Андрей Воронин - Комбат
– Вот видите, мужики, вы меня поняли.
– А как ваш брат, Борис Иванович? У вас же есть младший брат.
– Да, Андрей. Был и есть, – комбат самодовольно улыбнулся. – Он что-то вроде вас, бизнесмен, нет, бери выше – банкир, в Питере живет. Работает в каком-то банке, вроде даже начальник. Не бедствует, по заграницам ездит.
– Вы к нему пойдете?
– Пока не приглашал.
– Ладно, хватит о делах, давайте выпьем, мужики, – принялся руководить праздником Андрей Подберезский. – Я все-таки сержант, ты ефрейтор. Тут старше меня только комбат, а он мой гость. Значит, самый старший я. Тем более, вы в моем доме.
– Ладно тебе, Андрей! Ты как в армии: старший, старший… Еще дневальным кого-нибудь поставь на зеркальную тумбочку в спальне, еще полы заставь мыть и оружие чистить по пятому разу.
– Оружие чистить не будем, а вот выпьем все.
– Погодите, – комбат поднял рюмку с водкой, – давайте выпьем за тех, кого нет.
И комбат, повернув голову, взглянул на снимок. Все парни непроизвольно повторили движение своего бывшего командира.
– За них, за всех тех, кого мы оставили там.
И мужчины, не чокаясь, выпили. Затем сели. Несколько минут молчали. А потом разговор постепенно оживился, и все начали расспрашивать комбата о его службе, о том, где он был и чем занимался все эти долгие годы.
А Борис Рублев отвечал на вопросы своих парней, но, как всегда, немногословно, кратко и в то же время емко. Бутылки быстро пустели, тут же на столе появлялись новые, разговор то затихал, то вновь оживлялся.
– А помнишь, как тогда в Кандагаре?
– Конечно помню! Ух и стреляли же тогда духи!
– Да, много наших положили. Если бы не комбат…
– Наш комбат молодец. Эх, Борис Иванович, мы все тебе жизнью обязаны, это ты из нас людей сделал.
– Хватит вам меня нахваливать! Николай, спой лучше песню, когда-то у тебя это неплохо получалось.
– Да-да, Коля, давай, спой, все вместе споем.
Мужчины выпили и принялись петь. Вначале их хор был нестройный, но постепенно голоса крепли, набирали силу, и зазвучала раскатистая песня. Парни пели, сжав кулаки, и казалось, вот-вот, еще секунда и слезы потекут по их щекам. Ведь самое дорогое, что было в их жизни, – это воспоминания о далекой войне, которая сделала их настоящими людьми. Песня была старая, понятная только им, написанная там, в Афгане, и давно она уже не звучала, давно не будоражила воспоминания и кровь.
И вот, наконец, теперь они опять все вместе со своим любимым комбатом, которого ласково называют Иваныч или Батяня. Никто не смотрел на часы, никто никуда не спешил, и никто из тех девяти, что сидели за столом, не думал о том, что время, проведенное в этой компании, потрачено впустую, что можно было заработать много денег, уладить какие-то дела, написать бумаги. Все сейчас принадлежали друг другу и находились там – в том времени, блуждали в лабиринтах памяти, штурмовали кишлаки, выходили из окружения, прыгали с парашютами в кромешную тьму. Кричали друг другу: «Подстрахуй!», «Прикрой!», «Отходим!». В общем они жили в глубинах своей памяти.
А воспоминания воскресали, становясь все ярче и ярче. Они были настолько ясными, что всем этим взрослым мужчинам казалось, то, что было с ними когда-то, произошло совсем недавно: протяни руку, и ты ощутишь плечо комбата.
Глава 11
Наташа жила в Питере не так уж давно. Она приехала сюда три года тому назад поступать в институт, благо ее тетка жила в городе одна в двухкомнатной квартире. За это короткое время Наташа сумела перенять повадки и манеры столичных девушек и уже ничем не отличалась от них ни по одежде, ни по речи.
Тетка уже спала, когда девушка вернулась домой. Наташа открыла дверь своим ключом и, наскоро поужинав, зашла к себе в комнату. В доме, построенном в конце семидесятых годов, Наташа занимала узкую, длинную, как пенал, комнату в двенадцать квадратных метров. Но и на эти апартаменты грех было жаловаться, многие из тех, с кем она училась, не имели и такого.
Девушка посмотрела на большие часы, висевшие над самой кроватью. На них стрелки показывали уже за полночь. Теперь, оставшись одна, она могла детально изучить содержимое записной книжки, попавшей ей в руки. Спать не хотелось, во всяком случае, Наташа решила, что не ляжет, пока у нее не просохнут мокрые после дождя волосы. Три квартала от станции метро она прошла, не открывая зонтика, потому как выяснилась одна малоприятная особенность: спицы зонтика, купленного на толкучке, ржавели и лишний раз она не хотела подставлять их под капли дождя.
Наташа прислушалась. Тетка спала основательно, даже умудрялась тихонько похрапывать.
Она уселась за небольшой письменный стол с одной тумбочкой и положила на него записную книжку. Ярко вспыхнула настольная лампа, выхватив в полутемной комнате несколько фотографий, закрепленных на стене, разноцветные страницы записной книжки, тускло поблескивающий экран электронного блокнота-переводчика, ключи от неизвестно где расположенных машины, гаража, квартиры. Ключи смотрелись добротно.
И вот тут-то Наташа обнаружила, что в спешке не обнаружила еще одно отделение, скрытое под блоком записной книжки. Там она отыскала паспорт. И лишь только развернула его, сразу узнала фотографию Андрея Рублева.
Обычно на фотографиях, которые клеятся в документы, люди стараются принять серьезный, озабоченный вид. Но Андрей улыбался и тут – немного извиняющейся улыбкой, словно просил у Наташи прощения за то, что вместо удовольствия доставил ей много хлопот.
Как и всякая другая девушка на ее месте, Наташа следом за первой открыла страницу, где ставится штамп о браке. Страница оказалась пуста. На всякий случай Наташа перевернула книжечку и заглянула на первую страницу, когда паспорт выдан, и тут же отсчитала годы со дня рождения Андрея. Получалось, что паспорт ему выдали в двадцать два года, и скорее всего он не был женат даже в прошлом. Затем она открыла раздел с пропиской.
«Ну вот, теперь мне не понадобится даже его брат в Москве. Адрес есть, фамилию знаю, год рождения тоже. А городская справка мне моментально даст телефон, если, конечно, этот парень не очень крутой и не засекретил свой номер или же у него не четыре квартиры в городе», – рассуждала она.
Все содержимое записной книжки девушка аккуратно разложила на столе. Деньги отдельно, документы отдельно.
Лишь только ключи остались пристегнутыми карабинчиком к массивному медному кольцу.
«А вот деньги можно было бы и оприходовать, – подумала она. – Скажу, мол, вышла из бара, потом вернулась и нашла его записную книжку на диване. А кто в ней лазал – откуда мне знать?»
Сперва нерешительно, а затем уже почувствовав эти деньги своими, поверив в это, Наташа спрятала купюры в карман джинсовой куртки.
«Конечно, если я имею на него виды, то лучше всего было бы отдать вместе с деньгами, но не стоит рисковать и тем, и другим. Так хоть что-то одно выгорит. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Он не похож на тех, кто рано утром отправляется на службу, а справка, думаю, часов с восьми уже работает. Узнаю телефон, а если не дадут, подъеду к нему домой».
Наташа погасила настольную лампу, достала из выдвижного ящика стола свою старую сумочку и аккуратно уложила в одно из ее отделений все богатство Андрея Рублева, затем преспокойно легла спать, даже не подозревая, в какую историю вляпался Андрей, не подозревая, что его проблемы скоро станут и ее проблемами.
* * *Она проспала свою последнюю спокойную ночь в этом месяце и проснулась очень рано – за десять минут до того, как должен был зазвонить будильник. Солнце только-только успело разогнать ночной смог, но тут же снова провалилось в свинцовые облака, доходящие почти до самого горизонта. Вновь мелкий дождь покрыл стекло.
В такую погоду совсем не хотелось выходить из дому, и пока еще в этом не было необходимости.
Даже не позавтракав, Наташа набрала номер городской справки:
– Квартирный, Андрей Иванович Рублев… – девушка назвала еще улицу и год рождения. Ей ответили спустя секунд семь скороговоркой. Но она, уже наученная местному темпу жизни, успела записать номер.
«Ну все, – решила, наконец, она, – проблема почти решена. Позвоню ему днем, а если не окажется дома, то вечером».
С этими мыслями она собрала конспекты и отправилась в институт. Лекции впрок не пошли. Девушка сидела, представляя себе будущий разговор с Андреем, мечтая о приглашении в ресторан. Она даже и заметить не успела, как занятия закончились.
Тут же, прямо из институтского корпуса, она позвонила Андрею Рублеву. Мимо нее проходили девушки, парни, а она стояла и вслушивалась в длинные гудки, звучавшие из трубки, представляя себе, как надрывается сейчас птичьими трелями телефон в пустой квартире. Она уже представляла себе квартиру, хорошо обставленную, не очень большую, но и не маленькую, непременно состоящую из двух комнат – гостиной и спальни. Дверь в спальню представлялась ей приоткрытой, за ней виднелась деревянная двухспальная кровать, такая большая, что занимала почти всю комнату. Оставалось место лишь на небольшой телевизор и трюмо.
