Иван Стрельцов - Морской закон
Пока Пых исправно скручивал номера с обреченного вездехода, Сервант еще дважды включал и выключал фары, и лишь на третий раз из морской пучины выглянули две головы в аквалангистских масках…
– По каналу экстренной связи получена шифрограмма, – с порога доложил директору СВР офицер связи.
Главный разведчик оторвался от изучения бумаг и вопросительно посмотрел на вошедшего, кивком разрешая связисту выполнять предписанное инструкцией действие.
Дежурный офицер связи четким шагом подошел к столу директора, раскрыл папку, которую держал в левой руке, и положил на полированную поверхность листок с распечатанным компьютерным текстом. Отступив шаг назад, вытянулся по стойке «смирно»:
– Разрешите быть свободным?
– Идите, – подвигая к себе листок с шифрограммой, ответил директор.
Каналы экстренной связи, как правило, используются агентами-нелегалами только в самых крайних случаях: когда агенту грозит разоблачение, возможная провокация против главы государства или кого-то из членов правительства, диверсия, последствия которой могут иметь стратегические результаты, и, наконец, война.
Такие сообщения расшифровываются в первую очередь и направляются непосредственно на стол руководителя внешней разведки, минуя нижестоящее руководство.
Директор СВР прочитал первые строки расшифрованного донесения и не удержался от возгласа:
– Что такое? – вчитываясь вновь в первые строчки.
«Королю Льву.
В связи с открывшимися новыми обстоятельствами, появилась возможность завершить операцию «Флинт» и освободить находящихся в заключении двух наших товарищей В. Христофорова и К. Лялькина.
Не имею морального права отказаться от предоставившейся возможности, приступаю к ее реализации.
Прошу в течение сорока восьми часов обеспечить канал экстрадиции.
Ягуар».
Отложив депешу, главный разведчик нажал клавишу селектора и строго приказал:
– Начальника специальных операций ко мне.
Генерал-лейтенант появился в кабинете директора СВР ровно через три минуты, вошел без стука и без разрешения, даже не поприветствовав своего шефа, экономя время.
Впрочем, директор и сам не обратил внимание на подобные мелочи. Протянув генералу листок, с издевкой произнес:
– Полюбуйся на художества своей воспитанницы.
Начальник отдела специальных операций быстро пробежал глазами по тексту, вернул листок на директорский стол и позволил себе улыбнуться. И лишь дав выход своим эмоциям, оценил происходящее:
– Молодец, девчонка, нашла-таки выход из этой восточной мышеловки.
– Что ты такое говоришь? – возмутился директор; сейчас главный разведчик страны нисколько не был похож на руководителя одной из сильнейших спецслужб мира, а больше смахивал на начальника какой-то заштатной шарашки, беспокоившегося о своем насиженном месте. – Ты что, забыл, какой был мировой резонанс из-за этого треклятого взрыва? Мы чудом увернулись от его последствий, и вот опять.
– Правильно Алена поступает, – упрямо повторил генерал-лейтенант, он уже одной ногой был на пенсии, поэтому и имел привилегию говорить то, что думает. – Может, хватит пресмыкаться перед ними, – генерал кивнул головой на запад, – их агентура работает наглее, чем одесские гопники во времена нэпа, воруют у нас секреты ракет, самолетов, новые технологии. Их ловят, судят, сажают, потом амнистируют и чуть ли не с поклонами отпускают восвояси. А нашим двум «пришили» взрыв, который они не совершали, а еще могут запросто их буйны головы отчекрыжить. И весь цивилизованный мир будет доволен. Хватит своих бросать, пора вытаскивать, – резко заявил генерал-лейтенант, подкрепляя свои слова ударом ребра ладони по столу. – Пора показать нашим разведчикам, что за ними стоит государство, их Родина. И Алена, конечно же, молодец, хотя уверен, что по возвращении ее встретят не с цветами, а с розгами.
– Само собой, – кивнул директор внешней разведки. Как ни странно, тирада, выданная начальником Управления специальных операций, успокоила его и даже вселила какую-то уверенность. – Болтологией заниматься все горазды. Ты лучше скажи мне по существу, что делать?
Генерал-лейтенант лишь на мгновение задумался:
– В первую очередь не мешать, если Алена дала такую шифрограмму, то у нее все на мази. Вмешательство может все испортить.
– Ладно, уговорил, – со вздохом согласился директор. – Ну а что ты думаешь насчет эксфильтрации?
– Что тут думать, у военных в этом районе всегда крутится одна-две атакующие субмарины. Вот одну и следует привлечь к вывозу наших людей.
– Логично, – снова был вынужден согласиться главный разведчик, добавляя: – Вот ты этим и займись.
– Есть, товарищ генерал армии, – неожиданно начальник специальных операций вытянулся по стойке «смирно» перед директором СВР.
Весь рабочий день генерал-лейтенанта прошел в подготовительных работах, и только к вечеру были отправлены в зону Персидского залива две шифрограммы. Одна – командиру ударной подводной лодки «Барс», несшей в акватории боевое дежурство. Другая пришла на ноутбук Воронцовой.
«Ягуару.
В квадрате 39-42 каждую ночь, начиная со следующей, вас будет ждать подводная лодка. Обозначьте себя пятью красными огнями в цепочку. Пароль для командира: «Флинт на старости лет занялся благотворительностью». Ответ: «Все мы там будем».
Король Лев».
Часть 2
Русские не сдаются
Глава 1
Следствие по делу об убийстве чеченца Заурбека Галиперова было проведено в кратчайшие сроки. Вина дознавателями была «доказана», теперь суд должен был это подтвердить и вынести достойный преступников приговор.
Следуя всем канонам судопроизводства, начальным этапом должны были быть проведены первичные слушания. Конечно, в другой ситуации от них можно было и отказаться – «вина уже доказана», но, так как обвиняемые были иностранцами, вся эта ситуация находилась под пристальным взором всех мировых средств массовой информации, и поэтому приходилось строго следовать букве местного закона.
Местом для проведения суда было решено выбрать один из султанских дворцов. Во-первых, это куда престижнее смотрится, чем мрачные тюремные казематы, где обычно судили местных злоумышленников. Султанская роскошь должна благотворно сказаться на телевизионной картинке и, соответственно, на имидже всего государства. И во-вторых, в большом зале можно с комфортом разместить всех желающих.
Все нюансы предстоящего процесса были учтены, оставалось только подсудимых привести в соответствующий «товарный» вид. Здесь также пришлось приложить максимум усилий.
Едва российские контрразведчики «под допингом» подписали признание в совершении преступления, пытки тут же прекратились. Пленникам позволили спать сколько влезет, стали кормить как на убой (в подобной ситуации формулировка была близка к трагической действительности).
С утра тюрьму посетил комиссар криминальной полиции Абуала Малик. Главный полицейский приехал в сопровождении переводчика, пожилого араба в простых очках с хромированной металлической оправой. Волею судьбы ученый-лингвист, оказавшись в тюремных казематах, пугливо жался к полицейскому, который чувствовал себя, как дома.
Для обработки арестантов перед предстоящим мероприятием была выбрана одна из подземных галерей. Ожидая в «гости» комиссара, начальник тюрьмы распорядился доставить в галерею несколько кресел и столик с чайным сервизом. Время лучше коротать за пиалой крепкого зеленого чая.
Двое султанских чиновников по обычаю обнялись, соприкоснувшись выбритыми до синевы щеками. Надзиратель наполнил пиалы ароматным напитком и отошел. Говорить было не о чем (два дня назад виделись), поэтому, едва опустив свое могучее седалище в кресло, начальник тюрьмы приказал привести арестантов.
Русских офицеров привели через несколько минут. Увидев их, Абуала Малик отказался верить своим глазам. Двое мужчин в серой тюремной робе и сандалиях на деревянной подошве мало походили на тех туристов, которых он арестовал немногим больше недели тому назад. Опущенные плечи, запавшие щеки, поросшие густой щетиной, потухшие взгляды.
– Можно подумать, они провели в твоей темнице полжизни, – держа пиалу двумя руками, покачал головой комиссар криминальной полиции и выразительно посмотрел на начальника тюрьмы. – Ты их что, не кормил?
На широком лице с двумя подбородками расползлась улыбка, и без того узкие глаза начальника тюрьмы превратились в щелочки.
– Почему не кормил? Сами не ели, совсем отказывались.
– Надо было силой кормить, – разозлился Малик, но изменить что-либо было невозможно.
Арестантов освободили от кандалов на ногах, а наручники защелкнули за спиной. Усадив Христофорова на стул, один из конвоиров накинул на лоб Владимиру широкий кожаный ремень и, крепко затянув, пристегнул к спинке стула, таким образом полностью обездвижив. Второму конвоиру предстояло брить арестантов.
