Сергей Самаров - Святые окопы
– Там есть хитрая ловушка.
– А где этот четвертый? Почему я его не вижу?
– Я сам его знаю. Этого достаточно.
– Ты мне не доверяешь?
Аль-Мурари ничего не ответил, не объяснять же всем, что он схему минирования наизусть выучил и все сам помнит, и только убрал забитый патронами магазин в длинный карман своей «разгрузки». В соседнем, таком же длинном кармане был еще один пустой «рожок». Патронов хватало еще на половину, и эмир продолжил работу. Все-таки патроны в магазине надежнее патронов в кармане…
Темнело быстро. Так быстро, что казалось, будто черная туча надвигается на солнце, скрывает его от человечества, и потому наступает темень. Наступление темноты внушало и чувство опасности, потому что кто-то мог неожиданно выйти и атаковать тебя, и чувство уверенности в себе, потому что темнота тебя тоже скрывает от того, кого ты опасаешься, и ему тебя трудно увидеть.
– Фонарь! – раздался вдруг предупреждающий возглас.
Эмир поднял глаза и увидел, что вход в ущелье освещен изнутри. Армейские тактические фонари светят на три сотни метров, и осветить такое пространство несложно. Взяв с собой свой автомат, Аслан аль-Мурари подошел к крайнему камню, слегка высунул голову и посмотрел. Светили два фонаря, причем очень ярко. Под таким светом невозможно будет незамеченным пройти вперед. Надо было убрать фонари. Эмир поднял автомат, долго прицеливался, но стрелять не стал, а обернулся к остаткам своего отряда и спросил своего старого, испытанного моджахеда:
– Мансур, ты же у нас, кажется, левша? Я с этой стороны боюсь промахнуться. Стреляй ты. Сразу после очереди отойди за камень. Они могут ответить.
– Если там есть кому отвечать, – заметил Хамид. – Я думаю, они нас фонарями своими просто пугают, а сами попрятались от нашего обстрела.
– Тогда иди вперед, – усмехнулся эмир, – и проверь, будут они стрелять или не будут.
Храбрость аль-Таки кончилась при первом шаге. Он подтолкнул Мансура своим стволом:
– Стреляй…
Эмир остался у камня, пока Мансур прицеливался. Короткая очередь сразу погасила фонарь или просто сбросила его с камня, на котором он, видимо, лежал. Еще несколько секунд прицеливания, и Мансур дал вторую очередь, погасив второй фонарь. И только после этого он отпрянул за камень. Встречная очередь или вообще не раздалась, или пули прошли мимо.
– Сделано, эмир.
– Помнится, ты с пояса хорошо стреляешь? – спросил эмир тихим шепотом.
– Обычно метров до двадцати не промахиваюсь.
– Когда двинемся в ущелье, идешь позади всех и присматриваешь за Хамидом. Мне кажется, он слишком уж откровенно хочет стать эмиром. При первом подозрительном движении застрели его. Сможешь?
– Я сам хотел, эмир, это вам посоветовать, – сурово улыбнулся Мансур. – И рад, что вы мне это доверили. Другие наши тоже заметили все, что происходит, и тоже посматривают на Хамида косо. Он никому не нравится.
– А эти парни, которых нам добавили?
– Они его тоже ни во что не ставят. Я слышал разговоры. Но у них свое на уме. Мне показалось, когда мы шли в атаку, кто-то стрелял нам в спину. Это могли быть они. Но это люди мистера Суфатана. Я не знаю, что предположить в этой ситуации.
– Если они надеются, что просто расстреляют нас, то мы дорого свои жизни продадим. Предупреди всех наших. Нас мало, и мы пойдем в ущелье последними.
Мансур кивнул и пошел к большому камню, рядом с которым оставил двоих своих товарищей. Темнота скрыла моджахеда раньше, чем эмир увидел, как он с ними общается.
– Хамид! – позвал аль-Мурари. – Ты возглавляешь передовую группу. Фонари пока не включать. Я с тремя своими ветеранами выхожу следом. Если получится, захвати мне живым эмира спецназовцев. Он парень здоровый и крепкий, но сам драться с Субхи не захотел. Может быть, он будет драться со мной?
Драться аль-Мурари ни с кем не собирался. Он считал себя уже намного выше любых поединков, но последняя фраза была сказана для того, чтобы усыпить подозрительность Хамида и показать, будто эмир ничего не подозревает.
– Хорошо, эмир. Мы выходим. Ты отдаешь под мою команду всех, кроме своих ветеранов?
– Пожалуй, всех.
– А где тот человек, который знает схему минирования?
– Он будет на месте вместе с нами.
– Это Мансур?
– Мансур понимает что-то только в лошадях и в автомобилях, но никак не во взрывотехнике. Для этого у него не хватит образования. И какое тебе вообще дело до моего сапера? Что он тебя так интересует?
– Просто… Не хотелось бы, чтобы «схрон», за который пролито так много крови, взорвался вместе с деньгами. Это было бы трагедией.
– Вся наша жизнь – сплошная трагедия. Давно пора тебе к этому привыкнуть. Выводи людей. Уже пора. Не будем тянуть время, как спецназовцы. Я понимаю, что им хочется пожить дольше хотя бы на пять минут, но не предоставляй им такой услуги. Веди…
В этот раз никто не закричал радостно-яростное «Аллах акбар!». Передовая группа молча продвинулась мимо эмира и быстро растворилась в темноте ущелья. Темнота была густая, вязкая, совсем не такая, как снаружи. Моджахеды шли легко, словно и не было перед этим двух неудачных кровавых атак, и не собирались кланяться пулям. Вообще, как уже давно понял аль-Мурари, эти парни с кавказских гор воюют хорошо. Они не шарахаются от пролетевшей мимо пули, относясь к ней с презрением, и готовы драться с любым противником. Но, если они стреляли в спину бойцам его джамаата, это уже было чем-то более сложным, чем просто борьба за пост эмира. И с этим еще предстояло разобраться.
Мансур с двумя товарищами подошли и остановились рядом с эмиром. Последним из передовой группы в ущелье вошел Хамид аль-Таки. Он шел, пытаясь высмотреть дорогу впереди и прикрываясь от возможной встречной стрельбы вышедшими раньше бойцами.
– Кто видел, что эти парни стреляли вам в спину? – спросил аль-Мурари своих ветеранов.
– Не видел никто, но чувствовали, что сзади стреляют. И очереди слышали.
Эмир вытащил из кармана гранату для «подствольника», показал своим парням и зафиксировал ее в стволе гранатомета. Они тут же зарядили свои гранатометы.
– Сейчас это выясним. Хамида напрямую спросим. И не отвертится с ответом, – пообещал эмир и быстро пошел вперед, стремясь догнать Хамида аль-Таки. Это было несложно, потому что аль-Таки далеко уйти не успел, хотя темнота его уже и скрыла. Но при том темпе ходьбы, что сразу взял эмир, он догнал своего несостоявшегося, как он сам уже решил, помощника быстро. Ветераны от эмира не отставали. Несколько шагов они прошагали рядом, и в тот момент, когда Хамид споткнулся о чье-то лежавшее тело, аль-Мурари нанес ему удар прикладом в ухо, свалил его и тут же ткнул автоматным стволом в глаз:
– Скажи мне, сын дряблой собаки, зачем ты приказал своим людям стрелять в спину моим моджахедам?
Трое идущих позади моджахедов молча приставили стволы автоматов к горлу Хамида. Причем так давили на стволы, что ему стало больно. Уже одно это говорило о серьезности их намерений. Да и относительно серьезности намерений самого эмира у Хамида сомнений не было, и он тихо зашептал:
– Это не я приказ отдавал. Это не я. Я только выполнял.
– Хотя бы одно выяснили, что такой приказ был. Начало положено. Дальше! Кто приказ отдал? С какой целью?
– Мистер Суфатан.
– Я так и думал.
– Он сам все задумал. Ему требовалось показать свои организаторские способности, чтобы по службе повышение получить и работать в Европе. Он очень хочет работать в Европе.
– Хорошее желание. Там стреляют намного меньше. Но какое отношение мы имеем к Европе? И чем мой джамаат помешал? Чем не угодили ему мои люди, чтобы их расстреливали в спину? Мы, кажется, делали все, что нам предлагали.
– Камаль Суфатан уже доложил, что твой отряд погиб. Ему нужно было создать ситуацию с высокой сложностью. Ситуацию, в которой он получит высокую оценку. И он такую ситуацию создал. Сделал утечку информации о «схроне» специально. Правда, он думал, что сюда пошлют «краповые береты» или спецназ ФСБ, и пошлют как можно больше. Это специально, чтобы твой отряд был почти полностью уничтожен. Остались бы только местные парни, а меня мистер Суфатан поставил бы их эмиром. Сегодня ночью сюда подойдут два местных отряда по двадцать человек. Они уже на подходе. Может быть, уже около ущелья, и запирают здесь нас, как мы спецназ запирали. Это тоже люди Суфатана. С ними я должен буду провести всю операцию. А доложено будет, что твой отряд погиб и Суфатан сам отправился на Кавказ, сумел на ходу организовать из местных повстанцев отряд и провел все диверсии. А на самом деле он будет сидеть в кафе в Азербайджане и разговаривать со мной по телефону. Завтра утром он будет звонить.
– Не дозвонится… – сказал Мансур, убрал автомат от горла лежащего и поднял отлетевший в сторону посох Хамида. Разделить его на две части удалось легко, и в руках Мансура оказался длинный кинжал. – Он будет звонить. Это его дело. Только ты ему не ответишь. Мы не позволим ни тебе, ни египтянину распоряжаться нашими жизнями.
