Последняя звезда - Янси Рик

– Погибли или вымерли.

– Да, почему бы нет? – Я постукиваю пальцем по затвору М-16.

Бен верит ей после того, как она соврала про Чашку и о том, где зимовала, плюс привела с собой врага, плюс уже дважды в него стреляла. И пусть верит, его дело. Я не настолько очарована женскими прелестями Рингер, которые, кстати, уместятся на острие иглы, и еще ангелам будет где поплясать.

– Их зонды обнаружили нас пару тысяч лет назад. Они за нами наблюдали. Ждали. В какой-то момент они решили, что мы недостаточно хороши ни для Земли, ни для себя самих. Тогда они построили этот корабль, начинили его бомбами, дронами и вирусной чумой и направили к Земле с целью стереть с ее лица девяносто девять и девять десятых процентов населения при содействии людей, которым с рождения промывали мозги… потому что это ради нашей же пользы…

– Кэсси, – говорит Бен, – притормози.

– Это один сценарий, – спокойно говорит Рингер. – И наилучший из всех.

Я встряхиваю голову и смотрю на малышей, которые сидят в углу под большим одеялом. Невероятно, но они уснули. Прижались друг к другу, приткнув под себя мишку, – такая идиллия, что словами не передать. Вернее, была бы идиллия, но в этой картине есть что-то душераздирающе символическое. То есть не что-то, а все.

– Прямо как твоя теория о глушителях, – огрызаюсь я. – Компьютерная программа загружается в плоды и запускается, когда ребенок достигает пубертатного возраста. Сценарий.

– Нет, это факт. Вош подтвердил.

– Ага. Маньяк, который руководил убийством семи миллиардов человек. Ну, если уж он так говорит, то, значит – правда.

– Зачем еще ему так отчаянно нужен Уокер?

– О, я не знаю. Может быть, потому, что Эван предал всю свою цивилизацию и единственный на планете способен их остановить?

Рингер смотрит на меня, как на мерзость, застрявшую в зубной щетке.

– Будь дело было только в этом, твой бойфренд был бы уже мертв.

– Он, может быть, и мертв уже. Ты постоянно выставляешься всезнайкой, и меня от этого клинит, хотя на самом деле ни черта ты не знаешь. Теории, сценарии, вероятности, шансы и прочее. И просто к твоему сведению, без опоры на теорию «Я Рингер, следовательно, я знаю все», – он мне не бойфренд.

У меня горят щеки. Я вспоминаю ночь, когда высадилась на скульптурном берегу страны Эванлэнд и водрузила свой флаг. Бен что-то говорит, но я пропускаю его слова мимо ушей, потому что злюсь на собственные мысли. Какой флаг? Кого я завоевала? Разве не Эван захватчик?

Рингер не уступает:

– Эван – человек. Его предназначение очевидно. А вот что спровоцировало мозг Эвана к бунту – и по этой причине Вош хочет его перепрограммировать – уже не так очевидно. Он ведь предал не только свой «народ». Он предал себя.

Бен вздыхает:

– Полная жопа.

Он прислоняется к стене, пытаясь встать поудобнее. С пулей в ноге это невозможно. Поверьте, я пробовала.

– Значит, нет никаких спасательных капсул и не будет никакой эвакуации глушителей, – медленно произносит Бен. – Нет капсул, и нельзя попасть на корабль. Нельзя попасть на корабль – нельзя его и взорвать. Весь план летит к чертям. А как же бомбежка? Или это дезинформация, которую выдала его программа?

Рингер долго не отвечает. Понятия не имею, о чем она думает. А потом мне приходит в голову, что все это хитрый трюк Воша. С Рингер что-то случилось после того, как она выселилась из отеля «Уокер». Кто-то начинил ее бионическими штучками, и она превратилась в получеловека-полумашину, оружие массового уничтожения. Откуда нам знать, не перешла ли она на сторону врага? Один красавец с рекламной внешностью именно так и сделал. Может, она вообще всегда была на их стороне?

Мой палец снова ложится на затвор винтовки.

– Я думаю, что они все же будут бомбить города, – наконец говорит Рингер.

– Зачем? В чем смысл?

– Причин много. Первая – так они выровняют игровое поле перед Пятой волной. Бой в городских условиях дает глушителям слишком большое преимущество, а иные не могут допустить явного перевеса одной стороны. Но главная причина заключается в том, что города хранят нашу память.

ЧТО? И тут до меня доходит, а когда доходит, я чувствую рвотные позывы. Мой отец и эта проклятая тележка с проклятыми книгами. Библиотеки, музеи, университеты, все, что мы создавали и строили больше шести тысяч лет. Города – это нечто большее, чем просто инфраструктура. Города больше, чем кирпич, бетон, строительный раствор и сталь. Города – сосуды, в которых хранятся знания человечества. Если их уничтожить, это будет окончательный сброс времени, и дальше пойдет отсчет обратно в неолит.

– Недостаточно просто уменьшить популяцию до устойчивого уровня, – тихо произносит Рингер. – Недостаточно сровнять с землей все, что мы построили. Популяция способна возродиться. Мы все отстроим заново. Чтобы спасти планету и наш вид, они должны изменить нас. – Рингер прикладывает ладонь к груди. – Вот здесь. Если иным удастся уничтожить доверие, они уничтожат сотрудничество. Нет сотрудничества – нет цивилизации.

48

– Ладно, – говорит Бен. – Пора переходить к сути. Капсулы вычеркиваем, но бомбы остаются. Следовательно, мы не можем здесь торчать. Слишком близко к Эрбане. Лично меня это устраивает. Я реально ненавижу этот долбаный город. Итак, куда направимся? На юг? Я за юг. Найдем источник питьевой воды, где-нибудь в глуши…

– И? – спрашивает Рингер.

– Что – и?

– И что потом?

– Потом?

– Да, когда мы заберемся в глушь – что потом?

Бен поднимает руку. Безвольно роняет. Его губы растягиваются в улыбке. В этот момент он такой по-мальчишески милый, что я готова расплакаться.

– Нас пятеро. Организуем банду, – заявляет он.

Я хохочу. Бен иногда бодрит, как горный ручей, когда случайно соскользнешь в него босой ногой. Рингер глядит на него с непроницаемым лицом.

– Черт, а что нам еще делать? – не выдерживает Бен.

Он смотрит на Рингер. Потом на меня.

– О господи, Салливан, – стонет Бен и ударяется затылком о стену. – Не вздумай туда идти.

– Он же за мной пошел, – напоминаю я. Бен знает, о чем я думаю, так что можно и вслух сказать. Мы оба слегка удивлены, что я зашла так далеко. – Он спас тебе жизнь. Дважды. Он спасал и меня. Трижды.

– Бен прав, – встревает Рингер. – Это самоубийство, Салливан.

Я закатываю глаза. Я уже слышала эту хрень – от самого Эвана Уокера. Так он сказал, когда узнал, что я решила пойти в лагерь смерти на поиски младшего брата. И почему я всегда одна, как островок безумия в океане разума? Мое «нужно» против «не нужно» всех остальных. Мое «сделаю» против всеобщего «лучше не надо».

– Сидеть здесь – тоже самоубийство, – возражаю я. – И бежать в глушь не лучше. Что мы сейчас ни сделаем – все будет самоубийством. Мы дошли до той точки в истории, когда надо выбирать, Рингер. Смерть со смыслом или бессмысленная смерть. – И добавляю: – Он бы ради нас это сделал.

– Нет, – тихо говорит Бен. – Он бы сделал это ради тебя.

– База, куда его забрали, в тысяче миль отсюда, – не уступает Рингер. – Даже если ты туда доберешься, ты все равно опоздаешь. Вош к этому времени с ним расправится. Ты не застанешь Эвана в живых.

– Ты этого не знаешь.

– Знаю.

– Нет, ты говоришь, что знаешь, но на самом деле не знаешь. Точно так же, как не знаешь ничего из того, что якобы знаешь. Но мы должны верить в это, потому что ты у нас светоч разума.

– Что скажешь? – спрашивает Бен.

– В любом случае, оставаться здесь – не вариант, – невозмутимо отвечает Рингер Бену, словно все, что я сказала до этого, не было решающим голом. – Вертолет доставит груз и сразу вернется.

– Груз? – переспрашивает Бен.

– Она имеет в виду Эвана, – перевожу я.

– Зачем им?.. – Тут до него доходит. Убитые Рингер захоронены у дороги. Вертолет вернется за ударной командой. Бен утирает рот тыльной стороной ладони. – Охренеть.

А я думаю: «Вот оно! Вертолет!»