Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Кривчиков Константин Юрьевич

– Понял, – сказал Он. – А кто такие дампы?

Бужыр покосился на Шуба, стоявшего в стороне с пустой кружкой в руке. Потом тяжело вздохнул и пробормотал:

– Придурки. Беж Пухо тут тошно не ражберешша.

Он не расслышал бормотания «великого» вождя дампов. Да и не старался расслышать. Потому что ничего не понимал – ни в себе, ни в окружающем мире.

* * *

– Жнашыт, ты уверен, што хомо не врет? Он, и вправду, нишэхо не помнит? – произнеся эти слова, Бужыр с сомнением посмотрел на собеседника – низкорослого и худосочного мутанта, одетого в грязный и рваный свитер. Любой обитатель Зоны Москвы без труда опознал бы в этом мутанте представителя загадочного племени шамов. Опознал бы, даже если никогда раньше не видел шамов воочию, по основным приметам: маленькому лысому черепу, сучковатым ушам и тремя глазам с хоботками‑щупальцами вместо нижних век.

– Уверен, Бужыр.

– Ушти, Пухо, это ошэнь важно для наш.

– Я понимаю, – сказал шам Пуго, имя которого вождь слегка коверкал. И, прикрыв верхним веком глаз во лбу, добавил: – У него в голове пустота. Почти полная.

У Пуго функционировали все три глаза. А это означало, что он, несмотря на внешнюю невзрачность и даже задрипанность, является старшим шамом. Старший шам – могущественный мутант, которому по рангу полагалось возглавлять целый клан шамов. Каким образом подобную высокопоставленную персону могло занести в логово дампов, оставалось загадкой. Но Бужыра, судя по всему, она не интересовала. Зато его очень интересовало другое.

Несколько минут назад Пуго в присутствии вождя «мусорщиков» сначала расспросил, а потом «прощупал» мозги неизвестного хомо. После чего отвел Бужыра в угол подвала и поделился своими наблюдениями, которые вызвали у вождя повышенный интерес. И одновременно породили большие сомнения.

– Ражве холова может быть пуштой, кохда в ней можхи? – Бужыр смотрел на Пуго с недоверием. – Вот ешли можхи шъешть, тохда друхое дело. А ешли можхи на меште…

И он с недоумением поскоблил ногтями свою приплюснутую макушку.

– У хомо и не такое бывает, – с умным видом заметил шам. – Редкий тип мутации, настоящие уроды. Вот если вам, дампам, врезать по башке, то с вами ничего не случится. В худшем случае помрете – ну, это если башку надвое расколоть. А так – хоть бы хны. А вот у хомо не так. Голова может быть целой, а память напрочь отшибает.

– То ешть можхи у него вшо‑таки на меште? – с облегчением уточнил Бужыр. – А то я уже подумал…

– Сами мозги на месте. А вот памяти нет.

– Шовшэм?

– Почти. Кое‑что я у него выловил. Могу точно сказать, что он из Капитолия. И зовут его, кажется, Тимур. Еще он вспоминал какого‑то… Сергия, что ли…

– Подожди, – насторожился Бужыр. – Как он может вшпоминать, ешли нишэхо не помнит?

– Я неточно выразился. – Пуго собрал тонкие губы гузкой. – Сам он этого не помнит. Но в памяти у него информация сохранилась.

– Это как?

– Понимаешь, Бужыр, у хомо мозги так устроены. Как бы в несколько слоев, как бутерброд с мясом хоммута. В каждом слое есть своя память. Когда этого хомо оглушили, он практически все забыл. Но сама информация в слоях осталась. И я могу туда попасть. Понимаешь?..

Вождь кивнул с сосредоточенным видом, и Пуго продолжил:

– Правда, чем глубже слой, тем труднее в нем разобраться. Информация о Сергии хранится у хомо на самой поверхности. Как и то, что его зовут Тимур, и он из Капитолия. Еще он совсем недавно дрался с какими‑то мутантами. С какими точно – я не разобрал.

– Может, ш нами?

– Ну‑у, дампы – это не мутанты, – дипломатично отозвался шам. – Вы, дампы, новая раса. Как и мы – шамы.

– Штранно у этих хомо холова уштроена, – пробормотал Бужыр. – Урод. Можхи ешть, а нишэхо не помнит.

– По‑научному это явление называется амнезия. Это когда мозги есть, а память отшибло.

– Откуда ты такое жнаешь?

– Мы, шамы, особые существа. – Пуго по очереди закатил кверху все три глаза. И выспренно произнес: – Нас породили таинственные излучения. А информацию мы черпаем оттуда.

Он ткнул пальцем вверх.

– Откуда? – Вождь дампов с удивлением посмотрел на заплесневелый потолок.

– Из космоса. Но это – не важно. Важно то, что у этого хомо амнезия.

Бужыр поскреб подбородок.

– Шо ты предлахаешь, Пухо?

– Провести эксперимент, – хитро прищурив нижние два глаза, заявил шам. – Ведь он же отличный экземпляр хомо, молодой, прекрасная наследственность. Догадываешься, о чем я?

Вождь, не ответив, задумался. Да, он догадывался о том, на что намекал хитроумный шам. Девять или десять весен назад, когда Пуго нашел убежище у дампов, именно он предложил вариант спасения клана «мусорщиков» от вымирания. Так и заявил. Мол, если ваши самцы теряют способность оплодотворять самок, а дети мрут, как мухи, то надо обновлять генофонд популяции.

Так и выразился, умник трехглазый – генофонд популяции. А для этой цели, мол, надо использовать мальчиков‑хомо. С взрослыми хомо, мол, связываться не стоит – пустое дело. То есть, память‑то заблокировать можно – мы, шамы, и не такое умеем. Да только взрослый хомо после такой блокировки станет полным идиотом. Даже жрать сам не сможет, придется с руки кормить. И возись потом с ним. Да еще корми.

А вот с пацанами, мол, проще. Блокируешь ему память, внушаешь, что он дамп, и воспитываешь. И через несколько лет получаешь из него натурального дампа – и бойца, и самца в одном флаконе.

Бужыра оригинальная идея Пуго сильно заинтересовала. Правда, реализовать ее оказалось сложно. Прежде всего из‑за того, что детеныши хомо под кустами не валяются. Не выпускают их хомо из своих городищ, прячут за стенами. Но дампам помогло стечение обстоятельств.

Это случилось шесть весен назад, когда капитолийцы напали на общину хомо, живших у залива. Часть хомо капитолийцы перебили, часть угнали в плен, остальные разбежались по развалинам. Среди последних было двое пацанов, которые вскоре угодили в лапы «мусорщиков». После чего начался «уникальный эксперимент по созданию нового вида дампов», как витиевато выразился Пуго.

С первым хомо в итоге случилась неувязка. Через несколько месяцев после того, как Пуго поработал с его мозгами, этот пацан вдруг ни с того ни с чего озверел. Настолько озверел, что начал на всех бросаться, как бешеная крысособака. Ну и пришлось его убить. Пуго тогда объяснил, что пацан сошел с ума. Мол, бывает такое у хомо. Странные у них мозги, ничего не скажешь.

А вот со вторым мальчишкой эксперимент завершился успехом. Он вырос и, пройдя этапы инициации, стал членом септа. И самок начал удовлетворять без проблем. Несколько самок даже успели от него забеременеть и родить. Правда, полгода назад этот хомо дампус , как окрестил его умник Пуго, погиб в ледяном гейзере. О чем вождь очень сожалел вплоть до сегодняшнего дня.

И вот вдруг нарисовался вариант с пленным капитолийцем. Септ Убоша сумел заарканить хомо невдалеке от городища «лесных» и поздно вечером доставил в становище дампов. Доставил почти бездыханным, и Бужыр уже решил, что хомо так и окочурится, не приходя в себя. Даже допросить не удастся – вот ведь, хоммучий потрох. И все из‑за придурка Шуба, едва не раскроившего хомо башку своим шестопером.

На всякий случай Бужыр позвал колдуна Ашаба. Тот велел раздеть пленного догола и обмазал его «фирменной» вонючей мазью. Настолько вонючей, что даже неприхотливых дампов тошнило от ее запаха. Ашаб готовил ее по рецепту деда‑колдуна на основе сала, вытопленного из остатков дохлого котяха, и считал уникальным средством.

А еще колдун попытался напоить раненого снадобьем, настоянном на окаменевшем дерьме руконогов. Хомо пить «лекарство» не желал, даже находясь без сознания – отворачивал голову и плевался. Но Ашаб все‑таки раскрыл ему рот и влил полкружки – после чего пленный посинел и захрипел; а затем и хрипеть перестал.

Тогда колдун заявил, что медицина оказалась бессильна, потому что лечение было проведено слишком поздно. И хомо лучше добить сейчас, чтобы съесть печень и сердце, пока они несут живую кровь. А потом будет уже не то – второй сорт.