Питер Кейв - Ангелы ада. Смерть любопытной . Палач: Новая война
Сейчас, в шесть часов, он бродил по душным улицам и задавал дурацкие вопросы. Или не такие уж дурацкие? Потому что одна толстуха вдруг возбужденно воскликнула:
— Да! Я видела что-то такое, клянусь Богом, офицер! — У толстухи была фамилия Спрайстербах, они с мужем держали закусочную и работали в субботу допоздна. — Перед закрытием я вышла на улицу подышать свежим воздухом — внутри было душно. Я увидела этого мужчину и пару машин, стоявших на перекрестке перед красным светофором, в одну из них он сел.
Паллисер пришел в волнение. Он представил, как принесет эту важную улику, и лейтенант, сам великий Мендоса с его репутацией, похлопает его по спине и скажет: этот парень далеко пойдет, попомните мое слово. Сержант достал блокнот и стал задавать вопросы.
— Опомнись, Грета! — сказал мистер Спрайстербах с отвращением. — Просто ты хочешь увидеть в газетах свою фотографию. Не слушайте ее, офицер, она видела всего лишь Джека Уотерса, он работает посменно на небольшом сборочном заводе за углом. Смена заканчивается в одиннадцать, и каждый вечер его забирает жена, у нее танцевальный салон где-то на Артур Мюррэй. Грета, дура ты набитая! Шесть раз в неделю ты видишь, как миссис Уотерс на углу забирает Джека в десять минут двенадцатого.
— Хорошо, мы это проверим, — сказал Паллисер. — Назовите приблизительно время. Можете ли описать человека, которого видели?
— Это был Джек Уотерс, — повторил Спрайстербах.
Паллисер получил смутное описание, нашел Уотерса и понял, что скорее всего именно так все и было.
Он потратил на это так много времени, что когда писал доклад, подумал о том, какого черта он вообще поступил на службу. Но в сержантской комнате он увидел старшего сержанта Хэкета, который с усталым видом разговаривал по телефону. Значит, не только низшие чины работают сверхурочно. Паллисер подумал, что главное в их работе — не обязанность, а интерес в распутывании дела. Ожидая, когда можно будет поговорить с Хэкетом, он снова стал думать о Роберте Сильверман. Она говорит спокойно, не хихикает и не воображает, как многие другие. Он представил…
— Так вот насчет Ардена, Луис, — говорил в эго время Хэкет.
ЧАСТЬ 4
Джордж Арден жил на Маккадден Плэйс. Это была узкая улица со старыми запущенными домами и жильем, сдаваемым в наем, — место обитания не очень состоятельной прослойки среднего класса. Хэкет удивился, когда ему сообщили этот адрес. Никакой связи со старомодной и богатой основательностью Франклин-авеню. Уж не обхаживал ли Джордж Арден свою невесту из-за ее состояния?
Арден имел собственный дом, калифорнийское бунгало старой конструкции, которое нуждалось в побелке. Узкие газоны были бурого оттенка, им не хватало воды. Имея за плечами семимесячный опыт ведения собственного домашнего хозяйства, Хэкет знал, что летом траву надо поливать ежедневно, чтобы она была зеленой. Идиотская идея — в Калифорнии заводить лужайки. Испанцы делали гораздо лучше (уж они-то понимали эту страну) — огороженные дворики, зелень в горшках, — и достаточно.
У обочины стояла обшарпанная машина, купленная не меньше десяти лет назад. Когда Хэкет подъезжал, к машине подошел человек с ведром и тряпкой. Не составило труда узнать в нем мужчину, чья фотография лежала в бумажнике Маргарет; Хэкет пересек улицу.
— Мистер, Джордж Арден?
— Да, это я. — Ардену было около тридцати или на пару лет меньше. Рост примерно пять футов девять дюймов, по крайней мере, на полторы головы ниже головы Хэкета. Он не был толстым, но выглядел рыхловатым и каким-то ^сформировавшимся. Густые блестящие темно-каштановые вьющиеся волосы, скуластое квадратное лицо с ямкой на подбородке. Темно-синие глаза под густыми прямыми бровями. Короткие рукава рубашки обнажали незагорелые руки. Хэкет потянулся за удостоверением.
— Вы офицер полиции, — сказал Арден. У него был приятный баритон, слова он выговаривал тщательно, как актер. — Вы насчет Маргарет, о Господи! — Он поставил ведро, бросил тряпку. — Или нет?
— Да, мистер Арден.
— О Господи! — снова воскликнул Арден. — Лаура, ее сестра, позвонила мне сегодня утром. Ее родители никогда бы этого не сделали, они не одобряли… Я не могу поверить, такое несчастье… О, Маргарет! Она всегда тщательно закрывала дверцы машины, когда поздно ехала одна, я помню, она сама это говорила. Я… я… — Он растерянно оглянулся. — Я собирался помыть машину. Вам это кажется забавным? Чтобы отвлечься и улизнуть от мамы. Видите ли, она любила Маргарет, она так надеялась на наше…На то, что мы… Я ужасно неблагодарный, потому что мама… но я не в силах слушать ее причитания о Маргарет. Вам это кажется странным?
— Что ж, — ответил Хэкет, — люди по-разному встречают горе, мистер Арден. Будьте уверены, мы очень стараемся найти виновного… Да, ужасная вещь… Не сообщите ли вы мне, где вы были прошлой ночью, между одиннадцатью и часом? Просто для галочки.
Арден уставился на него, облизывая толстые губы.
— Между одиннадцатью и часом? Я не… Но что я… Я имею в виду, Лаура с-сказала, что это был какой-то наркоман, настоящий преступник, какой-то грабитель забрался в машину. Я не…
— Возможно, так оно и было, — согласился Хэкет. — Но мы любим все проверять, просто на всякий случай, мистер Арден. Таков порядок. Если вы не возражаете.
— О, я понимаю, — сказал Арден. — Нет, я не против, я готов помочь всем, что в моих силах, хотя не вижу, чем, но… Мама поражена случившимся. Видите ли, у нее артрит и больное сердце. После звонка Лауры с ней было плохо. Она очень любила Маргарет. Я… — он сделал неопределенный жест. — В общем, ей было тяжело. Знаете, она чувствовала, что я кажусь Чедвикам неподходящей партией для Маргарет. Потому что у меня нет работы и немного денег. Я… я пишу. Или пытаюсь. Начинать нелегко, особенно в первый раз, и мама это видит. Пока у нас есть постоянный доход, пусть даже небольшой, на который мы можем прожить. Гораздо разумнее посвятить все свое время собственному делу, вместо того, чтобы где-то вкалывать с девяти до пяти. Если ты сумел прорваться, то это, конечно, другое дело. Но неизвестных авторов издатели не берут — у вас должна быть протекция даже для того, чтобы они прочитали ваш материал. Особенно трудно, если вы не пишете модные популярные штучки, полные секса и сарказма, но… — он прервался. — Вам неинтересно все это слушать, извините. Все, чем могу помочь… ужасно, невероятно…
— Да. Так где же вы были прошлой ночью, мистер Арден?
Арден, казалось, на время иссяк. Он в нерешительности облизывал губы, его голубые глаза отрешенно смотрели в пространство. Затем он сказал:
— Я ездил с другом в Голливуд Боул, вот и все. Там по субботам вечером концерты поп-музыки, вчера был Гершвин. Думаю, мы отправились туда примерно в восемь пятнадцать, концерт начинается в половине девятого. Я не знаю точно, когда он закончился, полагаю, вы можете это уточнить. Где-то без четверти одиннадцать. Вы не представляете, на что похожа тамошняя автостоянка. Настоящая давка, мы очень медленно оттуда выбирались. Прошло, наверное, полчаса, пока мы выехали на Хайленд, затем отправились в одно место на Голливудском бульваре и немного выпили перед тем, как вернуться домой.
— Друг. Мужчина или женщина? Могу ли я…
— Что вы имеете в виду? Какого черта, почему я должен… — Арден замолчал так же неожиданно, как и вспылил. — Извините, я так потрясен и расстроен, не знаю, что я… В конце концов, Маргарет и я… Я был с Майком Дарреллом, можете считать его моим ближайшим другом. У нас общие интересы. Его адрес? Но почему… хорошо, Детройт-авеню, 92 4. Конечно, Голливуд. Но какое… Ведь ясно, что это был какой-то наркоман, вышедший на промысел.
Хэкет записал адрес Даррелла, и его карандаш ни разу не запнулся; ведь он был сообразительным полицейским и имел за плечами одиннадцать лет работы.
— Большое спасибо, мистер Арден. Просто формальность. Да, ужасно. В больших городах человек часто подвергается насилию.
— Их самих надо убивать, — с трудом произнес Арден. — Тех, кто убивает людей. Девушек. Сначала я не мог поверить, когда Лаура… Маргарет всегда была осторожна, знала, где подстерегает опасность, но, должно быть, один-единственный раз забыла. Я прямо не знал, как сказать маме. Но, думаю, сейчас она задремала, надеюсь, вы не станете ее беспокоить.
Хэкет сказал, что не станет. Он снова поблагодарил Ардена и через бурый газон пошел к своей машине. Когда он разворачивался на своем «форде», он увидел, что Арден до сих пор стоит и смотрит ему вслед.
Он направился на Детройт-авеню взглянуть на Майка Даррелла.
— Даррелл? — переспросил Мендоса и добавил, но уже не Хэкету: — Нет, Нефертити, только не галстук!
— Даррелл, поверишь ли, нечто вроде каскадера. Да, кино ведь продолжают снимать. Даррелл выполняет дубли на втором плане, когда страховые агенты говорят, что звезда не должна выпрыгивать из окна второго этажа или падать на задницу. Не настоящий трюкач. У него есть еще какая-то работа. Полагаю, зарабатывает он неплохо. Имеет хорошую квартиру. Занимается в университете на курсах современной скульптуры. Куча мускулов. Самсон… Да… Нет. Около тридцати. Приятная внешность, в примитивном смысле. Мускулы, как я сказал, и курчавые светлые волосы. Кстати, принял меня в штыки: какого черта полицейские тут вынюхивают, что им теперь надо? Да, так и сказал: «теперь». Разумеется, Даррелл ездил в Боул со своим другом Арденом прошлой ночью. Как не смешно это может звучать для тупого полицейского, люди хотели послушать хорошую музыку… Это я уже сделал. Да. Могу я теперь поехать домой к своей жене? Хорошо, я буду иметь это в виду. — Хэкет положил трубку, обернулся и увидел ожидающего его Паллисера. Он тяжело вздохнул.
