Владимир Колычев - Бархатный капкан
— И не надо отказываться, — через силу улыбнулась Яна. — Если люди будут обращаться к тебе за помощью, не отказывай им. Нужны охрана и содействие — пожалуйста. Но сам свои услуги не навязывай.
— Люди уже просятся.
Глеб искал недовольных из подконтрольных Роберту структур, поэтому и вышел на Костицыну. Ему нужны были единомышленники, готовые бросить вызов местной мафии, и он находил таких. Елена Максимовна доверилась ему, получила какую-никакую защиту. Она уже сделала ему предложение взять под охрану свой санаторий, более того, соседний пансионат желал заключить с ним такой же договор. И это только начало. Есть еще один клиент, владелец мини-гостиницы, сам он уже под охраной, но у него есть знакомые, которые не прочь, чтобы Глеб встал на их защиту. А с охранниками нетрудно решить проблему. Набрать местных ребят, и вся недолга. Петыгин этим уже занимается. Местным тоже можно доверять, но в том случае, если есть костяк из своих земляков. Такая опора у Глеба, к счастью, имелась.
— Я не попрошусь. И мои люди не попросятся. А шлак можешь забирать…
— Твои люди?
— Да. Мои люди, которые работали с моим отцом, а сейчас работают со мной. К ним лезть не надо.
— А если они сами?
— Я все сказала.
Яна не злилась, она просто поднялась и, не прощаясь, вышла из кафе. А папка с документами осталась на столе.
Когда за ней закрылась дверь, Глеб невольно заглянул под стол. Вдруг там осталось взрывное устройство? Но не было ничего такого… И все равно, ощущение подвоха осталось. Да и как могло быть по-другому? Яна — дочь своего отца, ей нельзя верить.
* * *Говорят, два раза в одну и ту же воду не войти. Так это или нет, но у Глеба возникло ощущение, как будто он переместился в прошлое. Все тот же клуб, все та же приемная. И все та же секретарша — красивая и сексуальная. А еще Аллочка улыбалась ему, как своему новому хозяину, с которым только собиралась познакомиться. Как будто не было ничего. Но это ощущение длилось недолго. Аллочка знала Глеба, и клуб этот однажды уже был потерян, так что никаких иллюзий быть не могло.
Глеб смерил ее взглядом и, ничего не сказав, прошел в свой кабинет. Он уже больше часа в клубе и только сейчас поднялся к себе. Охрану надо было сменить — и тех, кто уже на постах, убрать, и тех, кто еще только собирается заступить на смену. Никто из старой охраны здесь остаться не должен — это главное условие…
Аллочка не заставила себя долго ждать, с яркой белозубой улыбкой вплыла в кабинет и принесла на маленьком подносе двойной «эспрессо». Она знала, какой кофе пьет Глеб.
Он молча наблюдал, как она снимает с подноса блюдце с чашечкой на нем, ставит его на стол. Белая водолазка обтягивала высокую упругую грудь, подчеркивая плоский живот. Короткая черная юбка плотно обтягивала широкие тугие бедра. Не поправилась она, даже чуть похудела. Интересно, для кого она старалась, пока его здесь не было? Глеб не хотел спрашивать ее об этом. Пусть убирается в приемную. Сейчас он выкурит сигарету с кофе, вызовет Аллочку к себе и даст ей отставку. С предателями он не работает.
И Саватеева он бы выгнал, если бы тот здесь работал. Но Леву еще Яна выставила за дверь. Никто не хочет якшаться с предателями. Но почему тогда Аллочка здесь? Если она предала Глеба, то Яна не должна была ей доверять… Может, эта сучка и сейчас работает на Яну? Скорее всего, так и есть.
Аллочка поставила кофе, все так же с улыбкой, но уже разочарованно глянула на Глеба. Не нравилось ей его молчание.
— Ты замуж вышла?
Он и не собирался говорить с ней, но взгляд наткнулся на обручальное кольцо на правой руке.
— Я и была замужем, — повеселела Аллочка.
Глеб моргнул два раза подряд, выражая свое удивление. Никогда она не говорила о своем замужестве. А он и не спрашивал. Зачем, если нет кольца на пальце? Зачем, если она без возражений ложилась к нему в постель?
— Просто я не говорила.
— Почему?
— Больная тема, — вздохнула она.
— В каком смысле?
— В прямом… Ты думаешь, почему я допоздна старалась не оставаться?
— Почему?
— Можно, я не буду об этом говорить?
Глеб пожал плечами. Не хочет говорить, не надо. В любом случае она отрезанный ломоть. Пусть убирается…
— Ты какой-то встревоженный, — Аллочка вдруг присела на краешек стола лицом к нему, выставив напоказ стройную ножку. Более того, она коснулась коленкой его плеча.
Он мог прямо сейчас просунуть руку под юбку, стянуть колготки… Она так близка, так доступна, а у него давно не было женщины. С тех пор, как его выставили за эту дверь, не было… Проститутки по случаю не в счет, с ними без души. А с Аллочкой у них было красиво…
— Наверное, есть причины, — криво усмехнулся Глеб.
Хотел бы он повторить пройденное, но лучше обойтись без этого. Аллочка не может работать у него, и будет подло сказать об этом после секса.
— Я слышала, как Яна разговаривала со своим Гяуром. Они реально отказываются от клуба. В твою пользу отказываются. Так что можешь не переживать.
— Я не переживаю.
— Ты стараешься не переживать, — Аллочка протянула к нему руку, нежно провела пальцами по его волосам.
— Не надо, — предостерегающе глянул на нее Глеб.
— Ну, не надо так не надо… — сказала она грустно, поднялась со стола, повернулась к нему спиной.
— Мне собирать вещи?
— Ты умная девушка… — ответил он.
— Где ты еще такую найдешь?
— У нас незаменимых нет. Иосиф Виссарионович Сталин, — цинично процитировал Глеб.
— А что я, по-твоему, должна была уволиться? А мужа на что мне содержать?
— По-моему, ты не должна была стучать на меня, когда работала со мной.
— Я не стучала.
— Ну-ну.
— Я просто информировала Яну о текущем положении дел.
— А я просто выражаю тебе недоверие. Со всем отсюда вытекающим. А муж твой пусть сам себя содержит.
— Он не может. Он инвалид. Ему в Чечне ноги оторвало…
— Ноги?! В Чечне?! — Глеб едва сдержался, чтобы не взорваться и не послать Аллочку прямым текстом.
Разве ж такими вещами шутят?
— Я Степу из армии ждала, а он без ног вернулся. Я что, по-твоему, бросить его должна была?
— По-моему?! — Глеб вскочил со своего места, схватил Аллочку за руку и вывел из кабинета. — Поехали к тебе! А потом я тебе все скажу!
Они вместе спустились вниз, он посадил ее в свой «Пассат», сел за руль.
— Думаешь, я тебя обманываю? — усмехнулась она.
— Если обманываешь… Никогда еще не бил женщин! И никогда не думал, что ударю!
— И не ударишь.
Глеб знал, где находится улица Белинского, и Аллочке даже не пришлось ничего объяснять.
Четырехэтажный, сравнительно недавней постройки дом находился практически в центре города, метрах в трехстах от моря. Уютный двор, чистый подъезд, просторный межквартирный холл, стены которого, казалось, были насквозь пропитаны запахом дешевого табака.
Аллочка нажала на кнопку звонка и со скрытым торжеством глянула на Глеба. Дверь открылась, и Глеб увидел кареглазого шатена с простецким лицом. Он сидел в инвалидной коляске, с обожанием глядя на Аллочку.
— Привет, родной! — Она наклонилась, поцеловала его в щеку. — Обедал?
— Да, конечно… — озадаченно глядя на Глеба, рассеянно кивнул он. — Это кто?
— Новый хозяин клуба. Узнал, что у меня муж-чеченец, решил с тобой познакомиться.
Глебу ничего не оставалось, как назваться и пожать Степе руку.
— Глеб Андреевич, тоже в Чечне воевал.
— Да? Где?
Глеб не стал уходить от разговора, сказал, их группа действовала в Аргунском ущелье. Сказал, прошел в зал, куда увлекла его Аллочка, сел в кресло. Степа подъехал к нему.
Квартира двухкомнатная — с хорошим ремонтом и приличной обстановкой. И судя по всему, кроме Аллочки с ее мужем, здесь никто не жил.
— А меня в Дагестане шарахнуло, еще в девяносто девятом. Про Ослиное ухо слышал?
— Да, слышал.
— Много их там было… — глядя куда-то мимо Глеба, зло, сквозь зубы проговорил Женя. — И с минометами… Мне сначала одну оторвало… Вторую уже в госпитале оттяпали.
Аллочка вышла из комнаты, вернулась с бутылкой водки на подносе, также поставила на стол тарелку с бутербродами. Женя открутил пробку, наполнил стопки. Глеб не хотел пить, но и отказать не мог. Как не помянуть пацанов, сложивших свои буйные головы на кавказской земле? А как не выпить за тех, кто все еще воюет? Активная фаза в Чечне вроде бы закончилась, но люди гибнут. Да и не только в Чечне солдаты умирают. Женя вспомнил деда, который погиб на войне у самых стен Берлина. У Глеба двоюродный дед без вести пропал.
Аллочка проявила солидарность со своим мужем, поэтому в машину садилась заметно под хмельком. Да и Глеб чувствовал опьянение. Тронув машину с места, он глянул на окно, из которого за ними наблюдал Женя. Непроходящая тоска в глазах у парня. Мало того, что ног нет, так еще и жена загулять без присмотра может… А ведь может.
