Александр Тамоников - Признание моджахеда
Туркин, как-то старчески сгорбившись, вышел из комнаты дочери, а Валентина впервые за все годы жизни почувствовала, что до сих пор совсем не знала, не понимала своего отца. И только сейчас он предстал перед ней таким, каким был на самом деле. Богатым, но глубоко несчастным человеком, официально женатым, но фактически не имеющим семьи. И то, что она, Валентина, не безразлична ему.
Подойдя к трельяжу, она подумала: «Как же тяжело вот так жить, по сути, постоянно играя чужую для себя роль. Но отец сам выбрал свой путь. И он дается ему тяжело. Однако изменить уже ничего нельзя. В этом он прав. Как журналист телеканала, она знала, вопреки мнению отца, что происходит с теми, кто пытается выйти из игры, задевая чужие интересы. Большой игры, большого бизнеса и большой политики. Сейчас отцу нужна помощь, значит, она поможет ему. Тем более что брак с Шахристовым по сути будет фиктивным и никому вреда не принесет. За свои двадцать пять лет Валентина Туркина еще не встретила того, ради которого могла бы пожертвовать всем. Она еще не любила никого. Мимолетные увлечения, скоротечные, приносящие больше разочарования, нежели удовольствия, связи не в счет. Настоящей любви Валентина еще не познала. Так что, выходя замуж за Шахристова, она никого не обманывала, никому не изменяла. Равно как и жить с этим золотым мальчиком не собиралась. А штамп в паспорте? Кто на него смотрит?»
В комнату вошла домработница Лиза, миловидная, застенчивая, стеснявшаяся своей полноты деревенская девушка:
— Валентина Борисовна, приехал Сергей Эдуардович Шахристов. Он с огромным букетом цветов, просил узнать, примете ли вы его?
Валентина усмехнулась:
— Смотри, какой кавалер. Сама элегантность. Он тебе нравится, Лиза?
Девушка смутилась:
— Вы спросите тоже, Валентина Борисовна?! Что ответить, не знаешь!
— Правду, Лиза!
— Правду? Ну если по правде, Сергей Эдуардович, конечно, человек достойный, красивый, холеный, воспитанный, но, знаете, Валентина Борисовна, все же он какой-то ненастоящий. Не мужик. Нет в нем стержня. Одна красивая оболочка, как обертка от конфетки.
Валентина рассмеялась:
— Как ты точно заметила, Лиза! Обертка от конфетки. А ведь более точной характеристики моему жениху, пожалуй, и не дашь.
— Вы уж извините меня, Валентина Борисовна, если сказала не то, что надо, но вы…
— Да все нормально, Лиза! Не переживай. А Сергею Эдуардовичу передай, пусть пройдет в беседку. И немного подождет. Я приду туда. Совсем скоро!
— А может, проводить его?
— Не заблудится. Он же здесь не первый раз!
Девушка ушла. Валентина выглянула в окно. Возле черного нового джипа стоял прилизанный, ухоженный Шахристов-младший. Он был в летнем костюме и держал в руках букет цветов. Лиза подошла к нему, что-то сказала. Не ответив девушке, Сергей пошел к беседке. Надев легкое, короткое платье, удачно подчеркивающее красивую фигуру, Валентина прошла через каминный зал к тыловому выходу из особняка. Обошла кустарники сирени, подошла к беседке:
— Привет!
Присевший на скамейку Шахристов вскочил:
— Валя?! Так неожиданно, я ждал тебя от центрального входа. Здравствуй! — Он похотливым взглядом пробежал по фигуре невесты. — Как же ты красива! С ума сойти! С таких женщин великие художники самые лучшие картины свои писали. Взять, к примеру…
Шахристов явно желал блеснуть поверхностными знаниями в живописи, но Валентина не захотела это слушать:
— Не надо ничего брать, Сережа! Какой у тебя шикарный букет. Не иначе, под заказ собирали.
— Конечно! В самом лучшем цветочном магазине Москвы.
— Он для меня? Или для мачехи, Кристины?
— Ну что ты? Конечно, для тебя.
Валентина вошла в беседку. Шахристов протянул ей букет:
— Держи, дорогая!
— Спасибо! Признаюсь, очень приятно!
— Но это еще не все! — Сергей попытался изобразить загадочное выражение на лице, что удалось ему плохо… — А еще прошу принять вот это!
Он протянул Валентине красную бархатную коробочку.
Валентина открыла коробку. В паз подушечки из голубого щелка было вставлено осыпанное мелкими бриллиантами кольцо.
— Кольцо? Интересно!
Шахристов-младший поправил костюм:
— Это обручальное кольцо. Прошу принять его с предложением стать моей женой!
— А не слишком ли ты торопишься, Сережа?
Шахристов принял важный вид и стал как две капли воды похож на своего отца, высокопоставленного чиновника:
— Я, дорогая, привык принимать решения быстро. Полюбив тебя с первого взгляда, я не могу ни о ком и ни о чем думать, кроме тебя и всего того, что тебя окружает. Я влюблен, а посему вправе совершать любые поступки. Они оправданы любовью и страстью. Ты, конечно, можешь отказать мне, но тогда… тогда я не смогу жить. И это не пафос, это правда. Я без ума от тебя, Валя. Будь моей женой, и, клянусь, я превращу твою жизнь в рай!
Валентина усмехнулась:
— Да я вроде и так неплохо живу. — Но, вспомнив разговор с отцом и скорую командировку, тут же добавила: — Что не означает желания остаться старой девой. В отличие от тебя сказать, что люблю, не могу, но ты нравишься мне. А любовь начинается с симпатии. Я… принимаю подарок, — она надела кольцо на безымянный палец, — но… как женщина строгих правил, — при этих словах Валентина улыбнулась, — должна подумать перед тем, как принять или отвергнуть твое предложение. Ведь семья — это серьезно!
— Да, да, конечно! Я понимаю, что тебе надо все обдумать, посоветоваться с папой. И я готов подождать.
— Спасибо, Сережа, ты очень чуткий человек. А кольцо очень красивое. Мне оно нравится.
— Я долго выбирал его. Пытался угадать твой вкус. И счастлив, что угадал!
— Еще раз спасибо!
Валентина, увидев домработницу, крикнула:
— Лиза, подойди, пожалуйста!
Подошла Лиза. От Туркиной не укрылось, как ее фигуру оценивающе осмотрел Шахристов.
Валентина передала девушке букет:
— Отнеси, пожалуйста, в мою комнату!
— Хорошо!
Шахристов небрежно сказал:
— И не забудь, девица, поставить букет в вазу с водой!
— Я знаю!
— Вы, прислуга, много чего знаете. Особенно того, что вас не касается. И сейчас не надо бросать реплик. Все, что от тебя требуется, это выполнить распоряжения хозяев. Ты поняла, Лиза?
Девушка покраснела:
— Да, поняла!
— Ступай, любезная!
Лиза чуть ли не побежала к дому.
Туркина с упреком взглянула на жениха:
— Ну зачем ты так грубо с ней?
— С прислугой, Валечка, по-другому нельзя. Иначе на шею сядут, станут проявлять своеволие, что недопустимо. Прислуга должна бояться хозяев, только тогда в доме будет порядок.
— А разве прислуга не такие же граждане России, как ты, я, наши отцы?
— Дорогая, тебе ли объяснять, что глупость о всеобщем равенстве давно канула в Лету. И слава богу. Наступили новые времена. Мы — элита. Так распорядилась судьба. Она выбрала нас в качестве новых хозяев жизни. И не наша вина, что другие люди, большинство других людей такого подарка судьбы не получили. И это нормально, что одни живут лучше, другие хуже. Ведь так было всегда! И при царизме, и при Советской власти. Разве партийная номенклатура жила так же, как остальной народ? Нет! Она жила лучше, потому что правила. Сейчас наступило время править нам. Нашим родителям, нам с тобой. А тех, кто правит, управляет, имеет деньги, должны обслуживать те, кто не смог подняться. Но они не бесплатно обслуживают нас. Мы им за это деньги платим. Неплохие деньги. А раз платим, то имеем право знать, за что. Требовать качества обслуживания.
— Ты как будто оправдываешься, Сережа?
— Я? Оправдываюсь? Нет, дорогая, я хочу объяснить тебе свою жизненную позицию. Если ты с чем-то не согласна, скажи! Подискутируем. Я, честно говоря, люблю дискутировать и, не желая быть нескромным, все же замечу: мало кому удавалось опровергнуть мои доводы.
Валентина улыбнулась:
— А еще, кроме дискуссий, ты чем-нибудь занимаешься?
Шахристов взглянул на невесту. Если бы не приказ отца жениться на этой правильной журналистке, то Сергей давно послал бы ее подальше. Ни одна баба для Шахристова-младшего не стоила особого внимания. Да, дамочка привлекательная, сексуальная, наверняка и в постели страстная, но таких можно ежедневно получать из модельных агентств молодой мачехи. Пачками. Да и Людмила, супруга отца, не отказывала Сергею в ласках. Но отец приказал, а его приказ для сына был закон! Посему, зная, какую выгоду от брака с Туркиной получает Шахристов-младший, последний вынужден был играть роль влюбленного до безумия жениха. Вздохнув, он произнес:
— Ты, кажется, подкалываешь меня?
— Ну что ты, Сережа? Может быть, не так выразилась? Извини. Я не хотела тебя обидеть!
— Тебе, дорогая, простительно все!
— Ну, ладно, ладно, Сережа. Ничего я не забыла. Просто ты так увлеченно пытался доказать мне очевидное, что я сделала неправильные выводы. Больше этого не повторится. Честное пионерское!
