или ты ею дышишь?!
– Ребята, ребята… Господи, помилуй… Я не хиппи. Что вы?! Я священнослужитель. Прошу вас, я тоже русский. Как мне повезло, что встретил в этой кромешной тьме соплеменников! Я как раз хотел встретить таких ребят, как вы…
– Надеюсь, что это тебя не растрогало, святоша. Если ты хотел встретить таких, как мы, то почему до сих пор не вывернул карманы? А ты, Кабан, спрашивал, за какие шиши будем гудеть сегодня, – улыбнулся Седой, посмотрев на своего приятеля. – На ловца и зверь бежит. Ну, – цыкнул он на бородатого незнакомца, – поторапливайся, или тебе помочь? С нуждающимися надо делиться.
– Ребята… ради бога… Я отдам все, что у меня есть. Вот, пожалуйста, это мой кошелек. Я дам вам больше, если вы меня выслушаете. Пусть это будет авансом. Я хочу просить вас об одной услуге.
Уголовники переглянулись. Кошелек забрал Седой и, вынув содержимое, не забыл незаметно для Кабана засунуть половину денег себе в карман.
– Негусто, – фыркнул он. – Святоша, моему приятелю не терпится выщипать волосины из твоей бородки. Ты был недостаточно щедр, чтобы лишить его такого наслаждения. Придется тебе потерпеть. Правда, я все же могу уговорить его сдержать себя, если в твоих джинсах найдется еще пара сотен.
– Клянусь, у меня больше ничего нет. Я прошу вас… во имя Господа! Будьте милосердны, – глотая слова, умолял Симеон. – Я дам вам больше. Гораздо больше. Только выслушайте меня… У меня к вам деловое предложение…
– Кажется, святоша с приветом, – тихо шепнул Кабан на ухо Седому, – от него толку не будет. Чего еще надо? Бабки вытрусили, пора валить.
– Угу, – кивнул Седой, напоследок рявкнув Симеону: – Ну, козлиная твоя борода, тебе повезло, моему приятелю срочно понадобилось выжать пенис в ватерклозете. Он очень спешит. Так что мы тебя покидаем. Оставляем твою бороду в целости и сохранности в память о нашей неожиданной, но очень приятной встрече. – Грабители развернулись и пошли прочь.
– Я дам вам десять тысяч шиллингов! – крикнул им в спину Симеон, и они остановились.
– Придется взять его с собой в «Барракуду», – тихо произнес Седой и, обернувшись к Симеону, поманил его рукой: – Пойдешь с нами в бар, там и потолкуем. Только запомни – я никогда никого не пою на халяву. Сегодня ты пьешь пиво за мой счет, святоша, а я занимаю только с процентами. Ну что, идешь или ты пошутил про десять кусков?
– Конечно, нет, ребята, вы получите эти деньги, как только исполните одно дельце, – лепетал по дороге к автобану Симеон.
Когда они спустились в бар «Барракуда» и уселись за столиком, Седой буркнул:
– Выкладывай! Что там у тебя?
* * *Боря стоял перед калиткой, ведущей в собор. Он пришел сюда без всякого плана в слепой надежде на вендетту. Мысли путались в голове, мешая найти правильный способ для справедливого возмездия. Где-то совсем близко эта подлая мразь, прикинувшаяся Божьим человеком. Боря никогда не видел Симеона, но тот образ, что он представлял, был малоприятен.
«Заставить этого гада выложить кругленькую сумму, перед тем как подпортить ему физиономию? – сверкнула меркантильная мысль. – Или просто убить? Мне терять нечего! – отозвался гнев. – Хотя… Не убивать же его, в самом деле. Или взаправду прибить эту суку?.. Нет, пусть сперва заплатит за нанесенное лично мне моральное оскорбление… – одолевала безприбыльную агрессию возбужденная алчность. – Это ему я обязан тем, что единственный человек, которого я люблю, даже не хочет со мной разговаривать. Этот ублюдок сорвал сладкую пенку с моих трудов. Настала пора рассчитываться… Я откушу ему нос… Лена, конечно, не одобрит подобные действия с моей стороны, но не сидеть же мне после всего этого в своей каморке! Чего мне ждать? Сейчас я ему устрою фейерверк. Пусть это глупо. Но я таков. Будь что будет!»
Боря дернулся к калитке, но, не успев ее открыть, был слегка ошарашен. В арке собора показались две знакомые фигуры. Он сразу узнал своих дружков – Седого и Кабана. Любопытно было узнать, какими судьбами ярых безбожников занесло в храм? На них это не похоже. Подобного рода заведения по их понятиям не могли соперничать с баром «Барракуда». Седой с Кабаном, заприметив приближающегося Бориса, тоже были удивлены, приятели зашагали друг к другу и, обменявшись рукопожатиями, обнялись.
– Давненько мы тебя не видели, – расплывшись в улыбке, вымолвил Седой.
Борису бросилось в глаза, что выражение лица его приятеля несколько изменилось после их последней встречи. Дерганый в манерах Седой напустил на себя важность и держался с несвойственным ему достоинством. Борис отметил про себя, что его приятели сменили и одежду, в таких костюмчиках не стыдно было щеголять даже центре, на улице Грабен или на площади Карлсплац, взяв под ручку элегантную фрау.
– Вижу, ваши дела от этого не пострадали, а мои советы пошли впрок. – Борис ждал, когда они сами развяжут языки, боясь спугнуть откровенность прямым вопросом. – Выглядите на миллион, а такой вид, конечно, обязывает посещать церковь. Грехи замаливаете…
Кабан засмеялся бы от шутки Бориса взахлеб, если бы Седой не метнул в него искры своих прищуренных глаз. В отличие от Седого Кабана так и распирало повыставляться перед Борисом, похвастать о новом прибыльном дельце. Бдительное око Седого его остановило, но Боря знал Кабана и был уверен, что это не надолго.
Кабан еле сдерживал себя, он тужился, будто изнутри давили десятки атмосфер. В данный момент для него самой большой мукой было молчать о том, чем он больше всего хотел поделиться.
