Вадим Россик - Репетитор
4
Первое правило каждого разведчика гласит, что полученную информацию следует подтвердить данными из других источников, поэтому остаток дня я потратил на сбор дополнительных сведений о всех действующих лицах. Вдобавок к уже известному, я установил, что Виктору Юрьевичу принадлежит немало недвижимости в разных концах Европы: старинное палаццо в Венеции, скромный замок в Шотландии, шале в Швейцарских Альпах и так далее.
Между тем позвонил Казионов и передал, что завтра в полдень у метро Кунцевская меня будет ждать машина от Габора.
Возвратился домой я уже в сумерках. В небе погромыхивало. Собирался дождь. В подъезде на ступеньках сидела Сашка и мрачно смотрела на меня.
– Здорово, синьорита Казанова! – весело приветствовал я ее.
– Здоровей видали и то на х… посылали, – буркнула девчонка, поднимаясь.
– Почему такой гиньоль? – поинтересовался я, открывая дверь.
Сашка зашла следом за мной в квартиру и обессилено опустилась на скамеечку в прихожей.
– Сергей, умоляю, не грузи своими иностранными словечками. Сил нет. Я весь день носилась по вашей чертовой Москве. Пешком. Билась как рыба об асфальт, чтобы найти свои документы. Сходила туда, где вчера дрались. Думала, может, эти козлы мою сумку там бросили. Все ближайшие помойки обошла. Ничего! Побывала и у Ирки. Та сразу в отказ: мол, ничего не знаю, пацанов этих видела второй раз в жизни. Кто такие, где живут, не ведаю.
Девушка заплакала.
– Как же я теперь без паспорта? Что теперь со мной будет?
Я успокаивающе погладил ее по плечу.
– Не реви. Тебе нужно было подать в милицию заявление об утрате паспорта.
Сашка подняла на меня залитое слезами лицо.
– Я была и в милиции. Знаешь, когда я получу новый паспорт? Через полгода! Как я буду жить все это время? На панель пойду?
Я невозмутимо кивнул.
– Тоже неплохой вариант. Знаешь скороговорку: шла Саша по шоссе и сосала?..
– Ах, ты гаденыш!
Сашка вскочила и бросилась на меня с кулаками. Спасаясь от разъяренной девчонки, я заскочил в спальню, но Сашка преследовала по пятам, колотя меня по спине. Удары были довольно увесистые. Мне пришлось бросить эту змеюку на кровать и закатать в одеяло.
– Пусти, гад! – извивалась девчонка, стараясь освободиться, но я держал крепко.
– Успокойся, ненормальная! Я же шучу, – пытался я остановить Сашку.
Наконец, поняв, что ей со мной не справиться, девчонка, тяжело дыша, притихла под одеялом.
– Больше не будешь драться?
В ответ было слышно только обиженное сопение. Похоже, Сашка опять собиралась заплакать. Чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, я ослабил захват и попытался отвлечь девушку от тяжелых мыслей.
– Ну, хватит скорбеть! Не позорь родной асфальтовый завод! Поживешь пока у меня. Так и быть, выделю тебе место на диване. Заработаешь денег – купишь мне новый.
Из-под одеяла ответил тонкий дрожащий голосок:
– Почему вы все думаете, что если детдомовская, то обязательно шлюха? А я не такая! Мне, может, обидно!
– Да верю я, верю, – засмеялся я. – Знаю – ты не такая, ты ждешь трамвая. Извини, я не хотел тебя обижать.
Девушка высунула взлохмаченную голову из-под одеяла и улыбнулась.
– Ладно, мир. Слезай с меня. Мне нужно привести себя в порядок.
Я помог Сашке подняться с кровати и скомандовал:
– Сегодня твоя очередь готовить ужин. Приводи себя в порядок и марш на кухню!
– Подумаешь! – фыркнула девчонка. – И приготовлю, а то, пока тебя дождешься, умрешь с голоду!
Пока готовился ужин, на улице прогрохотал стремительный летний ливень, и из раскрытого окна потянуло свежестью. Мы уютно устроились на кухне и приступили к еде.
– А чем ты вообще занимаешься, Сергей? – спросила Сашка, заваривая чай.
– Я лингвист, – невнятно ответил я, так как мой рот был занят вкусной картофельной котлетой с подливкой.
– Кто, кто? – засмеялась, сверкая ровными белыми зубами, девчонка.
– Ученый, который изучает разные языки, – прожевав, объяснил я.
– А какие языки ты изучаешь?
– Разные. Например, санскрит.
– Что еще за санскрит? – удивилась Сашка.
– Язык, на котором раньше говорили и писали в Индии.
– А ты был в Индии?
– Был.
Сашка перестала есть и пораженно уставилась на меня.
– Ты был в Индии?! Вот, классно! А Шамбалу видел?
– Шамбалу не видел.
– Жалко, – огорчилась девчонка, но через секунду снова встрепенулась.
– А слонов видел?
– Слонов видел, – кивнул я, накладывая себе на тарелку еще одну котлету. Готовить девушка умела. Котлеты были – пальчики оближешь. Я открыл рот, но не тут-то было.
– Да хватит тебе все время хавать! – возмутилась Сашка, подальше отодвигая от меня тарелку с добавкой. – Расскажи лучше про Индию. Мне же интересно.
Я грозно посмотрел на вредину.
– Слушай, ты, хищное растение! Запомни правило номер один: нельзя становиться между мужчиной и его едой. Ты можешь разбудить зверя.
Но Сашка лишь беззаботно от меня отмахнулась.
– Да, ладно тебе! Я хомячков никогда не боялась. Скажи, а настоящих йогов ты видел?
С тоской поглядев на недоступную котлету, я признался:
– Йогов видел.
– А правда, что они могут пить серную кислоту, есть стекло и вообще не дышать? Нам в детдоме про это фильм показывали.
– Правда.
– Здорово!
Глядя на ее восторженное лицо, я поневоле улыбнулся. Увидев мою улыбку, Сашка нахмурилась.
– Чего смеешься? Наверно, думаешь: «Вот дурочка провинциальная», да?
Я пожал плечами.
– Ну, что ты сразу заволосилась? Улыбаюсь, потому, что радует твоя пытливость.
Девушка перестала хмуриться и милостиво вернула мне тарелку с котлетой.
– Ладно, ешь, пока совсем не остыло. Все равно потом ты мне подробно расскажешь про Индию. Я всегда мечтала там побывать. В Индии и в Германии.
– Почему в Германии?
Сашка серьезно посмотрела на меня.
– Я хочу увидеть своего отца.
Я хмыкнул.
– Как же ты его найдешь? Ты знаешь его адрес?
Девушка кивнула.
– Знаю. Его имя есть в моем свидетельстве о рождении. Когда я устроилась на завод, то сходила к знакомой учительнице немецкого языка и она помогла мне написать запрос в немецкий Красный Крест. Через полгода они сообщили адрес отца. Я послала ему письмо, потом второе, но ответа не получила.
Сашка тряхнула головой, отгоняя подступающие слезы, и упрямо сказала:
– Я этот адрес наизусть выучила. Все равно найду отца. Это моя мечта.
– Ну, хорошо. Найдешь, увидишь. Что дальше?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю. Я чувствую, что мне это нужно и я это сделаю.
Сашка с вызовом посмотрела на меня и вдруг звонко рассмеялась.
– Слушай, ученый-копченый, а где ты так драться научился? В какую-нибудь «качалку» ходишь?
Я тоже засмеялся.
– Зачем в «качалку»? Нам, ученым, для победы нужны только мел, доска, да лысая башка!
5
Ровно в двенадцать я был у Кунцевской. Солнце с неба жгло немилосердно. По Рублевскому шоссе с ревом катили колонны автомобилей, блестя полированными боками. Громадный город был полон деловой напряженности и бензиновой вони.
Лексус Габора уже ждал меня. По привычке, давно ставшей второй натурой, я сначала тщательно обследовал окрестности и только потом подошел к затонированной машине. Задняя дверь приглашающе открылась, и я нырнул в кондиционированную прохладу салона. С переднего сиденья ко мне обернулся тощий тип в темных очках и вежливо спросил:
– Господин Баринов?
– Так точно.
Тип представился:
– Меня зовут Алексей Михайлович. Виктор Юрьевич попросил вас встретить и доставить к нему домой в Рублево.
Посчитав, что дал исчерпывающую информацию, тощий отвернулся и дал знак водителю трогаться. Лексус резво набрал скорость и помчался в сторону МКАД.
Габор жил на Рубляндии в окружении таких же буржуинов, как и сам. Скромная обитель миллиардера представляла собой белоснежный трехэтажный замок в итальянском стиле, спрятавшийся среди пышной зелени, окружавшего его со всех сторон, парка. От автоматических ворот к подъезду вела широкая аллея, обсаженная с обеих сторон какими-то экзотическими деревьями. Там и сям из-за деревьев на дорогу выглядывали мраморные статуи. Глядя на это великолепие, невыносимо хотелось быть богатым и здоровым.
Так и не сняв солнцезащитных очков, дистрофичный Алексей Михайлович проводил меня в кабинет хозяина. Кабинет олигарха размерами и убранством напоминал зал какого-нибудь знаменитого музея, с той лишь разницей, что музей выглядел бы наверно поскромнее. Видимо детство, проведенное Габором в шахтерском поселке на Украине, среди унылых терриконов, разбудило в нем неразборчивую тягу к прекрасному. Стены кабинета были увешаны полотнами европейских художников, на полках стоял китайский фарфор, а массивный письменный стол украшали несколько пасхальных яиц работы Фаберже. Возле произведений знаменитого ювелира лежала шкатулка русских народных промыслов, на крышке которой был изображен Сталин, беседующий с Мао Цзедуном.
