Сергей Зверев - Обратный отсчет для Пальмиры
Группа за группой докладывали, что все спокойно, без происшествий, опасности не видно. Потом Котов вызвал Зубченко и предупредил, что они сначала зайдут в дом напротив, и только потом, возможно, пойдут к Захираку. Сунув бинокль в чехол, капитан поднял с земли автомат и демонстративно повесил его на шею. Зимин все понял. Они должны сейчас выглядеть как те самые боевики, что совершили вчера преступление. Их сначала должны испугаться, тогда с этими людьми можно будет открыто разговаривать и верить им. А если примут как родных, значит…
Котов и Зимин покинули свое убежище и двинулись быстрым шагом к крайним домам. Улица была пустынной. С этой стороны поселка вообще все было попроще, все соответствовало крестьянскому быту, хотя дома стояли каменные. Котов махнул переводчику рукой и не пошел прямо по улице, а стал обходить дома сзади. Он увидел, что территория за домом, где имелись какие-то подсобные постройки и что-то вроде небольшого участка, не огорожена, и лучше подойти к цели незамеченными, а то мало ли кто смотрит сейчас на улицу из окна. Вдруг в доме Захирака живет еще какой-нибудь его дальний родственник или гостит товарищ по оружию?
Обойдя дом, Котов одним прыжком перемахнул через перила веранды и оказался лицом к лицу с мужчиной в инвалидном кресле. Тот весь напрягся и, глядя на автомат в руке незнакомца, что-то крикнул в сторону открытой двери дома. Спецназовец подумал, что оттуда вполне может выскочить какой-нибудь мужчина со здоровыми ногами и оружием в руках.
– Он жене крикнул, чтобы не выходила, – пояснил Зимин, перелезая через перила.
– Скажи ему, чтобы не кричал. И спроси, кто еще в доме. Посоветуй не врать.
Котов говорил все это, глядя мужчине в глаза. Тот покачал головой и ответил, что в доме никого нет, кроме его жены. И тут же попросил не трогать их, потому что живут они очень бедно и у них ничего нет.
Зимин сказал по-арабски, что разговаривать они будут в доме, и развернул кресло-коляску инвалида к двери. Котов поднял автомат и шагнул в прохладу дома. Женщина в напряженной позе, прижав кулачки к груди, сидела на небольшом диване и со страхом смотрела на гостей.
– Давай, – тихо сказал Котов переводчику, – расспрашивай, что они знают про соседа. Во всех подробностях.
Пока Зимин говорил по-арабски, Котов прошелся по маленькому дому, убедился, что в двух крохотных комнатах никого больше нет, и вернулся. Хозяева дружно повернули головы в его сторону, и капитан подумал, что страха в этих людях многовато, тяжело будет от них чего-то добиться. А люди, видать, интеллигентные. Может, какие-нибудь школьные учителя в прошлом. Вон и книг сколько. Чтобы в Сирии у простых людей на полке стояло около двух десятков книг? Котов заинтересованно подошел к полке. Жаль, что он не знает арабского. Художественные, специальные какие-нибудь или…
И тут он замер. На полке вместе с другими книгами стояло красивое издание со страницами из мелованной бумаги, цветное и красочно оформленное, со знаменитым Ереванским каскадом на обложке. Котов был там в прошлом году, поднимался по этим ступеням, помнил водяные брызги, любовался со смотровой площадки на двуглавый Арарат. Как она попала к этим людям? А он тут, как болван, по-русски с Олегом болтает.
– Вы русские, да? – спросил безногий на русском языке, но с сильным акцентом.
– Так. – Котов опустился на стул и внимательно посмотрел на хозяина дома и его жену. – А вы, значит, оба говорите и понимаете по-русски. И этот альбом. Давно вы из Армении?
– Уже 23 года, – ответил мужчина. – Когда развалился Советский Союз, у нас стало очень плохо. Мы были университетскими преподавателями, но… на ту зарплату прожить было невозможно. Нас пригласили сначала в Турцию, потом мы перебрались в Сирию. Долго рассказывать. Каждый раз появлялась надежда, каждый раз начиналась новая жизнь, а два года назад, когда здесь стало неспокойно, случилось вот это, – кивнул он на свои ноги. – Чудо, что я вообще остался жив.
– Да, ребята, – покачал головой Котов и положил альбом на стол, – не повезло вам. А это откуда, друзья привезли? По родине тоскуете?
– Да, один знакомый, бизнесмен здешний. Узнал, что мы армяне, вот подарил, обещал помочь, но о нем больше года ни слуху ни духу.
– Нам не только Армения родина, – вдруг заговорила женщина, у которой оказался приятный грудной голос. – Мы ведь оба в России родились и выросли. Я в шестнадцать лет вернулась с матерью в Ереван, а муж в двадцать четыре.
– Ничего, скоро все кончится, – заверил спецназовец, – и вы сможете снова преподавать. Или, если захотите, вернетесь домой.
– Нет, – покачала головой женщина. – Здесь могила нашего сына. Отсюда нам нельзя уезжать. Да и кому мы там нужны?
– А вы что здесь делаете? – спросил мужчина Котова. – Вы из разведки, да? Мы знаем, что Россия, по просьбе правительства Асада, пришла помочь в борьбе с ИГИЛ и другими террористами. Вы не представляете, как все надеются на вашу помощь. Как ждут гуманитарных конвоев, которые уже идут в освобожденные районы. Вы не поверите, но по рейтингу вторым человеком в Сирии является российский президент.
– Хорошо, мы вам расскажем, – кивнул Котов и повернулся к Зимину: – Олег, понаблюдай за домом напротив, пока я поговорю с хозяевами.
– Дом напротив? – недобро прищурилась женщина.
– Да. Муж этой женщины, которой вы недавно плюнули вслед, служит в рядах боевиков. Он нам нужен, потому что владеет важной информацией. Эта информация может спасти сотни жизней. А еще она может спасти от полного разрушения историко-археологический комплекс Пальмиры.
– Господи, – всплеснула руками женщина, – в этом вся Россия! Вам же самим не сладко под этими санкциями, вы тут жизни людей спасаете, целое государство спасаете, так нет же… вам надо еще и исторические памятники спасать!
– Ну, – засмеялся спецназовец. – Во-первых, санкции – это не очень и страшно, неизвестно, кто от них больше страдает. А что касается Пальмиры… Память предков, наше прошлое – очень важные вещи, кто не ценит прошлого, тот не имеет будущего. И потом! Пальмира ведь наследие не только сирийского народа, это памятники мирового значения. Они принадлежат всему человечеству.
– Он прав, – тихо кивнул мужчина своей жене. – А ты осторожнее веди себя. Ну, нельзя же так! Плюнула вслед. А если он вернется и она ему пожалуется?
– Лучше бы он вернулся как можно скорее, – сказал Котов. – Мы его ищем. Вы знаете, где он сейчас находится? Что-то слышали о нем?
– Нет, мы о Мароне ничего не знаем. Да, он служит где-то у боевиков. За последний год приезжал несколько раз, наверное, привозил деньги, награбленное добро. Его семья живет хорошо. Совсем перестали заниматься сельским хозяйством. Его жена в общем-то неплохая женщина. Ее можно понять, ей ведь детей растить, кормить. Хотя она наверняка понимает, что ее муж бандит и убийца и что эти деньги счастья не принесут. Да и он, если разобраться, не фанатик, просто, как это называется… наемник.
– Хорошо, спасибо вам, – кивнул Котов, поднимаясь.
– Вам спасибо, что пришли сюда, – ответила женщина. – Освободите Сирию, мы вас от имени всего народа просим!
– Она вернулась! – крикнул с веранды Зимин.
Котов поднял свой автомат, улыбнулся хозяевам и вышел. Женщина из дома напротив как раз поднималась по ступеням крыльца. Дом Захирака был большим и крепким. Наверное, комнат в шесть. И строился он недавно, года два назад. Или достраивался и облицовывался.
Махнув переводчику, Котов перебежал улицу и, открыв калитку, прошел к дому. Дверь, обитая металлом, оказалась незакрытой, и он потянул ее на себя. Неторопливо, по-хозяйски, они с Зиминым прошли в просторный холл и остановились, переминаясь на большом ковре. Из-за занавесок выглянули две девочки лет тринадцати – пятнадцати. Длинноногие, нескладные, с большими черными глазами и косами. Следом вышла та самая женщина, шикнула на девочек и испуганно посмотрела на гостей. Странно, что испуганно, подумал Котов. Может, она боится не того, что пришли враги ее мужа, а того, что они – «посланцы смерти» и сейчас сообщат, что ее муж погиб.
Котов еле заметно толкнул Зимина локтем, напоминая ему о договоренностях – переводчик должен был сам вести все разговоры с женщиной, Котову, по возможности, не стоит открывать рта, да и Зимину нельзя переходить на русский язык, вдруг их раскусят и в этом доме?
– Где твой муж, женщина? – холодно спросил Зимин по-арабски.
– Я не знаю, – торопливо ответила она. – Он мне никогда не говорит, в каком городе или в какой местности находится, просто приезжает иногда и привозит деньги, подарки детям.
– Ты врешь, женщина! Твой муж – дезертир! Он бежал, украв чужие деньги, – начал добавлять немного экспромта Зимин. – Он опозорил своих товарищей по оружию! Где он?
– Я не знаю! И этого не может быть! Марон всегда был верен своему долгу, он не мог подвести своих товарищей и своих командиров. – Женщина говорила быстро, все сильнее и сильнее прижимая платок к подбородку.
