Киллеры не стареют - Черненок Михаил Яковлевич
– Может, это были настоящие омоновцы, – высказал предположение Голубев.
– Ни в коем случае. С первых дней неудавшейся перестройки я вел в газете криминальную хронику. За долгое время хорошо изучил повадки нынешней братвы. Бывшие певцы криминального мира кажутся солистами детского хора. Те все-таки думали о своей репутации. Нынешние такого слова не знают. Для них замочить человека проще, чем дураку сопли проглотить.
– По-моему, нынче и госчиновники с бизнесменами не особо задумываются о репутации, – стараясь поддержать разговор, сказал Слава.
– За редким исключением. Теперь, если не пьешь – значит, что-то скрываешь; отказываешься брать взятку – дурак. Иными словами, «плохой» у нас стал сильнее «хорошего», и все стремятся жить по принципу: кто не успел, тот опоздал.
– Адвокат Мамаев не из опоздавших?
– Вениамин Федотович – мужик с головой. Процесс его становления был прост, как грабли. Существует формула: первый раз женятся по глупости, второй – по любви, а третий – по расчету. Мамаев сразу выбрал последний вариант. В застойное время, когда служебная карьера зависела не столько от способностей, сколько от родственных связей, женился на дочери партийного функционера, которая не блистала ни умом, ни внешностью. С помощью такого нехитрого приема он сразу обрел теплое место под солнцем: стал следователем по особо важным делам. Поскольку в ту пору «важные» дела создавались по указанию руководящей и направляющей партии, то следователю-важняку оставалось всего-то подвести обвиняемых под нужную статью и грамотно написать обвинительное заключение. На этом поприще Мамаев зарекомендовал себя смекалистым малым. Все сработанные им дела были проштампованы в судебных инстанциях, что называется, тики-так.
– Когда он переквалифицировался в адвокаты?
– Сразу, как рухнула система. Вениамин Федотович быстро смекнул, что следовательская лафа кончилась и «начинаются дни золотые» для адвокатской практики. Оседлав вороных, то бишь открыв частную контору адвокатов, он сколотил крепенькую компанию талантливых юристов, и те лучше компьютеров стали просчитывать для своего хозяина наиболее оптимальные варианты защиты. С такой командой господин Мамаев, как говорится, был обречен на успех.
– Чувствуется, что вы давно его знаете.
– С той самой поры, когда Вениамин Федотович стал «важняком». Мне неоднократно поручали тогда писать очерки на криминальную тему и освещать в газете ход судебных процессов для создания общественного мнения. С юридической точки зрения это противозаконно, но партийные бонзы очень любили показательные процессы, чтобы народ видел своих «врагов». Собирая материал, приходилось много общаться со следователями. Некоторые из них избегали контактов с журналистами. Из других приходилось вытягивать факты, что называется, клещами. Мамаев же всегда был открыт и общителен. Вениамину Федотовичу откровенно нравилось, если его фамилия упоминалась в газете, естественно, в ореоле героя-разоблачителя преступной шайки. Знакомство наше продолжилось, когда он создал адвокатскую контору. Вениамин Федотович пришел ко мне в редакцию и проявил редкую осведомленность о моем скудном окладе и тощих гонорарах. Обещал платить «приватно и конфиденциально» во много раз больше за «информационное обеспечение» его фирмы. Сговорились на бескорыстном прославлении зародившейся юридической структуры после того, как ее достижения в объективной защите предвзято обвиняемых станут достоверным фактом.
– Но «прославление», похоже, не получилось? – спросил Голубев.
Кузин, отхлебнув из чашки глоток чая, усмехнулся:
– В мое бескорыстие Мамаев не поверил, и прославлять его стали другие газеты, где журналисты оказались менее щепетильны в отношении «конфиденциальной» оплаты собственного труда. Судя по их публикациям, адвокатскую деятельность Мамаев начал превосходно. На первых же порах он добился полдесятка оправдательных приговоров по делам, где, как я понял, обвинение было шито белыми нитками. В других судебных процессах ему удалось переквалифицировать вину подзащитных так, что они получили наказание условно. И раздутая газетами слава преуспевающего адвоката побежала впереди Вениамина Федотовича. Возле его офиса затусовались иномарки с тонированными стеклами. К фартовому защитнику косяком потянулась криминальная рать. Громилы с пудовыми кулаками и распухшими от греховных денег карманами стали излюбленными клиентами Мамаева. Защищая неправедные интересы, адвокату невозможно удержаться на праведном пути. Вот о том, как началось моральное падение в общем-то способного юриста, я и намеревался рассказать читателям. Однако Мамаев с помощью своих клиентов быстро оборвал лебединую песню моего журналистского расследования.
– Вы уверены, что это он организовал подслушивание вашего телефона?
– Конечно, уверен, – Кузин вновь показал в кухонное окно на доминошников. – Вон те рыцари плаща и кинжала, когда я по-соседски пожаловался им, мигом вынули из распределительной телефонной коробки «жучок». Они, специалисты по таким штучкам, объяснили мне, что подслушка установлена явно не официальной фирмой. А криминальные структуры бескорыстно самодеятельность не проявляют. Коли занялись этим, значит, получили заказ на устрашение. «Заказать» же меня, кроме Мамаева, абсолютно некому. Так что все сомнения на этот счет отпадают.
– С прекращением публикации угрозы прекратились?
– Сразу все затихло.
– И о каких грехах адвоката Мамаева вы хотели рассказать в газете?
– О всех тяжких, в которые он пустился с циничной лихостью. Для вас, надеюсь, не секрет, что главари криминальных группировок нынче стали называться авторитетами и активно полезли в легальный бизнес. Чем богаче ворюга, тем меньше для него опасность оказаться за тюремной решеткой. В народе даже сложилась поговорка: «Не воруй мало – посадят». Смысл ее, если задуматься, убийственный. Создается впечатление, будто действие российских законов распространяется лишь на мелких воришек да на оступившихся рядовых граждан. Большинство уголовных дел, возбужденных против заворовавшихся чиновников вплоть до губернаторов, а также против крутых авторитетов, при судебных разбирательствах лопается словно мыльные пузыри. Причина такого явления заключается вовсе не в том, что при расследовании собрано недостаточно доказательств.
– А в чем? – поддерживая разговор, спросил Голубев.
– В нынешних российских законах, будто умышленно, для создателей финансовых пирамид, крупных аферистов и взяточников оставлено столько «дыр», что смекалистые адвокаты без особого напряга уводят своих подзащитных от заслуженного наказания. Это первое. Во-вторых, организуется мощное давление на судей. В ход запускаются телефонное право, угрозы, шантаж, подкуп. Нужно быть очень смелым и принципиальным человеком, чтобы устоять перед таким прессингом. Настоящих смельчаков в судебных мантиях немного. Больше тех, кто, опасаясь мести за объективный приговор, сознательно подыгрывают адвокатам.
– Мамаев в своей адвокатской практике использует запрещенные приемы? – уточнил Слава, чтобы поскорее перейти от общих рассуждений к конкретной теме.
– На всю катушку.
– Есть примеры?
– Пожалуйста. Я на судебном процессе наблюдал, как в прошлом году Вениамин Федотович защищал ныне покойного авторитета Писмаря, когда тот в паре со своим охранником предстал перед судом по обвинению в убийстве конкурента по игорному бизнесу.
– Как фамилия охранника? – быстро вставил вопрос Слава.
– Хазаров Тимур, бывший инструктор по плаванию с кличкой Дельфин.
– Любопытно. И как же они расправились с конкурентом?
– Для выяснения отношений назначили «стрелку» у городской свалки в районе Гусинобродского кладбища. Конкурент, как условились, приехал для разборки один. Писмарь же нарушил договоренность и прихватил с собой Дельфина. Миром решить проблему не удалось. Когда конкурент стал садиться в свою машину, Дельфин по команде Писмаря застрелил его по всем правилам киллерского искусства. Первый выстрел – в спину, контрольный – в голову. Трое из обитающих на свалке бомжей видали сцену убийства и запомнили госномер писмаревского «Мерседеса». Вскоре подельники были арестованы. Писмарь, разумеется, сразу стал отрицать причастность к мокрому делу. Дельфин оказался в более сложном положении. Баллистическая экспертиза показала, что убийство совершено из пистолета, найденного при обыске в его квартире. На первых допросах он плел всякую околесицу, но после встречи с адвокатом Мамаевым, которого Писмарь срочно нанял для защиты, вдруг уверенно стал утверждать, будто пистолет куплен им за бесценок у какого-то бомжа на горсвалке сутки спустя после убийства. Самое же любопытное произошло при судебном разбирательстве. На суд явился лишь один из трех бомжей-свидетелей. Именно в нем Хазаров опознал того самого бомжа, у которого купил пистолет. После недолгого запирательства бомж признался, что подобрал «револьвер» на месте убийства до приезда туда милиции и через сутки продал его всего за сотню рублей «этому парню, который сидит на скамье подсудимых».
