Михаил Серегин - Лютая мораль
— Не знал, что ты читаешь Ветхий Завет, — усмехнулся адвокат. — Ладно, твой скепсис имеет право на существование, но, повторяю, Елена не может быть виновна!
— Как же она объясняет тот факт, что на орудии убийства нашли отпечатки ее пальцев? Ведь, как я понимаю, твой приятель был застрелен именно из этого пистолета?
Бухман сделал неторопливый глоток и, проведя языком по своим пухлым губам, ответил:
— Она не отрицает, что стреляла в мужа…
— Но и виновной себя не признает, — усмехнулся Китаец.
— Нет, мамуся, она сейчас в состоянии прострации, — Игорь вздохнул, — после пережитого. Ничего толком не говорит, замкнулась и повторяет только: «Я невиновна, видит бог!» И я ей, представь себе, верю! — решительно заявил он.
— Она явно не в себе, потому что утверждает противоречащие друг другу вещи. И ты, как здравомыслящий человек, не можешь этого отрицать. Если даже допустить, что ее муж был убит не выстрелом из пистолета, из которого она стреляла…
— А! — перебил Китайца Бухман. — Знаешь, какое впечатление у меня сложилось? Что ее заколдовали!
— И это говоришь ты, трезвомыслящий человек? — Танин не сумел скрыть насмешки.
— Я хочу, чтобы ты сам с ней поговорил, мамуся, — снова воспрял духом Игорь, — может, тебе удастся прояснить ситуацию?
— Если уж тебе, неплохо знавшему ее мужа и находящемуся с ней в доверительных отношениях, она ничего толком не рассказала, то мне, незнакомому человеку… — Китаец одарил приятеля скептическим взглядом.
— Но она же просила меня, чтобы я обратился к какому-нибудь детективу! О чем это говорит?
— О том, что мы имеем дело с не совсем здоровым человеком, — усмехнулся Владимир.
— Да, допускаю, стресс и все такое, — не сдавался Бухман, — но просьбу ее, с учетом того, что она считает себя невиновной, не назовешь абсурдной. Мне кажется, что она чего-то боится… В чем-то признаться…
— И ты полагаешь, что я смогу заставить ее признаться? — с сомнением в голосе спросил Танин. — Мне это кажется безнадежным делом.
— Я вот думаю… А что, если ее загипнотизировали или еще что-то в этом роде? — Игорь тревожно взглянул на Китайца. — Думаешь, я сам в восторге от такой нелогичности?
— Как же ты собираешься ее защищать?
— В том-то и дело, мамуся, — неожиданно возликовал Бухман, — по моим расчетам, увидев тебя — то есть серьезного детектива, который согласен заняться расследованием смерти ее мужа, — она поймет, что не все так плохо, что надежда есть, и, возможно, скажет тебе что-то такое, что и мне поможет отстаивать ее невиновность с большей убедительностью и эффективностью. Я ведь не Перри Мейсон, мамуся, и не умею сам собирать улики.
— Значит, убедительности тебе все же недостает? — подковырнул друга Танин.
— Извини, мамуся, но не могу же я строить защиту на пустом месте!
— В случае, если мне удастся разговорить твою подзащитную, могу я претендовать на процент от твоего гонорара? — шутливо полюбопытствовал Китаец.
— О чем речь! — расплылся в улыбке Бухман. — Только я думаю, что ежели ты за это дело возьмешься, то от моего гонорара останется пшик — все достанется тебе.
— При условии, что твоя подзащитная действительно невиновна и что будет пойман настоящий убийца твоего друга, — подытожил Танин, — но, Игорь, берусь я за это дело только из уважения к тебе.
— Лена не пожалеет денег… — торопливо сказал адвокат.
— Я говорю о моем посещении ее, — уточнил Танин. — Ладно, когда произошло убийство?
— В половине первого ночи. Соседи с третьего и четвертого этажей подтвердили, что выстрел прозвучал примерно в это время. Олег умер мгновенно. Соседи вызвали милицию и «Скорую».
— И Елену тут же заключили под стражу?
Бухман удрученно кивнул.
— Как она себя вела?
— Рыдала, кричала, билась в истерике — это мне лейтенант Горелов рассказал, — Игорь горестно покачал головой из стороны в сторону, — сидела посреди комнаты на полу, пистолет валялся рядом… Вся сжалась в комок. Пыталась оказать сопротивление милиции… — Он невесело усмехнулся.
— Елена с самого начала отрицала свою вину? — Танин затушил сигарету в пепельнице и тут же взялся за другую.
— Да. Попросила лейтенанта связаться со мной. Я нашел ее в ужасном состоянии: она дрожала так, что зуб на зуб не попадал, и плакала. Ничего путного от нее так и не услышал, — Игорь с сожалением вздохнул, — только начинала говорить, и — молчок… Смотрит, как затравленный зверь. Глаза — как у безумной, руки и губы трясутся, язык еле ворочается.
— Ты ознакомился с протоколом задержания? — Владимир нетерпеливо взглянул на дверь, потом крикнул: — Лиза!
В приемной было на удивление тихо. Эта тишина ясно свидетельствовала об отсутствии секретарши. Обычно она либо шелестела бумагой, либо стучала на клавиатуре компьютера, либо звякала посудой. Тишина в таком случае была живой — и как бы не прерывалась этими знакомыми звуками, а плавно перетекала в них или оттенялась ими. Они, эти звуки, составляли вместе с Лизой некое единство, являясь привычным атрибутом рабочей обстановки.
— Черт, куда она подевалась? — Китаец перевел недоуменный взгляд на Бухмана.
— С отчетом я знаком. — По поводу отсутствия секретарши Игорь промолчал. — Про отпечатки я тебе уже говорил. Но вот что интересно! — Адвокат поднял вверх указательный палец. — В кармане халата у Олега был обнаружен нож. Зачем человек, по-твоему, в домашнем халате прячет нож? Это что, привычка?
— Какой нож? — заинтересовался Танин.
— С выкидным лезвием. Я его узнал: Олег мне его как-то показывал, говорил, что это — подарок приятеля. Тот отсидел срок…
— Это же важная деталь! — Глаза Владимира заблестели. — Не думаю, что карман домашнего халата — привычное место для хранения холодного оружия. Хотя не исключено, что твой друг кому-нибудь его недавно демонстрировал и забыл переложить из кармана в более подходящее место. — Китаец выпустил дым к потолку и снова посмотрел на дверь.
На этот раз в его взгляде мелькнула тень раздражения, и он буркнул:
— Да куда подевалась эта чертовка? Я же просил ее принести кофе!
— Не волнуйся, а плесни-ка мне лучше коньяка, — адвокат благодушно улыбнулся.
Танин снова наполнил опустевшую рюмку Бухмана на треть. Тот взял ее обеими руками и принялся греть.
— Полагаешь, — снова оживился он, — что Олег почувствовал опасность и приготовил нож?
— Скорее всего. Но это пока ничего не меняет, — невозмутимо констатировал Танин.
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Игорь.
— Что он мог, например, не доверять жене и принять меры предосторожности.
— Бред какой-то! — вознегодовал Бухман.
— Я стараюсь не обольщаться, только и всего, — хмыкнул Владимир.
— Зачем ей было его убивать? — приподнял густые брови адвокат.
— Месть за измену, может быть, — Китаец скептически улыбнулся, — или меркантильный интерес…
— Насчет второго… Елена могла ведь развестись с Олегом… — Бухман пожал плечами.
— А насчет первого?
— Мы не в театре, мамуся. Это там бушуют сильные страсти, со сцены произносятся эффектные монологи и так далее.
— Хорошо, — пошел на уступки Танин, — у Олега и Лены был брачный контракт? Прости, что интересуюсь такой прозой.
— Думаю, что был. Я просто дружил с ними. Я оказывал Олегу консультативные услуги — он судился с одним хамом, задумавшим лишить его какого-то помещения. А вот насчет брачного контракта, прости, не могу сказать тебе ничего определенного.
— Ладно, я выясню у нее самой. — Владимир сломал в пепельнице недокуренную сигарету. — Лиза! — снова крикнул он.
Точно в ответ на этот настоятельный призыв приемная наполнилась веселым цоканьем торопливых каблучков. Дверь открылась, и секретарша, часто дыша и распространяя вокруг себя сияние жаркого полдня, затараторила:
— Кофе кончился. Я еще утром хотела сходить, да забыла. Пришлось обежать полквартала… Я купила «арабику» и двести граммов «робусты»…
— Лиза, — с недовольной усмешкой остановил это словоизвержение Китаец, — мы тут, между прочим, разговариваем.
Девушка сразу сникла. В ее синих глазах затаилась обида.
— Да я просто так…
— Предупреждай, пожалуйста, когда уходишь. А пока приготовь Мамусе «робусты». Крепкие люди должны пить крепкий кофе. — Владимир обнажил в улыбке зубы.
— Слушаюсь и повинуюсь, шеф, — с фамильярной интонацией ответила Лиза, берясь за ручку двери.
— Больше никаких интересных деталей в протоколе задержания не значится? — вернулся Танин к прерванному разговору, когда девушка исчезла.
— Опрос соседей ничего существенного не дал. Большинство спало мирным сном, когда раздался выстрел. Да там всего-то восемь квартир, считая квартиру Монаховых.
