Максим Окулов - БОМЖ
— Слышь, я тебе поесть привез. — Я протянул целлофановый пакет. — Ешь, пока теплое.
— Не хочу.
— Правда? Впервые встречаю сытого бомжа. Ну ладно, я оставлю, сожрешь потом.
Я забрался в машину и в сердцах хлопнул дверью.
— Вот, блин! Она меня еще учить будет! Дожил! Уже перед бомжами оправдываться приходится!
«Крузер» сорвался с места, быстро набирая скорость. Впереди показался мой недавний визави. Он присел рядом с разбитой машиной, прижимая к груди девочку лет пяти.
— Елки-палки! — Я остановился и вышел из машины. Водитель «Мазды» нежно гладил девочку по спине.
— Ну успокойся, все позади, все позади. — Его голос слегка подрагивал.
— Мама, мамочка! Как там она? — Девочка жалобно всхлипывала.
— Ничего, с мамой все в порядке, давай не будем пока ее волновать, ей и так тяжело.
— А когда мы поедем в больницу? Когда мы ее увидим?
— Теперь и не знаю. — Незнакомец тяжко вздохнул. — пока ГАИ приедет, то се…
Девочка заметила меня, стоявшего за спиной отца, и пристально посмотрела в глаза. Отец обернулся и оцепенел, крепко прижав дочь к груди.
— Слышь, братан, я это… Погорячился. Не хотел я так, и ребенка в машине не видел.
Да. Не привык я извиняться, слова давались с трудом. Человек, которого недавно я в злобе готов был убить, сник, будто сдулся воздушный шарик, плечи его опустились, он уткнулся головой дочери в плечо и заплакал. С минуту я стоял в полной растерянности, потом присел рядом и обнял мужика за плечо.
— Ну чего ты, братан, из-за железки что ли? Да хрен с ней, дам я тебе денег, новую купишь. — Отец отрицательно помотал головой. — А чего стряслось?
Мы поднялись и отошли в сторону, девочка осталась стоять на месте.
— У меня жена болеет. При смерти. Настенька пока ничего не знает. Мы к ней в больницу ехали. Нервы ни к черту! — Незнакомец говорил шепотом. — И чего я к тебе прицепился?
— Понятно. А я с женой утром полаялся, в зубы ей дал, тоже настроение хуже некуда. А с женой чего? Помочь как-то можно?
— Операция нужна. За деньги. Пятнадцать тысяч долларов. Я таких денег и не видел сроду. Вот, думал машину продать, да все одно не хватит. И машины теперь нет.
— Не волнуйся, что-нибудь придумаем. — Я крепко обнял мужика за плечи. — Еще не вечер. И где наше доблестное ГАИ? — Я обернулся и, словно по волшебству — появилась милицейская машина, из салона выскочил худощавый сержант. Я уверенно зашагал ему навстречу, доставая из кармана удостоверение помощника депутата Государственной Думы: в наше время очень тяжело жить без устрашающей ксивы.
— Доброе утро, сержант, вы сегодня оперативно! — Я говорил бодрым голосом в снисходительном тоне. — Мой знакомый тачку разбил, не справился с управлением. Нам бы документы побыстрее оформить, а то жена у него в больнице. Торопимся сильно.
— Сделаем! — Страж закона, мазнув профессиональным взглядом по моему удостоверению, подтянулся и деловито зашагал к разбитой машине.
Ну вот, могут же быстро работать, когда стимул есть. Через двадцать минут мы втроем ехали по набережной в сторону гостиницы Украина, папа с дочкой сидели на заднем сиденье, девочка прижалась к отцу, периодически бросая на меня тревожные взгляды. — Витя, у тебя паспорт есть?
— Есть, а зачем?
— Доверенность на тебя оформим. — Я уже набрал номер Смирнова и ждал ответа. — Володька? Вов, ты?
— Я, я, Толян. Ты где?
— Подъезжаю уже. Вован, ты жука своей бывшей подруги уже пристроил?
— Нет, блин! Стоит в гараже. Все некогда.
— Вот и отлично! Оформи генеральную на моего приятеля. Я сейчас трубочку ему передам, он паспортные данные продиктует.
— Погоди, так ему на время?
— Вован, тебе жука жалко?
— Нет, но тачка бабок стоит.
— Рассчитаемся, лады?
— Лады.
— На, диктуй, — я передал трубку Виктору.
Мы въехали на подземную парковку офисного здания и на лифте поднялись на восьмой этаж. Минут через пятнадцать в кабинет вошел Володька.
— Все готово, держи! — Он положил на стол доверенность, документы на машину и ключи. — Прости, дел много, — Смирнов бросил короткий колючий взгляд на моих гостей и вышел из кабинета.
— Ну что? Пойдемте смотреть ваш новый драндулет?
Мы спустились обратно в гараж и подошли к черному «Фольксваген Битл». «Букашка» пискнула и приветливо мигнула поворотниками.
— Нравится?
— Это для нас?! — Настя — Витина дочка — забавно всплеснула руками и захлопала длинными ресницами. — Ой! Какая хорошенькая! Она похожа на большого жука!
— Точно! В этом жуке вы и будете ездить. На, Витя, держи, — я передал новому знакомому ключи и документы. — Модель, правда, дамская, но под капотом все в порядке — два литра двигло, в салоне полная электрика, кондей и все дела.
— Это мне? — Виктор с удивлением смотрел на меня.
— Тебе. Я твою тачку разбил? Ну вот — получай эту. «Фолькс» точно будет подороже твоей «Мазды».
— Папочка! Давай скорее поедем к маме и покажем ей нашу машинку! Дядя Толя, спасибо вам! И вы… — Девочка немного смутилась, опустив глаза в пол, — совсем не злой.
— У ты стрекоза! — я взял Настю на руки и подкинул вверх. Витя дернулся ко мне, и я поставил ребенка на пол. — Подожди, я еще тебя со своим Пашкой познакомлю. Ему хоть и три годика, но, знаешь, какой он хулиган?!
Мы все вместе рассмеялись.
— Витя, отойдем на минутку, — Настя осталась любоваться «жуком», а мы отошли в сторону. — Ты это… Я, понимаешь, наличку на операции не даю. Ну, принцип такой, соображаешь? — Виктор кивнул, но по лицу было видно, что ничего он не понимает. — Ты езжай в больницу и скажи врачу, что бабки есть. Пусть они со мной свяжутся, вот тебе телефон юр. отдела, я их предупрежу. — Я протянул визитную карточку. — Мы с больницей договор подпишем, и деньги за операцию перечислим.
— А… — Виктор глупо хлопал глазами, — Анатолий, вы просто… Спасибо, но… Когда я должен вернуть эти деньги? Проценты будут?
— Витя, брось выкать! Не люблю я этого! И не кредит это, а просто так. Видать, не зря ты сегодня мне сигналил, — я невольно улыбнулся, вспомнив произошедший инцидент.
— Толя, ну вы… ты… У меня слов нет! Да за Юленьку я… Я что хочешь для тебя сделаю!
— Любишь жену, Витя?
— Да, очень люблю… Знаешь, Толя, я не могу представить свою жизнь без нее.
— Эх… Бывает же! Ну, иди, «ботан»! — Я обошел Виктора и зашагал к лифту, по пути потрепав Настю по белобрысому затылку. — На выезде покажи техпаспорт и доверенность. Звони, не пропадай! — Крикнул я из лифта перед тем, как автоматические двери закрылись.
Я сидел за своим рабочим столом, подперев подбородок сложенными ладонями, и смотрел в противоположную стену.
Что со мной? Я никогда раньше не делал ничего подобного. Нет, не то что я жадный по-жизни. Я мог щедро одарить ублажившую меня проститутку, оставить большие чаевые официанту в ресторане или сделать умопомрачительно дорогой подарок прошмыгнувшей через мою жизнь любовнице. Но вот заниматься благотворительностью — увольте! Я думал, что лохи вообще не достойны жить. Зачем они? Занимают место, отравляют воздух и плодят таких же лохов, как и они — серость, масса, тараканы… Разве достоин уважения человек, у которого нет бабок?
Витя… Он же типичный лох! Среднего роста, лысоватый, тощий, уродливые очки, видавшие виды джинсы и свитер ручной вязки. Но, поди ж ты! Похоже, он и вправду счастлив. Да, у него говенная машина, и скорее всего такая же квартира, но какая замечательная у него дочь! Такая тихая, воспитанная — тоненькая и стройная, словно маленькая пугливая лань. Я улыбнулся. И Витя… Его слезы убили меня наповал. Сначала слезы горя и отчаяния — там на набережной, а потом — на нашем подземном паркинге — слезы счастья на лице, когда до него дошло, что жене будет сделана необходимая операция.
Интересно, его жена так же смотрит на него, как Людка на меня? Нет! Этого просто не может быть! Скорее всего она гладит его по наметившейся лысине ладошкой, а другой рукой обнимает дочку Настеньку. Я ни разу не видел его жены, но отчетливо представил себе ее: невысокого роста, немного полноватая, с добрым круглым лицом и волосами, собранными в пучок. Мягкая, теплая, тихая, от нее наверняка пахнет ванилью и сдобой. Такая не будет называть мужа по фамилии и говорить, что он козел. Она будет гордиться супругом, потому что любит его, потому что это ее муж, даже если он ездит на раздолбанной «Мазде» и не может купить жене шубу. А фигли толку в моем «Крузере», большом загородном доме и куче бабок? Что толку в дорогих Людкиных шмотках, ее дорогом «Бумере» и бриллиантах? Жена все равно мной недовольна, я все равно не такой, какой ей нужен. И мне же часто хочется выть. Я не плачу лишь потому, что не могу себе этого позволить. Мужчины не плачут, они огорчаются, так говорил отец…
