Иван Стрельцов - Морской закон
– Надо было силой кормить, – разозлился Малик, но изменить что-либо было невозможно.
Арестантов освободили от кандалов на ногах, а наручники защелкнули за спиной. Усадив Христофорова на стул, один из конвоиров накинул на лоб Владимиру широкий кожаный ремень и, крепко затянув, пристегнул к спинке стула, таким образом полностью обездвижив. Второму конвоиру предстояло брить арестантов.
Через полчаса процедура бритья была окончена, после чего пленников отвели в душ, где обдали тугой струей из брандспойта, и, наконец сняв с них наручники, тюремщики вынесли два комплекта одежды, отошли в сторону, в ожидании, когда заключенные оденутся.
Абуала Малик ожидал, что русские выкинут какой-то финт, тем самым отомстив ему за применение психотропов для подписания признания в организации взрыва. Но страхи оказались напрасными, ни Христофоров, ни Лялькин не попытались броситься на комиссара в безрассудной ярости или хотя бы лезть в драку к конвоирам. Оба офицера молча оделись, после чего были пристегнуты к конвоирам.
И лишь после этого комиссар полиции отставил в сторону пиалу и подошел к арестантам, с самодовольной улыбкой произнеся по-английски:
– Покорились силе? Молодцы. Только теперь уже поздно это делать. Нужно было хвататься за руку, когда вам ее протягивали, а теперь… Теперь молите Аллаха, чтоб хотя бы свои головы сберечь.
Комиссар отошел в сторону, подсудимые на его заявление никак не прореагировали.
– Ведите их наверх, – распорядился начальник тюрьмы. Под сводами казематов вновь загудела брусчатка под коваными ботинками конвоиров.
Сопровождение подсудимых по городу также было обставлено с должной помпой. Полиция выделила три патрульных «Крайслера» с усиленными экипажами, кроме того, тюремная охрана выезжала на двух «бэтээрах» «Лукас», которым предстояло непосредственно прикрывать автозак.
Бронеколонна выехала за ворота тюрьмы, и шедший головным «Крайслер» включил сигнальную гирлянду проблесковых огней.
Дворец, где было назначено судебное разбирательство, был оцеплен плотным кольцом султанской стражи. Солдаты, вооруженные американскими штурмовыми винтовками «М-16» с примкнутыми длинными штыками, стояли на расстоянии пяти метров друг от друга. За их спинами толпились местные зеваки и любознательные туристы, которым «повезло» попасть на такое шоу.
Бледно-серый микроавтобус с зарешеченными окнами в сопровождении патрульных автомобилей и бронетранспортеров въехал во двор султанского дворца.
Когда автозак остановился напротив лестницы, ведущей к дворцу, двое охранников из тюремного персонала, одетые в парадную темно-синюю форму, распахнули дверцы.
Первым выпрыгнул охранник, за ним выбрался пристегнутый к нему Христофоров. Отвыкший от солнечного света, полковник приложил «козырьком» свободную правую руку ко лбу, прикрывая глаза. Он не сразу смог разглядеть, что двор усадьбы пестрит разнокалиберной военной формой, синей у тюремщиков, фиолетовой в голубых разводах у полицейских, песчаным камуфляжем султанской стражи.
– Охраняют нас, как особ королевских кровей, – буркнул Христофоров, направляясь в зал судебного разбирательства.
– То ли еще будет, Владимир Николаевич, – подал голос Кирилл, следуя за своим начальником.
Едва подсудимые поднялись по центральной лестнице к парадному входу, как тут же защелкали вспышки фотоаппаратов. Со всех сторон к заключенным потянулись дистанционные микрофоны, но давать интервью никто не собирался.
В сопровождении шести охранников Христофорова и Лялькина провели в зал судебных разбирательств.
Здесь конвоиры отстегнули наручники и усадили их на скамью подсудимых. Разминая затекшие запястья, Владимир оглядел зрителей предстоящего представления, из знакомых лиц он увидел лишь Малика и российского консула. Полный мужчина с редкими взмокшими волосами вертел в руках носовой платок, глядя куда-то в сторону, будто все происходящее его вовсе не касалось.
Зал быстро заполнялся журналистами, за спинами подсудимых рядом с назначенным им адвокатом занял место переводчик.
Наконец в зал вошел судья, невысокий сухенький старичок в ярко-красной мантии с непокрытой, абсолютно голой головой.
Старичок раскрыл большую папку и монотонным голосом принялся зачитывать суть уголовного дела, следом за ним за спинами подсудимых забубнил переводчик. Но Христофоров и Лялькин его не слушали, они знали, за что их судят.
Сделав паузу, судья поднял глаза, теперь его взгляд был обращен на сидящих на скамье подсудимых русских.
– Владимир Николаевич, вы признаете себя виновным? – переводчик тронул Христофорова за плечо.
Полковник поднялся и четко ответил:
– Нет. – И сразу же добавил спокойным голосом: – Ваша честь, я хочу сделать заявление. Признание в совершенном преступлении полиция выбила при помощи пыток и психотропной химии.
На это заявление никто, кроме журналистов, не обратил внимания, судья уже обращался к Кириллу Лялькину.
Владимир сел на свое место, его взгляд был прикован к лицу консула. Тот был похож на вареного рака.
«Чего доброго, инсульт схлопочет», – невольно подумал Христофоров и вспомнил, как несколько дней назад их в тюрьме навещал этот самый чиновник, который преувеличенно бодрым голосом вещал: «Не беспокойтесь, за вас борются на самом верху, – тыча пальцем в низкий тюремный потолок. – Наш МИД вас в обиду не даст, суда не будет».
– Выходит, борьба проиграна или даже не начиналась, – тихо произнес Владимир.
– Что? – не понял опустившийся рядом Кирилл.
– Теперь я понимаю, что мы по-настоящему влипли. И прав был этот подонок Малик, когда сказал, что над нашими головами занесен топор…
Комиссар криминальной полиции Абуала Малик равнодушно наблюдал за переговорами русских. «Закончится это дело – поеду в Европу, отдохну. Деньги для того и нужны, чтобы их с шиком тратить…»
Американский ракетный фрегат «Экстрим» появился ранним утром. Серая остроносая глыба, утыканная мачтами радаров, казалась совершенно безжизненной, как корабль-призрак.
Не заходя в порт, фрегат бросил якорь, став на рейд недалеко от острова.
– Четыре двести, – произнес Али, наблюдая за прибывшим кораблем с помощью бинокля. Встроенный электронный дальномер был настроен на морские мили. – Что скажешь? – спросил он у стоящего рядом Ясера.
Тот поднял бинокль, несколько минут рассматривал корабль и, как заводной, стал перечислять:
– Американский фрегат «УРО», типа «Оливер Х. Перри», водоизмещение 3600 тонн, скорость хода – двадцать девять узлов, экипаж – двести десять человек, вооружение – восемь противокорабельных крылатых ракет «Гарпун», тридцать две ракеты ПВО «Стандарт», носовая пушка – семьдесят шесть миллиметров «ОТО Мелара» и зенитный двенадцатимиллиметровый автомат «фланкс», а также различное оборудование для постановки помех. Радары дальнего обнаружения, спутниковой навигации, торпедные аппараты и пара многоцелевых вертолетов «Си Хок».
– Все верно, – кивнул Али. – Это фрегат «Экстрим».
– Почему они не вошли в порт? – поинтересовался Ясер.
– После того как смертники подорвали один их фрегат в Йемене, янки стараются держаться от портов в отдалении, чтобы иметь возможность маневра, а главное, достаточную дистанцию, чтобы в случае необходимости расстрелять атакующих.
– Не лишено смысла, а как мы доберемся до этого фрегата?
Двое ливийцев стояли на смотровой площадке горы Халиф, самой высокой точке Буктара. Отсюда весь остров был как на ладони.
Али вновь поднял бинокль.
– Обрати внимание на север на одиннадцать часов. – В указанном направлении раскинулся торговый порт, где была пришвартована к главному пирсу безжизненная и обреченная «Варшава». По акватории между дюжиной тоннажных торговых судов без устали сновал портовый буксир, маленький, закопченный, он был похож на любопытного скотчтерьера.
– Бери левее, – указал Ясеру Али и пояснил: – Судоремонтные мастерские.
В дальнем углу порта в небольшой гавани Ясер увидел пришвартованный маленький кораблик, как и американский фрегат, выкрашенный в мрачный серый цвет.
– Торпедный катер тип «Селевен» датской постройки, – со знанием дела продолжил молодой ливиец. – Скорость – сорок шесть узлов, вооружение – две сорокамиллиметровые автоматические пушки, четыре торпеды «Сил». Он что, поломан?
– Нет, – усмехнулся Али, – просто султан Буктара большой друг американских президентов, вот и старается во всем следовать им. Даже одна из рот султанской стражи входит в состав оккупационных войск в Ираке. А когда началась «Буря в пустыне», султан, опасаясь нападения военно-морских сил Хусейна, увеличил свои ВМФ с шести сторожевых катеров на малый противолодочный корабль и пару торпедных катеров. А теперь вот султанские военные начальники решили модернизировать торпедные катера, заменив германские торпеды «Сил» на американские крылатые ракеты «Гарпун». Думаю, это «ПКР» как раз и привез «Экстрим». А торпедный катер на ходу и даже еще вооружение не сняли. Вот этим мы как раз и воспользуемся. Как думаешь, получится?
