Андрей Негривода - Филин – ночной хищник
Август в горах — это… Кто был — знает! Днём температура поднимается за 40, по Цельсию, а ночью может упасть за ноль. Разреженный воздух, нехватка кислорода, полный боекомплект, а это около 30 кг… Сказать не сахар — не сказать ничего… Но ведь это же группа Шаха! О ней уже ходили легенды, а за голову Князева Дустум назначил награду в 500 000 долларов! Работали пацаны, что и говорить!..
2 августа (день ВДВ)
— Шаха ко мне, быстро! — Прогремел в телефонной трубке голос Бати, и в помещении дежурки началась суета.
Ровно через шесть минут в кабинет вошёл старший лейтенант Князев.
— Вызывали?
— Слушай разведка! Поступили оперданные от «смежников», сегодня по «тропе» пройдет караван, точнее, с его южной половины. Пойдут с грузом, до места ночёвки и передачи. — На крупномасштабной карте Батя очертил круг. — Где-то здесь. Точнее не знаем. Задача тебе, Шах, дойти за караваном до места, определить точные координаты, заложить радиомаяки для «летунов» и на цыпочках уйти. Дальше дело авиации. В прямой контакт, по возможности, не входить. Но, это уж как повезёт… Главное найти эту, долбаную базу. Но и людей сохранить! Да! Видимо, у них есть где-то «дятел», так что, для скрытности, пойдёте до точки выброски на обычных патрулирующих «вертушках». Десантироваться по-штурмовому, с ходу. С пилотом я поговорю. Всё! Действуй, Шах. Удачи!
Группа Шаха грузилась в «вертушку» без суеты, с солидностью и чувством собственного достоинства. И провожали мужиков так же, без лишних слов, но, с уважением. Ведь как говориться в армейской поговорке: «Тишина, и в жопе ветка — впереди ползет разведка». А кто, там, знает, что впереди? Разве, что, рогатый, ибо Бог по ночам спит, а разведка — люди ночные, в основном. Ушла разведка на «работу». Как-то оно там будет…
Высаживались на плато, по-штурмовому, по ходу «вертушки». Жесткое десантирование, смертельно опасное. Скорость около 40 км/ч с высоты 7-10 метров, ниже невозможно. На такой десант способен только настоящий спец. Кто знает, что под тобой камень или яма? Попал, и всё, в лучшем случае — открытый перелом…
Собрались. Обошлось. После минутного перекура выдвинулись, сторожась, к предполагаемой точке встречи с караваном.
Ожидание…
Нет ничего тягостнее. А под палящим августовским солнцем, на раскаленных, до состояния сковороды, камнях, да плюс разреженный, как из духовки, опаляющий, воздух высокогорья. Всё это превращало ожидание в многочасовую пытку, даже для «краповых» Шаха. Но, что такое разведчик? Да по той роли, что в его жизни, или смерти, играет ожидание — это, в воинских профессиях, сравнимо со снайпером. Всё очень просто: каждый снайпер — классный стрелок, но не каждый классный стрелок — снайпер. Почему? В минутном бою стрелок отстрелял пару десятков патронов и ушёл, а снайперу, порой, приходится часами, а то и сутками, ждать своё право на выстрел, один выстрел, от которого зачастую зависит и его собственная жизнь. А вот быть разведчиком — посложнее будет.
Засада…
Превратился в камень, в куст, в пень и замер… По нужде — под себя, в штаны… Не подтираясь… В засаде, даже если гусеница заползла в нос, то, пролетающая мимо по делам муха, должна слышать только, как ползёт по траве подруга первой гусеницы, что бы заползти во вторую ноздрю…
Время «Ч»…
Дождались-таки!
В вечерних сумерках, по тропинке, которую и архар не заметил бы, медленно, вразвалочку, брёл пятнистый ослик с седоком на спине. Крестьянин — не крестьянин: вязанка хвороста за спиной приторочена к седлу; борода; похожая на блин «афганка»; не торопливые движения и негромкая, под нос, песенка на пушту, но… Плавные обороты головы, то в одну, то в другую сторону, ненавязчивый, но осмотр тропы, выдавал в «крестьянине» головной дозор каравана. Ох, как выдавал! Теперь Шах знал, что место было выбрано правильно, и парились под солнцем не зря. Через четыре с половиной минуты, показались всадники — «голова» каравана. На глаз, а глаз был наметан, Шах определил, что караван, наверное, не очень обычен: восемь навьюченных тюками лошадей и сорок три вооруженных до зубов всадников.
«…16 тюков килограммов по 60–65 — это что-то около тонны груза, да 43 головореза — нескладушка получается. Тонну наркоты за раз переть не будут, не рискнут — это ж миллионы в зеленых американских рублях! Тогда что? Или это „залипуха“, а караван прошёл в другом месте, или прут стволы. Но тогда… Тогда их надо мочить! Если летуны их не достанут, таким количеством оружия, и взрывчатки, наверняка, можно вооружить батальон, а нам — поиметь огромный геморрой от этих „шурави“. Ну, давай, Шах, думай…» — пронеслись в одну секунду мысли у Шаха.
Дождавшись второго «крестьянина» на осле после каравана, он принял решение:
— Кобра с Джигитом, на цыпочках, в головной дозор. Кобра, ты следопыт — твоя работа не просрать караван, пошли! — Времени на объяснения задачи не требовалось — каждый знал свои задачи. — Слон, Бандера — восточный склон ущелья; Индеец, Кабарда — западный, вперед бегом, на-карачках, пошли. Тюлень — арьергард, 300 метров отставания. Ну, что, разведка, поползли?
Началась «работа»…
3 часа 40 минут (3 августа). БОЙ. Огонь был такой плотный, что не поднять головы. Ошибка была крохотной, но роковой. Караван уже прибыл на место. Об этой расселине, в узком ущелье, они даже не догадывались. Ущелье вдруг, каприз природы, разбегалось в обе стороны и так же сужалось через 200 метров. Получался мешок, площадка размерами, где-то метров 150 на 200 — идеальное место. Ну а дальше, за века, горная речка проточила в скалах проход, где по обоим берегам две лошади пройдут с трудом. База!..
Всадники спешились и начали, было, разминать затекшие ноги, как вдруг, раздался свист орла — Тюлень оповещал о том, что «хвоста» нет, и он соединяется с группой.
«Орлы не летают по ночам, рыбная твоя душа!!!» — молча прокричал Шах, но было поздно. Афганцы-воины, жители гор, мигом разбежались за валуны, в изобилии находившихся в «мешке», и открыли огонь. И понеслась круговерть боя…
Через двадцать минут Шаху стало ясно, что дело худо. «Духи» распаковали несколько вьючных тюков и по «краповым» мощно ударили четыре ПК, а ещё через несколько минут «духи» стали бить из РПГ-7. Залпами, с трёх точек. Группу оттеснили к выходу из каменного мешка к, той самой, узкой горловине. Разведчики залегли за камни.
— Медведь! — Перекрикивая грохот боя, позвал Шах своего зама. — Что скажешь?
— Маяки заложили. — Лицо прапорщика светилось от огней этой смертельной дискотеки. — Надо уходить, Шах! Сейчас! У них тройной численный перевес, знание местности, о вооружении не говорю, а через 2 часа светлеет. Днём мы станем мишенями, как в тире — все ляжем.
— Вижу, Игорь, вижу. Но, ведь, просто уйти не дадут. Мы, ведь, молодцы, нашли базу передачи. Поэтому кто-то должен их придержать огоньком, пока группа выйдет в «зелёнку», там не достанут. До «зелёнки» ходу час, час пятнадцать… Мне нужен пулеметчик, Медведь, а ты поведёшь группу.
— Совсем офуел, Серега? Знаю — сам не сдашься, а если подстрелят и возьмут без сознания. С тебя же ремни будут резать, а потом принесут в мешке голову Масуду, за полмиллиона «гринов». Не конает идея!
— Так, Игорёк! Слушай приказ прапорщик! Собираешь группу и, через 10 минут уходите. Ясно? Мне и нужен-то всего час. Давай!
— Таварич старши лэтэнант! — Ворвался в разговор командиров горячий говор. — С табой астанус, да! Прикажи, да! Я пулемётчик хороший, сам сказал. Если уйду, родня не поймет. Братья скажут: «Зачем не остался?» Сам мене Батыром назвал — с табой астанус, да!
Шах смотрел в горячие, южные глаза Беслана: «Это твой первый бой, Батыр, и может статься последний. Ты даже, пока ещё, не „краповый“, хоть и получил Берет. Две недели назад… Ты же хочешь Косой „фак“ показать, как настоящий джигит. Родня не поймет! Родня не поймет, если не вернёшься, дурачок!..»
— Так, Медведь, группа уходит через шесть минут. Я беру два РПК и… — Тяжёлое это было решение. — И Батыр со мной. Время пошло!
— Спасибо, да! Маладэц, да, командир! Не сможешь пожалеть, Батыр обещает!
Группа стягивалась быстро, но создавая, одновременно, впечатление, попавших в западню, не очень умелых бойцов. Себе оставили по 2 рожка с патронами и по одной РГД. Остальное ссыпали в два РД[5], для командира и Батыра. Группа уходила, уводимая Медведем, с грустью. Мужики понимали, что Шах и Батыр смертники. Сдерживать час, вдвоём, около сорока опытных бойцов — это верная… «…А может, повезёт?…» — надеялся каждый.
4 часа 50 минут (3 августа). БОЙ. Группа ушла. Вот уже как 40 минут. Заряженные магазины валялись рядом с РД. Беслан прирос к прикладу РПК, и всё стрелял и стрелял. Шах был ранен минут через десять, после ухода группы. Разрывом гранаты от РПГ-7, Шаху посекло руки, а несколько осколков прошили грудь. Командир был жив, но очень плох, хоть и в сознании. Шах всё пытался командовать, но Беслан и сам, интуитивно, чувствовал, когда надо сменить позицию, когда бросить гранату…
