Сергей Самаров - Проект «Конкистадор»
– В Анголе, кроме множества местных языков, говорят вообще-то на португальском. Его я знаю хорошо. Испанский – чуть хуже, но не испытываю проблем при общении с испанцами или, скажем, с мексиканцами.
– Я знаю, что в Анголе говорят на португальском. Но португальский и испанский близки…
– Как русский и украинский или как русский и белорусский. Много общих слов, но они часто имеют другое значение. Понять можно, но не всегда. Вообще-то это другой язык, честно говоря. Зная португальский, но еще не изучая испанский, я пытался общаться с испанцами. Трудно было. Пришлось учить.
Владимир Алексеевич не спрашивал, чем вызван такой вопрос Апраксина. И без того было ясно, что генерал объяснит сам, когда наступит необходимый момент. Но объяснять он начал издалека и выбрал при этом не самый удобный путь обходной дипломатии. По крайней мере, подполковник Кирпичников не хотел пускать разговор по такому неприятному для него, хотя и осторожному пути.
– А вы, Владимир Алексеевич, не рано в отставку ушли? Пятьдесят один год для разведчика – это золотой век, – сказал Апраксин. – Опыт накопился солидный. И есть много специфических областей, где его можно с успехом применить. На мой взгляд, вы поторопились.
Кирпичников нахмурился.
– Товарищ генерал, давайте не будем соблюдать взаимную вежливость. Я предпочитаю говорить напрямую, без недомолвок и намеков. Вам прекрасно известно, что не я ушел в отставку, а меня «ушли», как и всю нашу расформированную бригаду. Когда в результате реформ непродуманные эксперименты, извините меня за прямолинейность, дают только вонючие экскременты, как и большинство потуг господина Табуреткина, хорошего ждать не приходится. Хорошего для страны и ее армии, я имею ввиду.
Генерал свою ошибку понял и сумел вовремя ее исправить. Он выдержал недолгую паузу, которая потребовалась ему, чтобы четче сформулировать свою мысль, и сказал откровенно и по-военному отчетливо, отделяя слова друг от друга:
– Как офицер офицера, а понимаю вас и полностью разделяю ваши взгляды на ситуацию. Как, думаю, и большинство офицеров России. Тем не менее, присягу мы давали не министру обороны, не президенту или премьер-министру. Мы своей стране ее давали. И на нее мы обижаться не вправе. И именно потому мы еще служим. Не правителям, а стране.
– Простите, товарищ генерал, я сразу не спросил, хотя для продолжения разговора это, я считаю, необходимо: где вы служите?
– Где я служу? На этот вопрос не так легко ответить, поскольку в курс дела вводить можно только человека, давшего согласие на сотрудничество. Но без этого человеку невозможно объяснить, что представляет собой служба, которую ему предлагают. Есть такое новое подразделение. Условное наименование – Департамент «Х». Я являюсь его руководителем и подбираю людей. К сожалению, пока лично – наш департамент еще не располагает большими людскими ресурсами, и потому оперативный состав формирую я сам. Помощникам могу доверить только формирование остальных отделов. В некоторых организационно-административных вопросах я слегка «плаваю».
– Пока ясно только то, что не ясно ничего. Но из всего сказанного я могу сделать вывод, что вы приглашаете меня к себе для прохождения дальнейшей службы? – напрямую спросил Владимир Алексеевич.
– Именно так, – кивнул Апраксин. – Я уже минут десять говорю об этом.
– Я уже десять минут, товарищ генерал, именно так вас и понимаю. При этом понимаю и другое. Если существует условное наименование, не несущее, честно говоря, никакой информации несведущему человеку, существует и действительное наименование, раскрыть которое вы права не имеете. Помимо этого существует еще и весьма специфическая сфера деятельности, которой призван заниматься Департамент «Х». И без этого аспекта нам никак не обойтись. Не то у меня сейчас состояние духа, чтобы с головой бросаться в омут. Извините, товарищ генерал, но вы сами должны понимать, что вынужденная отставка не могла вызвать у меня вдохновения. А попасть из плохого положения в худшее мне не хочется. И потому «кот в мешке» меня не устраивает.
– В оперативном составе у меня пока числятся три офицера: бывший командир погранзаставы, бывший врач-психотерапевт и бывший офицер вашей службы, старший лейтенант спецназа ГРУ. И с каждым из них мне приходилось вести точно такую же беседу, и точно так же я искал возможность доходчиво – но не выдавая, разумеется, никаких секретов – объяснить им специфику будущей работы.
– Из какой бригады старший лейтенант?
Генерал назвал.
– Я там командира бригады с начальником штаба и одного комбата знаю. Полковник и два подполковника. Старших лейтенантов, даже если и встречались где-то на операциях, что вполне возможно, не помню. Фамилию назвать можете?
– Старший лейтенант Радимов. Звание капитана он получит на днях. Мы его зовем просто Костя. Офицер толковый.
– Нет. Не знаю, к сожалению. Справляется?
– Мы пока провели одну операцию – довольно успешно и с большим резонансом, хотя все наши действия оставались в тени и останутся, надеюсь, навсегда. К вам я обращаюсь не просто потому, что вы, Владимир Алексеевич, боевой офицер с прекрасным послужным списком, выпали по воле случая и недальновидности вашего руководства из системы. У меня есть настоятельная необходимость в специалисте вашего уровня, причем обязательно владеющим испанским языком. Это я вам объясняю, почему выбор пал на вас, а не на других отставников, которых сейчас появилось, к сожалению, множество.
– К сожалению… Армию умышленно лишают самых боеспособных сил.
– Бывали в России времена не менее тяжелые. Если бы она не выстояла, мы бы с вами сейчас не беседовали… Итак, что касается вашей работы. Мы планируем привлечь вас к участию в боевой операции, по сути дела, полностью отвечающей вашему профилю. Это будет операция спецназа, но одновременно и операция Департамента «Х». Это я про характер действий говорю, а не про задействованные силы: участвует только оперативный состав нашего Департамента. Операция будет считаться для вас испытательным сроком. Если все пройдет хорошо, вы автоматически получите следующую звездочку на погоны и возглавите всю оперативную группу. Должностной оклад будет значительным. Я не помню в цифрах, но чуть ли не вдвое больше вашего прежнего. В ходе первой испытательной операции вы, естественно, познакомитесь и с содержанием нашей работы, хотя саму ее к основному виду деятельности можно отнести с большой натяжкой.
– Возможно, я соглашусь, товарищ генерал, – медленно произнося слова и все еще раздумывая, сказал Владимир Алексеевич. – Скорее всего, я соглашусь. Трудно мне без службы. Воспитан я так. Сколько времени вы мне даете на размышление?
– До завтрашнего утра. В десять ноль-ноль я вам позвоню. Если будете согласны, я за вами заеду, и вместе отправимся в Москву. Документы мы сумеем оформить быстро.
Кирпичников с минуту помолчал, разглядывая незамысловатые узоры на клеенке, и решился:
– Можете, товарищ генерал, не звонить. Сразу заезжайте…
Глава первая
Владимир Алексеевич Кирпичников сразу почувствовал некоторый холодок во взгляде майора Старогорова, так и не сменившего свои погоны пограничника ни на какие другие. В принципе, просто по-человечески, подполковник понимал вчерашнего капитана, только день назад ставшего майором. В связи с повышением в звании он вполне мог рассчитывать на то, чтобы официально возглавить оперативную группу, поскольку уже руководил ею в первой и пока единственной операции Департамента «Х». Даже, наверное, уже успел свыкнуться с этой миссией. Тем более что операция была признана удачной. Да и сам подполковник Кирпичников, изучая рапорты участников, не нашел, к чему можно придраться, кроме некоторых мелочей. Но это были именно мелочи, не стоившие внимания. Их вполне можно было отнести к персональному стилю проведения операции. И ожидания Станислава Юрьевича Старогорова были, наверное, вполне обоснованными. А тут откуда-то приходит подполковник то ли в отставке, то ли возвращенный из отставки – и сразу становится во главе группы, даже еще не ознакомившись с общим положением дел. Более того, после разговора с генерал-лейтенантом Апраксиным заявляет, что для успешного проведения следующей операции ему требуется еще несколько спецназовцев. И называет имена одного подполковника и двух майоров, своих сослуживцев, тоже отправленных в отставку в процессе развала армии, названного реформой. А генерал соглашается.
Это уже существенно снижало шансы майора Старогорова когда-нибудь и при каких-нибудь обстоятельствах снова стать командиром группы. А командовать ему, кажется, понравилось. Тот факт, что Кирпичникова пригласили в Департамент «Х» с испытательным сроком, как планировали взять и перечисленных им офицеров, служил слабым утешением. Те же самые условия предложили недавно и самому Старогорову. Но Станислав Юрьевич был человеком военным и умел подчиняться, а личные амбиции предпочитал прятать.
