Ядерная осень - Хватов Вячеслав Вячеславович

— Пшел, пшел, — его пинками прогнали мимо команды 'Волков', где стоял, ухмыляясь, тот самый лысый 'скинхед'.

Странно все-таки устроена жизнь. Еще три дня назад он был готов, выстрелом из 'Бенелли', снести себе пол черепа, освободившись от бессмысленного, как ему казалось, существования в этом изуродованном мире. Теперь ему готовы помочь это сделать. Ан нет. Трясутся поджилки, екает сердечко. И вот он — не удавшийся самоубийца, с тоской ощупывает взглядом спасительную опушку леса.

Повернув голову, Егор уставился на, пританцовывающего от нетерпения, 'скинхеда'. Тот высунув язык, заряжал старенький дробовик — лохматого года выпуска.

Считается, что перед смертью человек успевает вспомнить всю свою жизнь. Якобы перед ним проносятся все события — детство, отрочество, юность…

— Ха. Ни хрена подобного.

Только он успел подумать: — 'что за идиотский, бабский, белый свитер напялил на себя этот лысый урод', как, заглушая, выплюнутое из рупора-лейки 'пли', грохнул залп и что-то обжигающе горячее, ударив Егора в грудь, лишило его возможности наблюдать за происходившими в дальнейшем событиями. А произошло много чего интересного.

Например, с той самой опушки, куда только что смотрел Егор, прилетела первая мина. Шлепнувшись между 'живыми мишенями' и стрелками, она не причинила вреда ни тем, ни другим. Зато вторая, угодив прямо в VIP-ложу — бортовой КАМАЗ без кабины, сразу лишил банду Глухого всего руководства. И тут же, и коробка рефрежиратора, и все кто на ней был, были разорваны в клочья из ЗУшки, установленной на мчащемся по полю, 'Урале'. Предоставленные самим себе участники сорванного праздника, метались по пашне. А вокруг носились натуральные тачанки, поливая из пулеметов и 'расстрельную команду' и ее жертвы и праздную публику. И отличались эти тачанки от своих прародительниц времен гражданской войны прошлого века, только тем, что вместо 'Максимов', на них были установлены 'Корды', 'Утесы' и 'Курганы'.

Все было кончено в течении каких-нибудь пятнадцати минут. Тех, кто посмел оказать сопротивление и не лежал на поле — либо нафаршированный свинцом, либо частями, жестоко добивали. Остальных (а их не набралось и полтора десятка) буквально швырнули на три подводы и вся эта 'первая конная' исчезла так же стремительно, как и появилась.

11.11.2026 г. Татарстан. п. Майдан.

Что-то мягкое и теплое взяло его в плен, спеленав, как младенца, по рукам и ногам. По крайней мере, не то что встать — пошевелиться, не разбудив 'захватчика', разомкнув его нежные, но крепкие объятия, было не возможно. Полежав еще минут пять, пытаясь рассмотреть при скудном свете, проникающем сквозь махонькое оконце, чуть ли не оседлавшее его существо, Волохов решительно приподнялся.

В результате такого не обдуманного действия, возникшая пульсирующая боль в голове, тут же вошла в резонанс с дергающей болью в плече. Так бы он и сидел, прикидывая, что чаще — пульсирует в голове, или дергает в плече, но от этого занятия его отвлек сосед по постели, оказавшийся довольно симпатичной, русоволосой женщиной, лет тридцати.

Не сказав ни слова, она накинула плащ и выскочила на улицу. Через пару минут в тесную, похожую на кладовку комнату, ввалилась целая делегация. Первым вошел грузный обладатель пивного животика.

— Пивоваров, — он протянул руку и не дожидаясь ответа, устроился за столом, стоящим вплотную к кровати. Остальные остались стоять, из чего Волохов сделал вывод, что человек с так подходящей к его облику фамилией, как минимум — лицо, приближенное к начальству. Вряд ли сам местный предводитель заявится к нему. Но вот…

— Как самочувствие? — прервал его размышления Пивоваров.

— Терпимо. Долго я валялся? — он покосился на перебинтованное плечо.

— Чуть больше суток — подал голос худощавый блондин, стоявший в углу.

— Это наш местный 'Пилюлькин', - Пивоваров положил ногу на ногу — прошу любить и жаловать — Аркадий Григорьевич Казанцев. Потом со всеми познакомитесь, Майор.

При слове 'Майор' внутри Волохова, как будто что-то щелкнуло.

— Спец. контейнер! Если местные поинтересовались его содержимым — амба, — он окинул тревожным взглядом комнату.

— Не это ли ищешь? — Пивоваров расстегнув что-то вроде барсетки, достал серебристое сокровище и положил его на стол — извини, но у меня оно лучше б сохранилось. Догадываюсь все-таки, что это такое.

— Уф, — отлегло. Волохов потянулся к контейнеру, но Пивоваров опередил его, быстро убрав пропажу в обратно в барсетку.

— Ты на нас обиду, не держи — время такое. Мы тебе помогли, и ты нам тоже должен помочь.

— Весь в внимании, — майор изучающее смотрел на местного начальника. Не в том он сейчас был положении, чтобы что-то требовать и угрожать. Оставалось только узнать — чего от него хотят.

— Понимаешь, та шпана, что на вас напала…

— Ничего себе 'шпана' — скольких моих ребят они положили. А они были не первогодки какие…

— Дело в том, что они числом берут. Их там сотни четыре. Может и больше. А так, там, в основном одни школьники бывшие. Дело в том, что незадолго до ЭТОГО в лагере на Сулице сразу у нескольких школ сборы начались. Ну, вот молодняк этот и почикал тех солдат и офицеров, которые с ними промышлять отказались. Отморозки еще те, я тебе скажу. Вот недавно Кильдеево, а позавчера Варварино — полностью вырезали. К нам-то они пока не суются, благодаря вон им, — Пивоваров кивнул на чернявого паренька в камуфляже с МВДэшными шевронами — но думаю — до поры, до времени. Думаю, скоро уже. Ведь практически всю округу под себя подмяли. А сколько народу полегло…

— Чем мы располагаем? — Волохов придвинулся к столу.

— А сейчас я тебе все доложу, — сразу оживился Пивоваров — Хазаров тащи карту, — скомандовал он чернявому пареньку — приступим.

18.11.2026 г. Рязанская область. г. Ряжск.

Ветер надувал парус из висящей на ветвях-реях уже облетевшего дерева, тряпки, бывшей когда-то чьей-то простыней. Чуть ниже, висевший на более толстых ветвях-мачтах истерзанный труп в нижнем белье, капитанил на этом своеобразном фрегате из старой березы. Такой ассоциации способствовал и похожий на пиратский, флаг, развивающийся на ее верхушке.

— Говорил — не хрена всякий мусор из окна выкидывать, — Ухват отошел от окна.

— Ыэх, скучно — не обращая внимания на ворчание пахана, зевнул, пытаясь вывихнуть себе, таким образом, челюсть, Пернатый.

— Чо, сплясать тебе чо ли? — хозяин Ряжска хлопнув в ладоши, изобразил чечетку.

— Неа, — его подчиненный засунув руку под свитер, почесал грудь — еще файкинга хочу.

— Файтинга или факинга?

— Короче мочилова — Пернатый, теперь чесавший задницу, едва не брякнулся со стола — поскольку делал он это в позе 'лотоса' с ногами на весу.

— Да народ какой-то квелый пошел, — Ухват достал спичку из коробка — минут пять по бодаются и в ауте.

— А я говорил Рыжему — персональный водила Ухвата поскреб за ухом. — чтоб он откармливал денька два-три этих чмырей, а он жидится.

— Я его, падлу, самого скоро на котлеты пущу — морду жирную, — пахан засунул заточенную спичку в зубы — у своих жратву ворует гад.

Гы-гы-гы — котлеты по Киевски, — Пернатый все-таки упал со стола — не удачно окончилась попытка почесать лодыжку под задранными брюками.

— Он чо, из Киева чоль?

— А я почем знаю? Хохол и все.

— Ну ладно. Кого из вчерашних-то стравим?

— А помнишь тех двух…ой, — шоферюга вставая, ударился головой о крышку стола — ну тех двух петушков ощипанных, которые вчера сцепились-то?

— Каких?

— Ну перед тем, как мы Глуховских охреначили, Ванька Тертый в свою винтовку видел, как вихрастый лысому врезал. Вот пусть и продолжат.

— Да этот волосатый, он полудохлый же. И рука у него одна того…

— А лысый — на одной ноге. Все ништяк.

— Гы-гы-гы, шова калек, блин.

— Шоу, придурок. И перестань чесаться. Иди, помойся.

— Да я это… Да я стеклоочистителя пережрал вчера. Я опосля него — всегда чешусь.