Михаил Серегин - Отпущение грехов
Машина поперла вверх, и отец Василий, набравшись духа и на всякий случай прикрывая глаза руками, все-таки высунулся в люк и чуть не поперхнулся. Вокруг, на огромном песчано-желтом поле, повсюду, насколько хватал глаз, их сопровождали бээмпэшки. А сверху нависали два хищных стрекозиных тела вертолетов. Он матюгнулся и свалился вниз – естественно, на Брыкалова.
– Ты видишь, куда едешь?! – проорал он мулле.
– Вполне! – кивнул Исмаил.
– Их же там тьма! Ты что задумал?!
– Импровизация! – дико захохотал мулла. – Загул а-ля рюсс называется! Что я, не русский, что ли? Как ты думаешь, поп?
Священник упал в командирское кресло и по пытался собраться. Мулла просто куражился, и, возможно, напоследок. Это было плохо. Но он понимал и другое – их нашли, и надежды теперь никакой.
Некоторое время машина еще шла, сопровождаемая бээмпэшками и громкоговорящими приказами с «неба», а потом внезапно заурчала и остановилась. Стало тихо-тихо. И даже вертолеты теперь слышались, как сквозь ватный тампон.
Священник прочистил пальцами уши. Результат нулевой.
– Приехали, – одними губами сказал мулла и счастливо улыбнулся. Священник и не знал, что он может так улыбаться. – Скоро будем там! – ткнул Исмаил пальцем в бронированную крышу над головой.
– Не торопись, господь срок укажет, – прогудел отец Василий, полез вверх и в доли секунды был уже на броне. В этот миг он почему-то ничего не боялся.
С трех сторон, с почти равными промежутками, их окружали бээмпэшки. Вертолетов над головами не было. Отец Василий обернулся назад – прямо под ними, в двух, может быть, метрах шел вниз крутой, почти вертикальный обрыв. Он попытался залихватски присвистнуть, но губы не слушались.
– Что там? – дернул его за ногу Исмаил.
– То самое, – истерически хохотнул поп. – Хочешь, посмотри.
– Что обрыв под нами, я знаю, – сверкнул из темноты салона глазами Исмаил. – Что военные делают?
– Стоят…
– Дай гляну.
Отец Василий спустился вниз и освободил проход к люку. Исмаил, нахально став на его колено, подтянулся на руках и выбросил свое легкое, гибкое тело наружу.
– Вам лучше сдаться, – громко сказал прямо в ухо священнику Брыкалов.
– Единоверцу своему это скажи, – криво усмехнулся отец Василий.
– Кузьменко долго ждать не будет, – помрачнев, покачал головой командир полка. – Я знаю. Если он вас не блокирует, прикажет расстрелять.
– То есть как? – не поверил священник.
– Это в порядке вещей, – печально произнес Брыкалов. – Есть приказ министра обороны. Это вам не гражданка, здесь разговор короткий.
– Если враг не сдается, его мочат? – улыбнулся священник.
– Вроде того.
– А что делать?
– Я же сказал, сдаваться.
Исмаил свалился внезапно и точно на колени отцу Василию. Священник зашипел от боли, правое бедро еще не зажило до конца.
– Извини! – весело крикнул мулла. – Но к нам парламентеры!
– Да ну?! – не поверил священник, приподнялся и высунул голову из люка.
Прямо к ним, размахивая прикрепленной к шесту белой тряпкой, шли два офицера. Священник хмыкнул и вылез на броню, освобождая место для нетерпеливо пихающего его кулаком в зад Исмаила. Офицеры шли быстро и решительно.
– Брыкалов сказал, если не блокируют, расстреляют, – тихо обронил отец Василий.
– Ага, – куда-то в сторону, как не слышал, кивнул Исмаил.
Офицеры приблизились, и отец Василий сразу узнал капитана. Когда он приезжал к ним в городок на отпевание, капитан был еще старлеем. И глаза капитана медленно расширялись. Потому что он тоже узнал батюшку.
– Что, не сказали вам, товарищ Бойко, – вспомнил фамилию офицера отец Василий, – с кем дело придется иметь?
Капитан Бойко бросил косой взгляд на своего напарника в майорских погонах и промолчал.
– Подполковник Брыкалов с вами? – сухо поинтересовался майор.
– Я ничего им не сказал!!! – завопил, порываясь выскочить из люка, Брыкалов. – Скажите Кузьменке, я ничего не ска…
– Тихо! – осадил его ладонью вниз отец Василий и прикрыл тяжеленную крышку люка – не совсем, только чтоб не выскакивал посреди разговора.
– Вижу, что у вас, – кивнул майор и сразу перешел к делу. – Предлагаю сдаться. Армия гарантирует вам сохранение жизни вплоть до передачи следственным органам.
– Да ну?! – делано удивился Исмаил.
– Заложника предлагаю передать немедленно, – твердо произнес майор.
– Заложника… Да-да, конечно, – закивал головой Исмаил и повернулся к отцу Василию. – Ну, как, товарищ террорист, сдадимся?
Священник горько усмехнулся. Дело было вовсе не в его гордыне и даже не в том, что, если пойти у них на поводу, он уже никогда и никому ничего не докажет. Просто от одной мысли о том, что на много лет вперед люди будут помнить, что местный батюшка стал террористом, а уж это клеймо к нему приляпают – не отдерешь, ему стало плохо. Потому что это будет удар не только по нему, Оленьке и Мишаньке. Это будет удар по всей православной церкви. Уж лучше…
– Нет, – покачал он головой и, болезненно улыбаясь, глянул на Исмаила. – Десант не сдается. Ведь так, Исмаил?
– А то! – хохотнул мулла и ввинтился в люк.
Господа офицеры недоуменно переглянулись. Они совершенно не понимали, при чем здесь десант и какое отношение имеет к оному этот смешливый смуглый бородатый мужик в танкистском шлеме. Отец Василий приветственно махнул им рукой и с кряхтением полез обратно в люк.
– Брыкалова отпускать надо, – серьезно сказал он Исмаилу. – Господь его и без нас накажет.
– Да ты никак помирать собрался? – хитро глянул на него мулла. – Не-ет, мало в тебе веры, поп, мало!
– При чем тут вера? – вздохнул священник. – Неужели ты не видишь, что все закончилось?
– Люк закрыл? – не ответив, поинтересовался мулла.
– Ну…
– Тогда держитесь, мужики, сейчас я вас мимо рая провезу.
Брыкалов и отец Василий тревожно переглянулись. Машина вздрогнула и пошла вперед. «Там же обрыв?» – удивился отец Василий, но тут кишки подкатили к горлу, и он понял, что рай действительно рядом.
* * *
Это уже потом Исмаил объяснит, что обрыв был не такой уж и крутой – «всего-то» градусов семьдесят пять. А в тот момент отец Василий судорожно вцепился в Брыкалова, Брыкалов – в отца Василия, и оба вопили в голос. Дуэтом. Как на сцене Большого театра.
А потом земное притяжение начало постепенно возвращаться, и это было еще страшней, потому что теряющая скорость машина шла по такой тонкой грани между равновесием и… раем, что отец Василий всерьез попрощался с жизнью.
А потом был толчок… второй… и священник понял, что все завершилось. Передвижной разведывательный пункт стоит, а точнее, едет на своих гусеницах твердо, устойчиво и надежно. Отец Василий отпустил прижавшегося к нему, словно малыш к мамке, Брыкалова и перегнулся вперед, к мулле.
Исмаил, стиснув челюсти, смотрел только вперед, а по его лицу ручьем лился пот.
– Как ты? – тронул его за плечо священник.
– Там, впереди, шоссе, – вместо ответа хрипло произнес мулла. – Я когда на броне, наверху, сидел, видел. Мы – туда.
Священник отпустил плечо друга, на подгибающихся ногах перебрался к люку и выглянул наружу. Метрах в пятистах от них, чуть вбок, виднелась целая вереница мелких черно-белых столбиков ограждения. Это могло быть только шоссе.
* * *
Через пяток минут они, выворотив несколько столбиков ограждения, выскочили на асфальт и помчались вперед все быстрее и быстрее. Отец Василий зачарованно смотрел на спидометр и не мог поверить: восемьдесят! Восемьдесят пять! Девяносто! Никогда в жизни он не видел, чтобы гусеничная техника так ходко шла!
– Я же тебе говорил, – бросил через плечо Исмаил. – Это – ласточка, а не машина!
– Теперь вижу! – потрясенно покачал головой священник.
– Глянь там сзади! – крикнул Исмаил. – Как насчет «хвоста»?!
Отец Василий снова полез в люк, нечаянно наступил на Брыкалова, извинился, все-таки вылез и подставил бороду под струи ветра. В пределах видимости не было ни одной бээмпэшки, и только над недалекой сопкой висели, медленно увеличиваясь в размерах, два вертолета.
Ошалело прогудел и остался сзади междугородный автобус, шарахнулся в сторону бежевый «жигуленок», что-то яростное прокричал в окно водитель побитого «мерса». Отец Василий стоял, подставляя лицо ветру, и понимал, как давно он не ощущал настоящей скорости. Это, конечно, было странно, даже дико, но его совершенно не заботило в этот миг почти ничто – ни погоня, ни возможность близкой, очень близкой гибели. Что-то перевернулось в нем в тот самый миг, когда они ухнули вниз по склону, и теперь он словно стал иным. Если так можно сказать, очень невероятно иным.
Вертолеты быстро нагоняли. Он спустился и тронул Исмаила за плечо.
– Вертолеты.
Исмаил кивнул.
– Хрен с ними! Здесь на трассе они стрелять не будут, тем более возле заправки.
