Сергей Зверев - Десантура в секторе Газа
Хамид вздохнул и поник плечами, опустив глаза в пол. Видя это, Омар продолжал агитацию, воодушевленный успехом.
– Мы живем, словно в гетто. И это в своей собственной стране! – разглагольствовал он. – Для Израиля арабы – люди второго сорта. Нам не только отказывают в правах, но даже лишают возможности заработать на жизнь, накормить детей. Таких, как ты, Хамид!
То, что особняк Омара был далек от уровня жизни тех несчастных людей, его хозяина не смущало. Абуиси жестикулировал и брызгал слюной, обрабатывая пацана так, словно находился на митинге.
– У нас отбирают земли, не дают воды для орошения, не разрешают открывать арабские школы, не дают отмечать праздники, налагают на них специальные налоги. Наши святые места постоянно подвергаются нападениям израильских властей!
– А почему они такие жестокие? – задумчиво спросил мальчик, в голове которого царил полный хаос. – Что плохого мы им сделали?
– В том-то и дело, что ничего. Такие уж это люди. Народ Израиля недобр и грешен по своей природе. Евреев все время унижали, и в виде компенсации они теперь отрываются, как только могут. Но они все равно трусливы и даже в спокойные времена пугаются малейшего признака прогресса в арабских странах. Во время боя они обращаются в бегство, лишь увидев мужественного арабского воина. Поэтому мы победим их! Израильтяне испорчены. Правительство, армия, полиция – настоящие бандиты. Работать они не хотят, и весь тяжелый труд они перекладывают на наши плечи, – сверкнул Омар огромным перстнем на пальце, – а что нам за это платят? Жалкие гроши!
Хамид, подперев рукой подбородок, внимательно слушал пламенную речь собеседника. С ним еще никогда и никто так не говорил. Это видел и Омар, засыпая мальчика кучей доводов.
«Как быстро дело-то идет! Еще немного, и этот сопляк сам будет просить пояс шахида», – внутренне торжествовал хозяин дома.
– Смотри, родителей твоих убили, как ты будешь сейчас жить? Чем заниматься? Может, лучше погибнуть героем? У тебя есть хорошая возможность отомстить иудеям, Аллах сам послал тебе меня в подарок. Где бы ты взял оружие, кто бы тебя научил, что нужно делать, скажи? Ты ведь можешь помочь! Твой поступок может стать примером для других мальчиков!
– Как? – поднял глаза пацан, впечатленный речью Омара.
– Я научу тебя. Я сделаю из тебя настоящего бойца за справедливость. Главное, ничего не бойся и верь мне, – ласково глядя на мальчика, добавил он. – Делу нашему общему поможешь. А дело у нас одно – освобождение родины. Ты представь: станешь тем, кто главный удар по сионистам нанесет, – говорил Абуиси, обрисовывая мальчику героическое будущее. – Вот только…
– Что?
– Даже не знаю… На такое ведь не каждый способен. Не у всех смелость есть. Сможешь ли ты?
– Смогу! – загорелись огнем глаза Хамида.
В них уже начинало отражаться то, что внушал хамасовец. Чувствуя, что может быть полезен своему народу, что может сделать что-то важное для него, ребенок проникался все большей симпатией к Омару.
– Но что я смогу сделать? – задал он вопрос.
– Я всему научу тебя, – словно заботясь о нем, говорил Абуиси, идеально играя роль, – мы ведь братья по вере, а значит, должны помогать друг другу. Я всему тебя научу. Все будет хорошо, теперь у тебя есть старший брат. Ты, главное, не бойся.
– А я и не боюсь! – гордо ответил Хамид.
– Ну, это понятно, но тебе еще многому предстоит научиться. Я сделаю из тебя настоящего бойца.
Хамид слушал Омара.
– …человек боится тогда, когда он не может контролировать ситуацию, – объяснял Абуиси, стоя у окна, – когда он не знает, что может произойти в следующий момент. Вот, к примеру, в опасных ситуациях у человека подгибаются ноги и голова вжимается в плечи. Замечал?
– Да… а почему?
– Организм так пытается защитить себя, а именно, жизненно важные органы. Говоря другим языком, тело группируется, становясь более защищенным, твердым, упругим, жестким. Напрягаются все мышцы без исключения. Возьми любой вид борьбы – везде поза борющихся людей практически одна и та же: подбородок опущен чуть вниз, голова прижата к плечам и ноги чуть согнуты в коленях. Организм в такой позиции менее всего подвержен травмам.
– А как преодолеть страх? – спросил Хамид.
– Не будем забегать вперед, а, впрочем, ладно. Раз задал вопрос, выходи сюда, – сказал Омар мальчику, – да и стул захвати с собой.
Тот подошел, таща стул, на котором сидел.
– Присаживайся, – сказал Абуиси.
Хамид покорно опустился на стул, который он поставил посреди комнаты.
– А теперь раскачайся на стуле так, чтобы упасть назад, на спину, – сказал Абуиси, с интересом следя за действиями Хамида.
Видя, как напряглись мышцы последнего, Омар произнес:
– Ну вот, видишь, голова прижалась к плечам!
Потихоньку раскачиваясь, мальчик произнес:
– Боязно как-то!
– Хорошо. Было бы странным, если бы ты не боялся. Все боятся в первый раз. А если, скажем, ты бы знал, что с тобой ничего не произойдет? – с этими словами Омар взял свой стул и сел напротив.
Держась за сиденье, он, резко качнувшись вместе со стулом, опрокинулся назад. Поднялся. Улыбнулся и сел опять на свой стул.
– Ну а теперь боишься? – обратился он к Хамиду. – Запомни, если ты падаешь назад сидя на стуле, с тобой ничего не может случиться, конечно, если нет сзади ямы или стены. Сидя на стуле, падать назад так же безопасно, как, скажем, подпрыгнуть вверх или лечь на пол. Просто наша психика противится этому. Давай, преодолевай свое чувство страха, удариться ты все равно не сможешь.
Омара обучали хорошие инструкторы, так что он мог порассказать многое…
Хамид, раскачавшись, нарушил равновесие и полетел вместе со стулом назад. Упав весом своего тела на спину, он испугался. Но страх мгновенно прошел – с ним ничего страшного не случилось. Голова, подчиняясь рефлексам, немного ушла вперед, чтобы он не ударился затылком. Удар пришелся на спину, плотно прижатую к спинке стула, но так как площадь спины намного больше площади стопы, то падение со стула менее неприятно, чем прыжок с табурета на землю. Поднявшись, он рассмеялся и сказал:
– А можно, я еще раз попробую?
– Попробуй.
Хамид уже смелее, чем в первый раз, раскачался на стуле и, повалившись назад, поднялся довольный и сел на свое место.
– Вот так побеждается страх. Конечно, это только маленькая частичка того, что ты можешь узнать и чему научиться. Ничего, Хамид, я научу тебя многому. Ты станешь настоящим бойцом, мужчиной. И запомни – только люди, не боящиеся смерти, могут творить чудеса. Поэтому человек должен быть уверен, что ничего плохого с ним не случится, и тогда все будет нормально!
Он похлопал мальчика по плечу и, подмигнув, поднялся на ноги. Затем Абуиси подошел к плите, поставил на огонь кастрюлю с водой, налитой из пятилитровой бутыли, и принялся доставать из холодильника продукты.
– Ну вот, скоро вода закипит, сварим фасоль с бараниной и поедим, – произнес он, доставая нож и беря доску для разделки мяса. – Теперь я буду о тебе заботиться, договорились?
Ребенок доверчиво кивнул, глядя ему в глаза. В один миг оставшись один, он не знал, кому довериться, к кому обратиться за советом, в котором он так сейчас нуждается. Злость на евреев, накапливавшаяся с каждым словом Омара, сделала свое дело.
– Я согласен, – произнес мальчик.
– Молодец, – стуча ножом, одобряюще кивнул собеседник, – я и не сомневался в тебе, ты настоящий мужчина.
Хамид глядел, как Абуиси ловко управляется с острым как бритва ножом, нарезая мясо на кусочки.
В этот момент к дому подъехала машина, остановилась возле ворот. Из автомобиля со стороны пассажира выбрался крепкий молодой человек, осмотрелся по сторонам и, подойдя к задней дверце, открыл ее. Полноватый мужчина в белом костюме и солнцезащитных очках вылез из машины и направился в сторону дома. В руке гость держал кейс черного цвета. Абуиси ждал его. Это был господин Карван – его зарубежный спонсор, плативший немалые деньги за обстрелы Израиля.
Увидев в окне остановившуюся машину, Омар положил нож, которым нарезал баранину. Наскоро вытерев руки, он обратился к Хамиду:
– Видишь, Хамид, ко мне тут гость пожаловал, мне поговорить с ним нужно. Сейчас я тебе кое-что дам, чтобы ты не сидел без дела, – с этими словами он вышел из кухни, вернулся через минуту.
Омар принес бумагу и фломастеры, положил их перед мальчиком.
– Порисуй пока, как наши неверных бьют, – улыбнувшись, как собственному сыну, которого у него никогда не было, сказал хамасовец.
Боевик встретил гостя на пороге. Войдя, Карван заметил ребенка, сидящего за столом с фломастером в руке. Поморщившись, он огляделся и произнес:
– У меня мало времени. Где мы можем поговорить?
– Раз так, пойдем во двор, – пожал плечами хозяин.
Хамид увлеченно рисовал. Он уже набросал установку «Град» – так, как запомнил, по памяти, рядом изобразил хамасовцев с автоматами в руках. Услышав звук кипящей воды, он поднял голову, отвлекшись от рисунка.
