Анатолий Гончар - Последняя обойма
— Понял тебя, встречаемся у русла. Конец связи, — Кузнецов отпустил тангенту и положил гарнитуру на заранее подставленную ладонь Кошкина.
— И как мы его вчера не заметили? — уже находясь на берегу речки и разглядывая отчетливо видимый след ботинка, недоумённо разводил руками Гордеев. — Хотя перебегали быстро… Не до следов… Да и камни там сплошные… Да и проходил ли он там вообще? — и тут же без всякого перехода: — Олег, назначь двоих бойцов поглазастее, всё вокруг осмотреть.
Носок ботинка прошедшего здесь сутки назад чеха отпечатался на песке так, что сразу было невозможно понять, откуда он идёт и куда направляется.
— Киселёв, — позвал группник и, подумав: — Маркитанов, всё осмотреть, о результатах доложить.
Насчёт Димарика он рассудил так: раз повезло один раз, может, повезёт и другой?! Не повезло. След, уходящий в сторону и исчезающий в примыкающих к воде кустарниках, что росли на правой стороне поляны, заметил Киселёв.
Куда топает неведомый пешеход, теперь стало понятно.
— Идти он мог либо сюда, либо сюда, — водя по карте пальцем, рассуждал Гордеев. Группы уже объединились и теперь все три офицера, сидя на расстеленной палатке, обсуждали свои дальнейшие действия.
— Ты думаешь, здесь база? — Алфёров с сомнением покачал головой. — Он мог и вот в этот посёлок идти! — травинка в руке Сергея уткнулась в точку на карте.
— Запросто! — не стал спорить ротный, — но судя по всему идет он из пункта А… — Вадим не стал говорить о своём втором предположении, а именно, что боевик мог идти не из поселка, а с до сих пор не обнаруженной ими хорошо замаскированной базы. — И в пункт П ему было бы проще пройти или по прямой, или по асфальтовой дороге добраться на машине.
— И на въезде угодить в лапы к омоновцам, — скептически воспринял сказанное ротным Алфёров. — Кто знает, может на каждом заборе его фотография висит?
— Но это ты загнул! Те, чьи фото на заборах висят, поодиночке вряд ли ходят! — встрял в их беседу до того молчавший Кузнецов. — Хотя, конечно, и те, чьи не висят, могут побояться лишний раз мимо блокпостов прогуляться.
— Ладно, хорош! — Гордеев примиряющее поднял руку. — Наш разговор ни о чем. Чех ни чех, есть база, нет базы… А вот эти два местечка досмотреть надо. Тем более, что нам по пути и совсем рядом с районом эвакуации, — Гордеев сложил карту и начал запихивать её в разгрузку. — Выдвигаемся через пять минут. Олег, твоя группа идёт первой, я с тобой. И вот ещё что. Сергей, если мы ввяжемся в бой, то действуешь по отработанной схеме. Одним словом, ты знаешь. — Алфёров кивнул. — Всё, поднимайте бойцов, выходим.
На этот раз Гордеев шел в головной тройке — третьим сразу за Киселёвым. Непонятно почему, но он был почти уверен, что база здесь есть. Осталось только выбрать правильный маршрут и найти. Чеховский след почти сразу затерялся, и теперь ротный вел отряд больше по наитию, чем по карте или трезвому расчёту. Они вышли на очередную речушку и, перейдя на другой берег, уткнулись в глинистые, почти отвесные стены поднимающейся над ручьём возвышенности. Только в одном месте подъём был менее крутым. Разделяя возвышенность на две части, смыв её более чем на половину высоты и тем самым за многие тысячелетия образовав овраг, с её склона стекал небольшой, можно сказать, совсем малюсенький ручеёк. Низвергаясь с трёхметровой высоты, в месте своего падения он образовывал небольшое озерцо и, выливаясь из него узкой голубой лентой, бежал дальше. Шедший первым Старинов лишь на мгновение замедлил скорость, а затем решительно шагнул к озеру, намереваясь подняться на месте образовавшегося размыва. Гордеев не препятствовал. Ему и самому думалось, что это место для подъёма наверх самое удачное. Дно у озера казалось темным и твердым, у самого края, слегка покрытого небольшим слоем желтого ила. Старинов ступил в воду, и пошедшая от ноги рябь столкнулась с волной, идущей от водопадика. Он сделал следующий шаг и тотчас почти до пояса ушел в воду. Гордеев еще только соображал, что произошло, а сержант Маркитанов, метнувшись мимо него, ухватил за руку провалившегося в вязкую, черную жижу Старинова и потянул вверх. К нему тотчас присоединился Киселёв. Гордеев бросился им на помощь и почувствовал, как в его разгрузку, в свою очередь, впиваются чьи-то руки. Всосавшая бойца песчано-глинистая топь никак не желала отпускать свою жертву. Лишь по-настоящему упершись и потянув, так, что затрещала далеко не слабенькая на разрыв разгрузка, а сцепленные пальцы захрустели от напряжения, его удалось вытянуть и поставить на твёрдую поверхность.
— Давай шустрее! — поторопил ротный грязного, мокрого, нещадно (хотя и приглушенно) ругающегося Старинова, уже успевшего скинуть берцы, и теперь полоскавшего их в мутной воде ручья, вытекающего из взбаламученного озера. Сняв забитые грязью носки, он безо всякого сожаления сунул их под осклизлую поверхность большого, лежавшего у ручья камня, и полез в испачканный снизу рюкзак в поисках запасной пары.
— Носки?! Хорошенькие! — словно случайно заглянув под камень, Димарик достал выброшенные Стариновым носки. — Пригодятся… — пробормотал он, — и, как не в чем ни бывало, принялся за их полоскание.
— Маркитанов, ты что, совсем? — Кузнецов покрутил пальцем у виска, Гордеев усмехнулся, а сам Димарик сделав вид, что не расслышал, продолжил начатое.
Пока головной дозор и иже с ним отцы — командиры приводили себя в боевую готовность, первая тройка ядра и вся остальная группа приступила к штурму возвышенности. Подниматься пришлось чуть в стороне, по более крутому и высокому склону, но зато без потайных ловушек виде грязевого озера. Буквально на руках преодолев первые метры, бойцы постепенно вытянулись на более пологий участок и начали уходить всё дальше и дальше.
— Догоняй группу! — сказал Гордеев стоявшему рядом Кузнецову и показал взглядом вверх.
— Уже иду! — кивнул старший лейтенант и, обогнав ещё только начинавшую выходить из подлеска тыловую тройку, начал карабкаться по почти отвесно уходящему вверх склону. Ноги скользили, тяжёлая экипировка тянула вниз, и приходилось буквально вгрызаться в землю, с силой вбивая в склон каблуки ботинок, хвататься руками за корневища, за чудом уцелевшую траву, за молодую, изредка торчавшую на склоне поросль. С трудом, но Олегу удалось одолеть крутизну, и он, постепенно увеличивая скорость, начал догонять ушедших вперёд радистов.
С отмыванием от грязи было покончено как раз в тот момент, когда замыкавший группу Гудин, подпрыгнув, ухватился за свисающее вниз корневище бука…
Местность, по которой после преодоления возвышенности двигались спецназовцы, была изрезана небольшими овражками, рытвинами, ямами неизвестного происхождения. И всё это заросло мелколесьем, путающейся под ногами ежевикой, (слава богу, большой, выше человеческого роста, и колючей в этих местах не было), шиповником и кустами густого орешника, до такой степени, что местами было невозможно продраться через частокол веток. И тогда, взявший управление в свои руки, Гордеев давал команду обходить заросли справа или слева. Иногда подобные чащобы казались ему подозрительными и он, останавливая группу, высылал тройку для осмотра местности. Но пока ничего, что могло бы подтвердить его умозаключения относительно нахождения в этом месте базы, не находилось. Меж тем время неумолимо приближалось к вечеру. Выйдя на небольшой, относительно удобный для засады участок местности, Гордеев остановил отряд и отдал команду на организацию ночной засады…
Сержант Маркитанов сидел на берегу журчащей, но почти невидимой речушки. В ночном, затянутом облаками небе лишь угадывался косой изгиб выплывшего на небосвод месяца. Ширина русла на этом участке была приличная — метров пятьдесят, однако сама речушка свободно умещалась в трёхметровом канале, прорытым течением в самой его середине. Ещё с вечера Димарик успел заметить, что с противоположного берега над рекой свешиваются густые ветви кустарника, образуя нечто вроде туннеля. А чуть левее в метрах восьмидесяти от бдящего сержанта, прямо из русла реки шла едва заметная, но всё еще езженная грунтовая дорога. Группник не разрешил рисоваться и переходить речку, но Маркитанов был уверен, что совсем недавно по этой дороге ездили. Ужасно хотелось есть, но даже у всегда запасливого Димарика последние рыбные консервы и галеты закончились ещё днём.
Чтобы хоть как-то заглушить терзающий организм голод, Маркитанов в очередной раз приложился к пластиковой бутылке, но сделав три больших глотка, замер, прислушиваясь. За спиной послышались чьи-то настороженные шаги.
— Чь, командир, ты? — разворачивая ствол, спросил он приближающуюся и почти невидимую в темноте фигуру.
— Я, я, — едва слышно прошелестело в ответ, и вынырнувший из ночи группник, осторожно отстранив склонившуюся к груди ветку, присел рядом с пялившимся в темноту Димариком.
