Владимир Першанин - Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!
Кто-то из командиров и наводчиков согласно закивал. Врежут, конечно. Но комбат Свирский глянул на Мищенко в упор, и тот смешался. Понял, что ляпнул не то.
– Давайте лучше рассчитывать на свои силы, тем более в самоходках СУ-122 мало кто из нас разбирается.
Опытный танкист Анатолий Пахомович Свирский не слишком рассчитывал на эффективность тяжелых самоходок СУ-122 в борьбе с «тиграми» и «пантерами». Навесной огонь гаубиц менее точный, чем у немецких танковых пушек. Да и скорострельность в два раза ниже.
– Новых тяжелых танков у немцев не так и много. А вот модернизация Т-3 и Т-4 идет с сорок второго года. Лобовая броня Т-4 уже достигает 60–70 миллиметров, а пушки длиной по три с половиной метра.
Те, кто успели повоевать, по просьбе Свирского рассказывали об особенностях действий самоходок. Подняли Карелина. Тот с минуту постоял, пожал плечами:
– Тут есть артиллеристы поопытнее. Я меньше двух месяцев в активных действиях участвовал.
Ожидал, что Свирский на этом и закончит с ним разговор, но комбат ждал. А лейтенанта с любопытством разглядывал, будто видел первый раз, младший лейтенант Зацепин, подбитый в первом своем бою.
Заговорил, глядя в упор на усмехающегося Мищенко. У старлея опыт наверняка больше. Но и Карелин февраль и март из боев не вылезал. Заговорил короткими рублеными фразами:
– Я нашу машину уважаю. Маневренная, легкая, а главное – пушка надежная. Высота небольшая, значит, легче устраивать засады. В дуэль с нашей броней не вступайте, просадят любым калибром. Выстрел-два и меняйте позицию. Пока время есть, потренируйтесь с прицелом. Старший лейтенант Чурюмов метко стреляет, и наводчик у него опытный. Никита Янков на последних стрельбах хорошо цели поражал.
– А наиболее оптимальное расстояние?
– Когда ты врага видишь, а он тебя нет.
– Семьсот метров, по-вашему много?
– Далековато, – отозвался Карелин. – Только хороший стрелок ударить точно сможет. Лучше не рисковать. Выждать, подпустить и тогда бить. Чтобы наверняка.
Самое мощное сражение Отечественной войны – Курская битва началась пятого июля 1943 года. Исход этого сражения, в котором участвовали с обеих сторон более двух миллионов человек, шесть тысяч танков и самоходных орудий, около пяти тысяч самолетов, значил очень многое.
Советское командование сумело установить точную дату немецкого наступления буквально в последние дни. В 2 часа 20 минут ночи 5 июля на сосредоточенные и готовые к броску немецкие войска обрушили внезапный огонь около тысячи орудий и минометов и 100 реактивных установок БМ-13 («Катюши»). Упреждающий удар был мощным.
Наступление немецких войск началось с опозданием и было в значительной степени ослаблено. Ожесточенные наступательные бои войска вермахта вели до 15 июля, сумев продвинуться в разных местах от 10 до 40 километров.
Двенадцатого июля произошло крупнейшее танковое сражение под Прохоровкой, где с обеих сторон участвовали 1200 танков и самоходных орудий. Точные данные о потерях с обеих сторон практически ни в каких справочных изданиях не приводились, многие цифры противоречат друг другу.
Но о том, что немцы понесли под Прохоровкой большие потери, говорит тот факт, что темп германского наступления замедлился, а 15–16 июля перешли в наступления советские части. Ожесточенные бои на Курской дуге продолжались до августа 1943 года. 5 августа были освобождены города Белгород и Орел, 22 августа – Харьков.
Общие потери немецких войск в Курской кампании составили около 500 тысяч убитых и раненых, полторы тысячи танков и три с половиной тысячи самолетов. Красной Армии эта победа досталась дорогой ценой. Потери составили 860 тысяч человек, около 6 тысяч танков и полторы тысячи самолетов.
Впервые в 2005 году были озвучены цифры танковых потерь с нашей стороны, они оказались гораздо больше немецких. В среднем на один уничтоженный германский танк в период Курской битвы приходилось четыре советских машины.
Но как бы то ни было, битва была выиграна, и началось необратимое наступление Красной Армии на запад.
Наученное горьким опытом предыдущих неудач, советское командование даже в самые трудные дни Курской битвы держало значительные стратегические резервы. Механизированная бригада, в составе которой находился легкий самоходно-артиллерийский полк майора Тюлькова, первые недели стояла в резерве.
Лишь в конце июля был введен в бой один из танковых полков, а следом тяжелый самоходно-артиллерийский полк подполковника Цимбала. Вскоре стало известно, что танковый полк за считаные дни потерял две трети техники и личного состава.
Меньшие, но также значительные потери понес самоходный полк. Пожалуй, никогда до этого Павел Карелин не испытывал такого напряжения. Каждый день ожидали приказа о начале наступления всей бригады.
Среди танкистов и самоходчиков ходили мрачные слухи об огромных потерях бронетехники. Армейские газеты без устали приводили примеры чуть ли не сказочных ударов советских танкистов. Но в госпиталях уже находились очевидцы сражения под Прохоровкой.
– Чего спрашиваешь? – отвечал один из танкистов, перебинтованный от пояса до шеи. – Куда не глянь, наши «тридцатьчетверки» горелые стоят. От некоторых одни железяки остались.
– Ну а фрицы?
– Ну и фрицев битых хватает. Правда, раза в три меньше. Сильные у них снаряды. Наши танки в момент сгорают.
Спрашивали о знаменитых «тиграх». Танкист отмахивался. «Тигров» немного, но если врежут своим снарядом калибра 88 миллиметров, то прошибают машину насквозь.
– Там и без «тигров» всего хватает, – не спеша рассказывал танкист. – Новые Т-4 с броневыми плитами по бокам и пушками длиной метра четыре. Штурмовых орудий, то бишь ихних самоходок, тоже хватает. Они их «плутами» называют – штурмовыми орудиями. Высота два метра, усиленная броня и снаряды то подкалиберные, то кумулятивные.
Подошел один из командиров и посоветовал раненому шагать в свою палатку.
– Повоевал, теперь отдыхай. Нечего пустые разговоры вести.
– И то верно, – оставил за собой последнее слово танкист. – Читайте газеты, там эти «тигры» и «пантеры» бьют одной левой. Чего их бояться?
И заковылял к госпитальной палатке.
Корпус включился в наступление, когда шли бои за Харьков. Очень хотелось Карелину глянуть на город, защищая который погиб почти весь его полк. Но колонна шла не останавливаясь в своем направлении.
Тела убитых в основном уже убрали, но разбитая и сгоревшая техника попадалась повсюду. Реку Псёл миновали по шаткому понтонному мосту. Сразу образовалась огромная пробка. Тюльков приказал самоходкам замаскироваться. Ходил, матерился на чем свет стоит:
– Какой мудак столько техники в кучу согнал! Налетят «юнкерсы», устроят нам привал с похоронами.
И тревожно всматривался в небо. Жаркими и ясными были августовские дни, только и жди немецких самолетов. В то, что защитят наши истребители, мало кто верил.
Видели не раз, что дерутся «сталинские соколы» смело, но уж очень их было мало. Или бросали истребители куда попало, но только не в такие нужные места.
Майор давно бы рассредоточил, отогнал в сторону машины и все немалое хозяйство полка. Но его предупредили, что танки и самоходки пойдут в числе первых. Вот и торчали возле узкого моста.
Неожиданно встретились с подполковником Цимбалом. Обнялись, сели покурить. Долго служили вместе, ладили, понимали друг друга. Но сейчас Борис Прокофьевич Тюльков невольно отводил взгляд от сожженного лица старого товарища. Немного знал жену Цимбала и догадывался, что не все у них гладко. Хотя об этом ли сейчас следовало думать? Того и гляди, «юнкерсы» на голову свалятся.
Цимбал коротко рассказал о боях, в которых пришлось участвовать. На вопрос о боевых качествах СУ-122 ответил просто, не делая великой тайны из нового оружия:
– Машина неплохая. Скорость полета километров, броня как у «тридцатьчетверки» Гаубица – штука, конечно, сильная, но прицельности такой нет, и скорострельность слабая. Ты за секунду из своей «трехдюймовки» до двадцати выстрелов сделать сможешь, а я в лучшем случае 5–6. Да мне в бою столько и не дадут стрельнуть, у фрицев наводка точная. Промажешь раз-другой, третий раз прицелиться не дадут.
– Зато калибр подходящий.
– Против укреплений неплохой. Доты, блиндажи сносили. По артиллерии и минометам навесным огнем неплохо работали. Против новых Т-4 с удлиненными орудиями проигрываем. Прошибают броню за километр.
– А как их хваленые «тигры»? – спросил Тюльков.
– Мощные машины, и вооружение соответственное. Пушка калибра 88 миллиметров за два километра нашу броню берет. Но их мало, больше на психику давят. Я всего три-четыре «тигра» видел, да и то издали.
– Подбивали?
– Слезы! – Цимбал растянул в жуткой улыбке несуществующие губы. – Пара штук из засады роту «тридцатьчетверок» подстерегла. «Тигры», сволочи, тяжелые – 56 тонн, больше из укрытий действуют. Наши зевнули, на открытое место вылезли, вот их за километр с гаком и пожгли. И до того точно, сволочи, бьют! Из десяти «тридцатьчетверок» всего три уползли, да и то поврежденные, с пробоинами.
