Андрей Воронин - Комбат
– Даже женщин?
– Бросят, батяня комбат.
– Даже драки?
– Я бы бросил.
– Не преувеличивай, Андрюха.
– Нет, Иваныч, ты не знаешь, как тебя ребята любят, как отца родного.
– Ладно тебе меня нахваливать, не женить ведь собрался, давай лучше выпьем.
– Погоди, комбат, я вначале позвоню.
Комбат подошел к фотографии, принялся внимательно рассматривать снимок. Улыбался, встречаясь взглядом с теми, кто был изображен на снимке.
– Вот Вася, вот Николай, вот Игорь, вот Жора, вот Сашка, вот и я сам, а вот Подберезский. А это Борис, он погиб через неделю после того, как была сделана эта фотография. Да, через неделю…
Андрей сидел в слишком мягком для него кресле и громко кричал в трубку:
– Коля! Коля, мать твою, приезжай ко мне, быстрее! Батяня у меня!
– …
– Да! Да! Ты что! Могу дать трубку.
– …
– Вот, давай, все бросай!
– …
– Алло, Игоря, пожалуйста!
– …
– Что значит занят? Скажите, что звонит сержант Подберезский, пусть возьмет трубку.
– Что значит совещание? Плевать! Пусть возьмет трубку! Алло, ты меня слышишь, гад ты зеленый? Тут у меня дома комбат! Давай, все бросай!
– …
– Какое на хрен совещание! Гони всех к черту! Тут мы с ним… Сейчас еще ребята подъедут. В общем, давай!
– …
– Да, конечно, привези водки. Можешь ящик.
Рублев подошел к своему бывшему сержанту, который так лихо спекулировал его именем, и теперь мог слышать голоса тех, кто говорил с Андрюхой. Из трубки послышался радостный смех человека стосковавшеюся по нормальной жизни – без оглядки на конкурентов:
– Могу хоть десять.
– Давай, вези, ждем. Не веришь? Да вот комбат стоит, на тебя смотрит.
– Как на меня? – раздалось в трубке.
– На твою фотографию смотрит. Давай, быстрее! Да позвони Петру, пусть тоже едет. Жорику я сам позвоню. И быстрее.
Комбат понял, что ни остановить Подберезского, ни образумить его он уже не сможет, машина запущена. Можно вырвать телефон из розетки, но уже и без Андрюхи по Москве трезвонят телефоны. Можно еще убежать. Но, ведь, найдут же, сволочи. Не зря же он их учил…
– …
– Матвей? Я не знаю его телефона. Знаешь, так звони. А я позвоню Коле.
– …
– Да, Свиридову! Алло! Алло!
Андрей вновь стал набирать номер.
– Свиридова Николая, срочно!
– Как кто звонит – Подберезский!
– …
– А, да? Сейчас. Свирид, здорово Береза говорит.
– …
– Какая на хрен Береза? Ты что, забыл своего геройского сержанта? Давай ко мне!
– …
– Ты что, забыл где я живу? На Малой Грузинской 7-22. Давай быстрее.
– …
– Что случилось? Случился большой праздник: комбат приехал.
– …
– Конечно живой. Здоров, как черт, приедешь – увидишь. Можешь побороться с ним на руках, но думаю, он тебя, жирный бизнесмен, завалит двумя пальцами.
– …
– Не веришь? Приезжай, сам испробуешь его силу. Сейчас, комбат, будут. Все будут, – положив трубку, сказал Подберезский.
Его лицо просветлело, толстые губы расплылись в улыбке, и он вернулся в мыслях к недавнему триумфу.
– Ну, комбат, мы им ввалили. Больше, надеюсь, не сунутся.
– А ребята?
– Сейчас приедут.
Это было удивительно. Здоровенный мужчина говорил, как ребенок, называл своих друзей пацанами, словно те были подростками и играли в одной дворовой команде.
– Это хорошо. Только знаешь, Андрюха, я хочу умыться, а то, твои гады, всю фотографию мне поцарапали.
– Какую фотографию? А-а, – Андрей хлопнул в ладони, – да-да, комбат, помню это твое выражение. Конечно, иди, можешь даже принять ванну.
– Нет, ванну принимать не буду, я сегодня уже принял душ.
– Хорошо, умывайся, а я тут еще кое-чего на стол еще соберу. Да и ребята подвезут.
Минут через двадцать раздался первый настойчивый звонок.
– Сиди, комбат, я сам открою, – Андрей заспешил к двери.
На пороге появилось двое здоровенных парней с кучей свертков в руках. Они сразу же бросили свертки прямо в коридоре на руки Андрею и двинулись, даже не снимая пальто, в гостиную, где раскинувшись в кресле сидел с сигаретой в зубах Борис Иванович Рублев.
– Комбат, Батяня! – закричали мужчины и кинулись обнимать комбата.
На их лицах сияли такие искренние и наивные улыбки, что комбат, видавший виды, тысячи раз рисковавший жизнью, готов был за это мгновение отдать полжизни. Это были лица настоящих друзей, проверенных в деле, это было то, что всю жизнь согревало душу комбата, что делало его неуязвимым для пуль и для неискренних слов. Мужчины жали друг другу руки, ощупывали один другого.
– Батяня, Батяня… – шептали ввалившиеся в квартиру, пахнущие свежим воздухом и дорогим одеколоном молодые респектабельные бизнесмены. – Ты живой! Живой!
Они дотрагивались до комбата так, словно все еще не могли поверить в то, что перед ними, действительно, целый и невредимый их комбат, их идеал мужчины. Он словно пришел из волшебного мира, который уже исчез, растворился в сумасшедшем сегодняшнем времени. Вернее, время попыталось растворить всех их в себе. И каждый из них сомневался – удалось ли? Но вот он сидит здесь – комбат, а значит, их время еще не прошло. И попробуй пойми, что есть игра: сегодняшние сумасшедшие по прежним меркам деньги или вчерашняя бесшабашная смелость, за которую никто даже не обещал им золотых гор?
– Я не могу в это поверить, – шептал Коля Крылов, – не могу. Думал, честно говоря, что никогда больше, товарищ майор, вас не увижу.
– Да какой, Коля, я тебе сейчас товарищ майор!
– Нет, комбат, вы для меня всегда командир и начальник. Вы из меня человека сделали, благодаря вам я в этой жизни чего-то стою.
– Да ничего я, Коля, не делал, ничего.
– Этого вы не знаете. Смотри, смотри, Андрюха, а Иваныч даже не постарел! Как был бравым мужиком, так и остался. А ведь сколько лет прошло! Ну, комбат, рассказали бы нам секрет молодости?
– И вы, парни, выглядите что надо.
– Это что, это всего лишь одежда делает нас такими.
– Солидными?
– К черту солидность, я просто переодеться не успел.
Вновь раздался звонок. На этот раз с ящиком водки «Абсолют» и двумя упаковками пива в квартиру вошел еще один мужчина в длинном кожаном пальто. Правда, ящики с водкой и пиво держал в руках не он, а его водитель.
Костя тут же бросился к комбату и крепко обнял, прижал его к себе.
– Что тут у вас такое творится? – сказал Борис Рублев. – Что вы все на меня бросаетесь, как грудные дети на мать родную?
– Нет, нет…
Парни переглядывались друг с другом, их глаза были влажные, и казалось, все эти высокие плотные мужчины вот-вот расплачутся.
– А что это с вами, товарищ майор? Кто это вас так? – глядя на синяки и ссадины отставного майора, спросил Костя.
– Было дело… Мы тут с сержантом пытались навести порядок.
– И что, навели?
– Вроде навели.
– А чего нас не позвали? Думаю, мы не помешали бы.
Может, и помогли бы.
– Некогда было, – махнул рукой майор, – мы и сами с усами, разобрались, как положено.
– Уж не сомневаемся, – хором заговорили мужчины. Андрей суетился, расставляя и расставляя на столе бутылки и разворачивая на кухне свертки со всевозможной едой, принесенной ребятами.
– Кого еще ждем?
– Кого, кого, товарищ майор, всех наших ждем. Кого могли – всех позвали. Сейчас будут.
И действительно, еще целый час дверь квартиры раскрывалась, и входили новые гости. И все бросались на комбата и сжимали его в объятиях.
– Ну, ребята, не ожидал я, конечно… Рад, рад, слов нет. Рад вас всех видеть живыми и здоровыми и такими красивыми.
– Товарищ майор, давайте к нам! Нам такие люди нужны. Я возьму вас своим замом, – говорил Костя, хватая комбата за руку.
– Подожди, Костя, и я возьму. И у нас в фирме комбат лишним не будет.
– Да перестаньте вы! Я сам найду себе дело.
– Товарищ майор, вы, наверное, стеснены в средствах?
Только честно.
– Не понял… – комбат напрягся и посмотрел на Николая, – что значит стеснен?
– Ну, жизнь сейчас, товарищ майор, такая дорогая, что я думаю, на свое жалованье…
– А у меня, мужики, нет никакого жалованья, я написал рапорт и уволился.
– Как! Вы… – парни заговорили, перебивая друг друга. – Вы больше не служите?
– Нет, не служу. Не могу я выполнять идиотские приказы, не могу в своих стрелять.
– Как это – в своих?
– Не захотел я в Чечню ехать. Там же наши парни. Не могу я. Они служили вместе со мной, мы же дрались плечом к плечу, а сейчас, получается, сказали, что они мне враги? А я и поверил? Нет, я так не могу. Идиоты! Идиоты те, кто придумал такую войну! Нельзя против своих, нельзя ни в коем случае! И я не смог. Думал, долго думал, а потом решил – нет.
– И правильно, комбат! Я бы тоже не смог в своих стрелять.
– Вот видите, мужики, вы меня поняли.
– А как ваш брат, Борис Иванович? У вас же есть младший брат.