Андрей Воронин - Инкассатор: Золотая лихорадка
Филатов стал машиной, все его органы-детали работали в форсированном режиме, но затем он стал уставать, и сердце уже не успевало в нужном ритме перекачивать кровь. Мышцы одеревенели; казалось, суставы стираются в порошок... И вот пловец хлебнул воды на вдохе, закашлялся и потерял ритм. В ту минуту он был на волосок от смерти.
Но, видно, высшим силам угодно было оставить его в живых. На какое-то время десантник отдался на волю течения перед глазами струилась изменчивая линия уже недалекого противоположного берега. Вот промелькнул и ориентир – бакен с номером 32. Филатов сумел зацепиться за него, перевел дух, настраиваясь на последний рывок. И, снова поймав ритм, стал бороться с течением, сила которого, впрочем, начала убывать. Через некоторое время он ухватился за гибкие ветки прибрежных зарослей. И, не имея времени на отдых, едва переставляя негнущиеся ноги, побрел вверх по течению, отыскивая место, где должен был ждать инструктор... Тот в это время отдыхал на песчаном пятачке в зарослях, положив голову на баллон акваланга. Как оказалось, Филатова подстраховывали, но это было ему уже до лампочки...
... Мир вокруг налился такой спокойной, ровной и привычной красой, что Юрий, покачиваясь, лежа на спине на прозрачной глади озерного зеркала, вновь, как и в начале своих неуютных похождений, подумал, уж не приснилось ли ему все это – кровь, золото, пачки денег, выстрелы, скрипка и маузер Дзержинского. Наступило состояние, в котором кажется, что все окружающее, в том числе и ты сам, – вечное, неизменное, застывшее в животворящем сиянии Солнца.
Вокруг озера было тихо, никто из отдыхающих на окрестных базах не спешил насладиться благодатью утра – было около десяти часов. Юрий так и качался на ласковых волнах, пока не услышал с той стороны залива голоса, женский визг и вслед за ним – громкий всплеск упавшего в воду человеческого тела. Он нырнул, проплыл под водой метров двадцать и уже с берега увидел такую картину: на пляже около коттеджа похлопывал себя по волосатой груди мужчина, что-то отвечавший женщине, которая стояла по грудь в воде спиной к Филатову. С такого расстояния Юрий ничего больше не смог разглядеть, но почел своим долгом все-таки уточнить, кто это осмелился хоть на время «приватизировать» штаб-квартиру будущей сходки. Он подобрал бинокль и, стоя за кустами, навел его на фигуру мужчины.
Невысокий, неплохо сложенный, с короткой бородкой, на шее – широкая цепь из тусклого белого металла. Все эти приметы ничего Филатову не говорили.
Тем временем женщина поплыла в сторону Юрия, и тому удалось поймать ее голову в поле зрения мощной армейской оптики. С полминуты вглядываясь в черты лица плывущей, Юрий в смятении опустил бинокль: конечно, он мог ошибиться, но, кажется, это была Ксения.
«Нет, ну какого рожна она тут делает?» – подумалось ему, приятная картина мира, навеянная ярким солнцем и теплым озером, постепенно начала искажаться другими эмоциями. С Ксенией они расстались навсегда. Но это было так недавно, что он еще помнил запах ее тела, ощущение прикосновений к бархатистой коже, помнил и ласковые имена, которые они давали друг другу... Помнил, хотя и старался забыть.
«Все-таки она или не она?» – этот вопрос интересовал его еще и с точки зрения планируемого теракта. Если она, то приходилось допустить, что его бывшая подруга связалась с «крутыми», чему он, в общем-то, удивился.
В это время мужик с бородкой вошел в воду, в два счета догнал женщину, поднырнув, видимо, дернул ее за ногу, и между ними завязалась обычная в таких случаях потасовка. На это Юрий предпочел не смотреть...
Вытащив из кармана лежавшей на берегу ветровки плоскую фляжку с коньяком (несмотря на категорическое указание Кайзера «во время работы не употреблять», он затарился-таки выпивкой), Филатов капитально приложился. Подождал, пока колючее тепло разойдется по организму, спрятал флягу, сперва по ошибке намереваясь засунуть ее в тот же карман, где лежал подаренный Логвиненко «вальтер», и растянулся на травянистой полянке за пределами пляжа, попытавшись вновь вернуть себе состояние единения с природой.
Но это ему не удалось. Поворочавшись на траве, Филатов взял бинокль и наконец смог ясно разглядеть лицо женщины. Сомнений не оставалось. Оптика бесстрастно приблизила к нему женщину, в паспорте которой чуть не появилась его фамилия.
Юрий задумался. Выпитый коньяк не способствовал принятию трезвого решения, и он сознавал это, понимая, что от одного лишь неверного шага на карту будет поставлена не только его жизнь, но и жизнь его друзей
Поднялся ветер, рябь на озере усилилась. Посмотрев в ту сторону, где миловалась «сладкая парочка», Филатов никого не увидел: скорее всего, накупавшись, они перебрались в коттедж. О том, чем они там в данный момент занимались, Филатов старался не думать. Он оделся и вернулся в свое временное обиталище, раздосадованный, что не сможет без помех прогуляться вблизи коттеджа. О том, что узнать его невозможно, он как-то запамятовал.
Вечер подошел незаметно. Юрий встретил его, лежа на узкой кровати, заложив ладони за голову. На полу валялась опорожненная фляжка, полупустая бутылка коньяка стояла на столике рядом со вскрытой банкой скумбрии в собственном соку...
А воскресное утро началось с дождя. Филатов накинул штормовку с капюшоном и отправился на рекогносцировку, захватив удочки. Рыбак он был никакой, и только полное отсутствие людей спасло его от насмешек – ведь рыба, как известно, в дождь не клюет. Юрий вышел к озеру и медленно, запоминая все детали пейзажа, двинулся по кромке берега в сторону интересовавшей его базы, как бы выбирая место, куда можно забросить удочки. Тем временем дождь иссяк, и спустя буквально полчаса с изумительно чистого голубого неба хлынули солнечные лучи.
Юрий, не торопясь, обошел залив и приблизился к тому месту, где вчера развлекалась его несостоявшаяся жена с неким господином. К дому вела тропинка, посыпанная желтым песочком. Юрий отправился по ней вверх, оглядываясь, чтобы первым увидеть местных обитателей. Но так никого и не заметил – окрестности коттеджа были безлюдными. По дороге он обратил внимание на мусорные баки, стоявшие невдалеке от тропки, видимо облагороженной считанные дни назад. Баки стояли явным диссонансом – ведь дорожка, ведущая к озеру, скорее всего предназначалась не для прогулок дворников и горничных.
Прошмыгнув за стволами сосен мимо фасада коттеджа, прямо перед которым на площадке стояла белая «девятка», Юрий приостановился поодаль, выяснил расположение хозпостроек. Подивившись безлюдью, отправился дальше, в сторону маленького домика, стоявшего метрах в трехстах от большого дома, где от дороги, ведущей вдоль берега озера и связывающей все здешние базы, санатории и детские лагеря, ответвлялась дорожка «местного значения». На лавке около избушки сидел хищного вида дедок, вытянув ноги и надвинув на глаза кепку. По-видимому, он дремал, но стоило Филатову поравняться с ним, выпрямился и сдвинул кепку туда, где ей и положено быть.
– Что, рыбачок, невезуха нынче? – спросил дед. – Садись, покурим!
Филатов с готовностью прислонил удочки к стене и присел рядом с дедом, протянув ему пачку «Явы». Они закурили.
– Охраняете или что? – равнодушным тоном спросил Филатов, невзначай разглядывая руки старика, покрытые расплывшейся татуировкой.
– Да что тут охранять, сижу вот... – ответствовал дед. – Сторожка есть, я вроде как при ней.
Только теперь Филатов заметил, что на правой руке деда не хватает нескольких пальцев – сигарету он брал из пачки левой рукой.
– А ты что, порыбачить приехал?
– Да не только, рыбак из меня никакой, просто отдохнуть решил. Недалеко тут...
– А-а, ясно...
– Тихо у вас, – заметил Филатов, стараясь вызвать старика на разговор.
– Тихо-то тихо, послезавтра будет громко.
– Чего так?
– Гость приедет...
– Директор небось?
– Директор, директор...
Филатов поднялся, поняв, что ничего больше не добьется.
– Ну, будь здоров, батя! Вечерком заскочу, коль не возражаешь, по сто грамм сделаем.
– Заходь, я тут буду.
Неведомо какая сила развернула Филатова спиной к большой дороге, по которой он мог без труда добраться прямо до своего домика, – на первых порах того, что он узнал, хватало. Но он, прихватив удочки, отправился назад, мимо коттеджа к озеру. Мужик, с шеи которого свешивалась цепь, по пояс голый, копался в «бардачке» машины. Он проводил десантника взглядом, потом зашел в дом и больше не появлялся.
В полукилометре, у самого озера, на большом камне спиной к тропинке сидела женщина. Она обернулась на шаги за спиной. «Здравствуй, Ксения!» – чуть не сказал Филатов. Но вместо этого с серьезным видом произнес:
– Не ожидал в медвежьем углу увидеть такую девушку. Вы напоминаете Русалочку Андерсена.
Ксения, одетая в цветастый сарафан – прежде такого у нее не было, – улыбнулась знакомой улыбкой и ответила:
