Дмитрий Щербаков - Шалава
— Вот и Ингуля примчалась! — недобро улыбнулась Люба. — Что случилось, Ингочка? Опять влипла?
— Влипла, влипла, — отозвалась Инга нетерпеливо. — Так сумка моя где? Мне надо срочно линять!
— Вон, в углу твоя сумка, — кивнула Златникова. — Вечно швыряешь ее где попало.
Инга торопливо схватила сумку и устремилась к выходу.
— Может, останетесь, девушка? — неожиданно для себя преградил ей путь Таранов. — Мы тут вечеринку затеваем, посидим, выпьем, музыку послушаем... — словно процитировал он недавнюю фразу Антона.
— Я уже насиделась! Некогда мне! — недовольно бросила Инга. — Пустите, ребята, я спешу! — Она решительно отодвинула его в сторону и выскочила вон.
— Ишь, гордая... — как бы про себя произнесла Люба и добавила беззвучно и зло: — Шалава...
Последнее высказывание девушки никто не услышал.
— По-моему, вы недолюбливаете свою подругу. За что? — спросил Сашка.
— А, это наши дела... Есть за что! — отрезала Златникова. — Если б мы с первого класса не учились вместе...
И вдруг, перебивая Любу, из коридора донеслись визгливые девичьи крики, перемежающиеся мужской гортанной нерусской бранью, смешанной с сугубо русским отборным матом.
Сашка сам не помнил, как оказался за дверью. Будто некая таинственная сила вынесла его. Женский голос он узнал. Это был голос Инги, и Таранов рванулся к ней на помощь.
Ингу, схватив обеими руками за плечи, яростно тряс какой-то кавказец. Он свирепо ругался. Девчонка верещала и пыталась огреть джигита сумкой.Однако это ей не удавалось.
Сашка мгновенно оказался рядом, схватил горца за кисти рук и, резко оторвав его от Инги, оттолкнул. Девушка быстро спряталась за спину неожиданного спасителя.
— Что случилось? — громовым командным голосом вопросил Таранов.
— Телка сперла у меня деньги! Сперла и не отработала! Отдавай деньги, сука! Проститутка! — выкрикнул джигит.
— Это правда? — полуобернулся к Инге Сашка.
— Врет он! Врет! — истерично взвизгнула Инга. — В гости я к нему зашла сдуру, а они втроем хотели меня трахнуть! Да не вышло! Вот он деньги и выдумал! Сволочь!
Джигит, видимо, принимал Таранова за официальное лицо — представителя администрации общежития или бойца комсомольского оперативного отряда. Поэтому сдерживал темперамент.
— Обыщи ее, дорогой1 — заорал он. — У нее триста рублей! Я ей дал! Пусть возвращает, раз не отработала!
— Нет у меня его денег! — опять взвизгнула Инга.
— Обыщи ее, обыщи! — настаивал кавказец.
— Ну, обыскивать я не имею права, я не милиция, — возразил Таранов. — Инга, скажи, у тебя есть триста рублей?
— Есть! Но это мои деньги! Мне мама прислала из Ялты! У меня и квитанция имеется! Вот! — Она потрясла серенькой бумажкой, неизвестно откуда вытащив ее. — Вчера только перевод получила!
Триста рублей по тем временам являлись огромной суммой. Так что дело было серьезное.
— Извини, друг! — развел руками Таранов, обращаясь к горцу.
— Ты не милиция? А кто? — агрессивно спросил тот.
— Я знакомый этой девушки, — пояснил Сашка.
— Одна шайка! — взвыл джигит.
— Да пошел ты! Свинья черножопая! — завопила Инга торжествующе.
Кавказец ринулся вперед, занося кулак.
В школе Сашка занимался боксом. Потом бросил секцию, хотя тренер пророчил ему блестящее спортивное будущее. Но Таранов считал, что постоянные удары по голове отнюдь не содействуют развитию интеллекта и предпочел любимую поэзию карьере боксера.
Однако ни навыков, ни физической формы не растратил. Дома он постоянно отжимался от пола и колотил специально купленную боксерскую грушу, небольшую, но тяжелую, повесив ее в дверном проеме одной из комнат. Еще Таранов владел парой-тройкой самых простых и безотказных приемов боевого самбо. Проще говоря, постоять за себя Сашка умел — по крайней мере, на дворовом уровне.
Он встретил джигита прямым правой. Горец качнулся назад. Таранов прыгнул к нему, врезал левой и еще раз правой. Кавказца швырнуло на стену коридора. Сашка снова подскочил, схватил противника за грудки, рванул и ловкой подсечкой сбил с ног. Тот упал грузно, тяжело, неловко и, видимо, сильно ушибся. Таранов отступил.
— Иди, позови ребят! — приказал он Инге, несколько недоумевая, почему питерцы до сих пор не пришли на помощь.
Однако его недоумение тотчас же разрешилось. Из номера вывалились Кирилл и Антон. На них, вцепившись намертво, висела Маринка.
— Не лезьте, ребята, не лезьте! — причитала девчонка. — Пусть сама разбирается со своими проблемами! Не лезьте!
— Но ведь Саша уже влез! — возмутилась появившаяся последней Люба.
— Просто я не успела его остановить! — застонала Марина отчаянно.
Инга, слышавшая все это, злобно фыркнула.
Таранов понял, почему парни не вышли раньше: Марина помешала. А он уж решил — трусят... Слава богу, ошибся! Интересно, за какие грехи обе подруги так не любят Ингу? Завидуют, что ли, ее красоте?
Впрочем, додумать Сашка не успел. Из другого конца коридора на выручку поверженному соплеменнику неслись кавказцы. Шесть человек. Таранов мгновенно сообразил: пытаться объясниться с ними бессмысленно. Можно только драться.
Валявшийся на полу джигит, чуть оклемавшись, уже поднимался на ноги. Дополнительный противник, отметил Сашка, надо его сразу вырубить. Не мешкая, Таранов мощным крюком снизу вновь опрокинул горца. Минут десять отключки касатику обеспечено, удовлетворенно сказал себе он.
По обе стороны от Таранова выросли Антон и Кирилл. Джигиты приближались. Дитя семидесятых, Сашка имел приличный опыт уличных драк. Не дожидаясь, пока враги подойдут вплотную, он кинулся навстречу, одновременно согнувшись и падая на колени. Его голова угодила точно в солнечное сплетение самому здоровенному кавказцу, бежавшему впереди. Тот хрюкнул и с наскока перелетел через Сашку, ничком растянувшись на полу. Двое джигитов, мчавшихся следом, споткнулись о Таранова и тоже упали. Сашка вскочил. Перед ним, словно нарочно подставляясь, мелькнула чья-то небритая смуглая нижняя челюсть. В мозгу вспыхнули давние наставления тренера по боксу: старайся ударить в угол, в самый угол подбородка, это будет нокаут. Таранов пробил метко и четко, как бы метнув весть свой вес в цель одним броском. Нокаут.
Сзади яростно «работали» питерцы. Они успели оглушить одного из двух споткнувшихся о Сашку джигитов. Второй сумел подняться. Что касается самого здоровенного горца, получившего головой под дых, то он продолжал валяться, надсадно хрипя. Теперь противников было поровну: трое на трое.
Вдруг какофонию потасовки разорвала резкая трель милицейского свистка. Дерущиеся, будто по команде, отпрыгнули друг от друга и застыли. Милиционеры приблизились.
Стражей порядка было двое: лейтенант и сержант. Их привела Люба, сумевшая непонятным образом проскочить по коридору мимо бьющихся насмерть мужиков и выбраться на лестницу. Златниковой двигал страх за своего Александра Васильевича: они видела, как Таранов упал, и решила, что теперь его затопчут. Мысленно ругая последними словами потаскуху Ингу, Люба побежала звать милицию.
— Та-ак! — произнес лейтенант, осматривая замерших нарушителей спокойствия. — Опять лица кавказской национальности... Вот ведь повадились в Москву! Шакалье...
— Зачем нехорошо говоришь, начальник?! — возмутился один из джигитов. — Мы мирные торговцы! Фрукты привезли! А нас обокрали!
— Мирные?! — усмехнулся лейтенант. — Почему же везде, где вы, мирные, появляетесь, сразу начинаются драки, изнасилования, грабежи, убийства?! Почему, если меня вызывают куда-то, где скандал, я всегда на девяносто процентов уверен, что увижу ваши рожи?! Почему?!
— Плохо, плохо говоришь, командир, — покачал головой горец.
Распалившийся было лейтенант уже взял себя в руки.
— Всем предъявить документы! — приказал он.
— Можно, я схожу за нашими паспортами? — спросил кавказец.
— Сержант, проводи! — распорядился лейтенант.
— Мне тоже надо зайти в комнату, — подал голос Антон. — Документы там.
— Давай, —кивнул милиционер.
Антон вернулся первым, показал лейтенанту паспорта — свой и Кирилла, — а также командировочные удостоверения.
— Та-ак! — произнес лейтенант, возвращая бумаги. — А ты, парень? — обернулся он к Сашке.
Таранов вытащил университетский пропуск.
— Ага, Александр Васильевич! — сощурился мент. — Преподаватель, значит? Словесность преподаете? И не стыдно вам, культурному человеку, затевать драки в общежитии? Я понимаю — джигиты, у них глаза видят только дензнаки да женские задницы. Но вы-то? Взрослый, образованный мужчина? Как вас-то угораздило?
— Он за меня заступился! — вмешалась Инга. — Этот, — она указала на горца, которого Сашка вырубил первым и который сейчас, уже очухавшись, стоял скромно в сторонке, — пристал ко мне, принуждал к сожительству, ударил меня. Вот, смотрите! — Девушка показала свой припухший глаз — видно, горец успел-таки ей врезать. — А Саша и ребята заступились, — закончила Инга.
