Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
И ведь делают! Грабят, насилуют, а потом еще и убивают, причем убивают дико, чудовищно. Недаром говорят, что самые чудовищные и беспощадные убийства совершают дети!
Беспризорные подростки–наркоманы, промышляющие кражами и грабежами, несовершеннолетние проститутки, причем обоего пола, околачивающиеся у вокзалов, исчисляются в современной России десятками тысяч.
А государственные мужи, разъезжающие в своих «мерседесах», только твердят о необходимости срочных мер, а все те, кто по долгу службы или по велению души занимается с детьми — учителя и социальные работники, — получают сущие гроши, на которые просто немыслимо прожить. И это в его любимой России, которую он, Савелий Говорков, по прозвищу Бешеный, всегда и везде защищал не щадя себя!
Бешеный рассказал Эльзевире о своей встрече с шайкой подростков и поделился с ней своими мыслями о государственном и собственном бессилии.
Скажите, что я могу сделать для этих пацанов? Почему ими не занимается государство? — вопросил он.
Эльзевира Готфридовна в своем обычном стиле была категорична:
Быдло — оно и есть быдло. Это было и будет в любой стране и в любые времена. Самые сильные чувства у них, как у животных, голод и страх. Страх перед силой. Если страх уходит, быдло становится опасным. Прочитайте‑ка, любезный мой Савелий Кузьмич, историю какой‑нибудь революции на выбор. Кто вкушал ее плоды? Торжествующее быдло и только быдло, возомнившее себя вправе управлять государством. Примеров тому в истории несть числа! Великое множество…
Савелий задумался. Надо и впрямь воспользоваться советом хозяйки стола, пока у него есть свободное время.
А в России, многострадальной России, — продолжала Эльзевира Готфридовна, — самым наглядным примером может служить всенародно избранный первый Президент России — Борис Ельцин — тупое, вечно пьяное, но при этом необычайно хитрое быдло, вообразившее себя не только царем Великой России, а еще и непогрешимым.
У Бешеного была своя точка зрения на первого Президента России, не совпадавшая с резкой оценкой Элизевиры, но возражать ей ему не хотелось, он только заметил:
Но его дважды выбирал народ…
Такое же быдло и выбирало, — тут же безапелляционно заявила Эльзевира Готфридовна. — В тех африканских странах, где традиционно практиковалось людоедство, теперь официально законом запрещенное, избиратели перед очередными свободными и демократическими выборами будущих членов парламента активно интересуются — ест ли кандидат человеческое мясо, или не ест. Если нет, то продался белым и не годится для власти. А уж если да, то, значит, «наш человек» и надо за него голосовать.
Трудно в такое поверить в начале двадцать первого века, — искренне изумился Бешеный.
Уж, не хотите ли вы сказать, что я вас обманываю? — возмутилась Эльзевира.
Конечно же, нет… но…
Никаких но! — перебила она. — У меня точная информация от моих африканских коллег, колдунов и шаманов. Они глубоко убеждены, что мясо детей придает им молодость и увеличивают силу. Много раз и меня уговаривали попробовать, но я человек иной культуры и традиций, в которой использование в пищу себе подобных страшный грех и табу.
Представив себе африканцев, пирующих человеческим мясом, Бешеный ощутил приступ тошноты.
Но что вам до африканцев? У них свои сказки и проблемы. Вы лучше скажите мне, в какой еще стране, кроме России, народ избрал главой государства горького пьяницу? — Эльзевира спросила это спокойно, без злорадства.
Ну, Буш, к примеру, тоже к бутылке прикладывался, о чем откровенно пишут все газеты, — нашелся Савелий, — говорят, он всерьез лечился от алкоголизма.
Вот именно, лечился и вылечился? Самостоятельно захотел и победил свой недуг. В Америке как раз и ценят победителей. А Борису Ельцину и лечиться не требовалось. Для пьющего русского быдла он как раз и был своим в доску мужиком! — воскликнула Эльзевира.
Судя по всему, вы — противница демократии? — со скрытой насмешкой спросил Савелий.
Естественно! — с гордостью ответила Эльзевира. — Я — убежденная монархистка!
Правда? — удивился Савелий, которому до сей поры не приходилось слышать ничего подобного. — А чем вам нравится эта устаревшая форма правления?
И вовсе не устаревшая! — горячо возразила Эльзевира. — Всех, живущих на Земле, в том числе и вас, человека, безусловно, умного и неординарного, оболванили и внушили, что монархия устарела и она отжила свое.
Бешеный слушал ее с заметным недоумением, что не ускользнуло от внимательного взгляда Эльзевиры.
Сейчас попробую вам все объяснить, если вы не прочь немного пофилософствовать.
Конечно, с большим интересом вас выслушаю, — поспешно ответил Савелий.
Для начала ответьте мне на один вопрос: согласны ли вы с утверждением, что не все, происходящее в этом мире, можно объяснить, исходя из рационального, логического взгляда, то есть с точки зрения рассудка? — Эльзевира пристально посмотрела на Савелия.
Бешеный тут же вспомнил занятия с Учителем и согласно кивнул:
Нет сомнения в том, что человеческий разум ограничен.
Превосходно. В таком случае идем дальше. Любая мистическая ортодоксия, то есть традиция, не рациональна: неограниченная власть одного не рациональна; наследственная привилегированная аристократия не рациональна. Таков был порядок, заведенный свыше. Но люди амбициозные и честолюбивые дали волю своему рассудку подвергать критике религию, древний сословный строй и государственные учреждения.
Савелий сел поудобнее.
Они возжелали приложить теорию рассудка к жизни, политической и социальной практике. Все мистическое, наследственное уничтожили. Но так как полного равенства не достигли, ибо оно вообще невозможно, то настало царство торжествующего капитала. Вы, надеюсь, не будете спорить с тем, что люди не равны по своим способностям, уму, таланту, терпению, темпераменту да и по физической силе? — спросила она.
Ну, это же очевидно, — охотно согласился Бешеный.
Вот тут‑то человечество и попалось в хитрую ловушку. — Эльзевира печально усмехнулась.
В какую такую ловушку? — не понял Савелий.
Смотрите сами. За последние полтора–два столетия стало общепризнанным мнение — пусть наиболее умные, шустрые, сильные и твердые занимают ведущие позиции в обществе, богатея…
Ну и что, простите, что перебиваю, в этом плохого? — спросил Савелий.
А то, что это и есть главное оправдание буржуазного строя и капитализма. В ожесточенной борьбе выживает сильнейший, а те, кому вы, милейший Савелий Кузьмич, всю свою жизнь старались помогать, то есть слабые и незащищенные, постоянно гибнут или, проще сказать, вымирают. Иными словами, зря вы старались, — подколола его Эльзевира.
«Вот как она неожиданно завернула», — подумал про себя Савелий.
Но ведь это закон биологического выживания — в тяжелых природных условиях выживают сильнейшие. Они этого достойны, — сказал он вслух.
Но ведь человек чем‑то отличается от животного с его рефлексами; я имею в виду именно человека, а не быдло. Современный российский капитализм самый вопиющий пример антигуманной сущности буржуазного порядка. Вы уверены, что сегодня в России торжествуют и процветают самые достойные или, по крайней мере, сильные?
Не уверен, — мрачно ответил Савелий. — Но разве при царе было лучше?
— Последний русский император был человеком слабым и безвольным, — не отвечая прямо на вопрос, сказала Эльзевира и с откровенным презрением добавила: — Типичный подкаблучник. Но исключения только подтверждают общее правило.
Какое правило? — потребовал уточнения Савелий.
Правило это нигде не записано, но настоящий монарх впитывает его с молоком матери. Это правило высшей ответственности и справедливости. Монарх ответственен перед Создателем, перед чередой своих наследников и перед своими подданными за благополучие державы. Настоящий монарх заботится прежде всего о процветании государства, а не о своем собственном.
А разве выборная власть, президент и парламент, не отвечают перед избирателями? — задал естественный вопрос Савелий. — Их же в следующий раз могут и не выбрать в отличие от сумасбродного царя или императора?
В традиционных демократиях такая опасность всегда существует. Но вы присмотритесь получше к самому механизму выборов. По идее выбор народа должен пасть на самого разумного, самого способного, самого компетентного и честного кандидата, не правда ли? — она хитро прищурилась.
Само собой! — охотно подтвердил Савелий.
Однако, что происходит на самом деле? — задала она риторический вопрос: — На самом деле обычно выбирают того, кто нахальнее сунется вперед. Казалось бы, кандидату требуется хорошее образование, предыдущий опыт добросовестной работы, но в избирательной борьбе эти качества не играют заметной роли. Важнее всего самоуверенность, граничащая с наглостью, в соединении с ораторскими способностями и даже с некоторой пошлостью, чаще всего привлекающей массу голосующего быдла. Взгляните под этим углом зрения на все составы Думы. Много ли там было компетентных и, вообще, государственных мужей?
