Алексей Рыбин - Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»
Таня молчала. Использовать Лебедева… Это что же, значит, опять с ним в одну упряжку вставать? Нет уж, хватит.
Сумской, точно прочитав ее мысли, тихо успокоил:
— Таня, вопрос решен. Мы его списываем со всех счетов. Но вот его банковский счет нам не помешает. Ясно теперь?
— Куда уж яснее.
— Вот и хорошо. Иди работай. Заболтался я, на старости лет говорливым становлюсь. Раньше такого со мной не было. Может, ты бы помогла, Танечка, может, средство какое есть от болтливости? А то в нашем деле это беда… Ну иди, иди, — закончил он причитать, видя, что Козлову не развеселили его актерские способности. — Я тебе позвоню.
Яков Михайлович проводил Татьяну до двери, вернулся к письменному столу и углубился в бумаги. Начав просматривать пачку документов, он понял, что голова занята совершенно другим и он не понимает ничего из написанного. «Вот черт, неужели действительно старость?» Он встал и подошел к зеркалу. Да, старик, без шуточек, — просто натуральный пенсионер. И нечего хорохориться перед девчонкой — она только смеяться над ним будет, стоит ей лишь из дому выйти. Уже сейчас, наверное, хохочет — бес, мол, в ребро деду… Да… Степенней надо быть в его-то годы. Погулял уже на своем веку, порезвился, чего только не было…
Сумской невесело усмехнулся.
…На самый верх влез, на настоящей вершине сидит, не на той, что по телевизору показывают, на хрена ему телевизор. Он там, откуда управляют теми, кого показывают. Ну не он, конечно, первый среди равных… Да и нет ведь первого-то — так все запуталось, так все друг с другом срослись, что и не разберешь порой, кто главней. Но что хорошо — воистину государственная собственность стала достоянием человека. И он — этот человек. Точнее, один из них. Один из мелких служащих верхушки, но эту мелкость миллионы людей считают вершиной..! А покоя все нет. И не будет, уж видно, до самой смерти. Машина работает, шестеренки вертятся и останавливаться не собираются. Не выпрыгнуть из механизма на ходу — перемелет в мелкий порошок, так что следа не останется. Надо дотягивать лямку, хоть и нет, честно говоря, никакого желания…
Он снова тяжело втиснулся в кресло за столом, зная, что нужно заставлять себя работать. Лень может легко взять верх: стоит толькочуть-чуть расслабиться, пойти у лени на поводу, и все — день пропал. А сейчас не то что день, каждая минута важна. Дело рисует такие перспективы, что, если все срастется как надо, можно будет и покой себе дать… Ну, там, формальные какие-то дела вести, но это все — ерунда, «Штука, которая сейчас раскручивается, может сравниться только с захватом Земли инопланетянами», — думал Сумской.
Он листал бумаги. В них было все о том же — о Лебедеве, давшем деру в самый разгар работы. «Надо же, — усмехался Сумской, — старого пидора баба сгубила. Чудны дела твои, Господи!..» В общем-то, он мог понять Лебедева, Это не снимало, конечно, с него вины, но понять его было можно. Тяжело здесь жить. Как писал покойный Ерофеев, старый хрен антисоветский, — «надо быть из чистой стали с головы до пят…» Нет, вот так — «надо быть педерастом, выкованным из чистой стали». Прав ведь был, гад. Иначе загнешься. Многие не выдерживают…
Лицо Якова Михайловича приобрело жесткое выражение, стало походить на вырезанную из темного дерева старую, потертую от долгого употребления маску, А он вот выдержал. Все выдержал и все перенес. Ко всему привык. Настолько привык, что во время последнего путча даже телевизор не включал, пил чаек на веранде. «Ерунда, — думал он, — не стоит и жопу отрывать от стула…» Результаты события, взбудоражившего весь мир, утвердили Сумского в отношении к происходящему. Особенно когда произошла амнистия «заговорщиков». «Любимый город может спать спокойно», — пропел он тогда и приказал себе забыть о случившемся. Нечего всякую дребедень в голове держать, когда настоящих дел по горло.
Он смотрел на стол, заваленный листами с отчетами сотрудников. Пора потревожить беглого подчиненного, пора. Надоела эта бумажная морока. Сумской всегда предпочитал живую работу и сам бы сейчас с удовольствием рванул, как месяц назад, в лес, за оружием. Та операция удалась на славу. До сих пор его люди копаются в болотце, много чего уже оттуда вытянули. Спасибо этому парню — как его — Алексей, что ли? А, не важно… Пусть им занимается Таня, она баба надежная. А с пареньком, конечно, подфартило: такую дал наводку — столько оружия они вывезли, столько барахла разного, очень все это было кстати, неучтенка, так сказать, появилась…
Яков Михайлович Сумской просидел в дачном кабинете весь вечер, не вставая из-за стола. Работа увлекла его, и в конце концов выстроился план операции, которая должна была стать достойным завершением многолетних трудов. Которая даст ему наконец покой. Хоть и к концу срока, отпущенного Всевышним, но лучше поздно, чем никогда. План не такой запутанный и хитроумный, как те, которые Яков Михайлович составлял в семидесятые; не такой грубый, как в шестидесятые; не такой кровавый и масштабный, как в сороковые, — вполне в духе времени. Жесткий, стремительный, безжалостный и простой. Сумской всегда старался идти в ногу со временем.
Глава 2
Таня вовсе не веселилась, сходя с крыльца дачи Сумского. Она сразу же переключилась на другое, стареющий генерал ее не занимал. Он был для нее открытой книгой, уже не раз прочтенной и не настолько интересной, чтобы возвращаться к ней снова.
Она выехала на трассу на новенькой «ауди» — такая же была у Лебедева месяц назад — и, выжав под сто километров в час, понеслась к городу. Да, за последний месяц многое изменилось. Может быть, и к лучшему, что случился этот кошмар. Тайное стало явным, все прояснилось, исчезла необходимость врать дома — ей это давно казалось бессмысленным. Ее муж работал на Лебедева, Лебедев — на Якова Михайловича, она — напрямую на Сумского. Ни Лебедев, ни муж об этом не знали, запутанная получалась картина. Она много раз говорила Сумскому, что не видит смысла в этой конспирации, — стучать на мужа, если что, она все равно не станет и наблюдателем за любимым человеком ей быть противно. Но шеф ответил, что никто и не просит ее быть в собственной семье соглядатаем. У нее совершенно другие обязанности. Всему, мол, свое время. Так требуют интересы дела.
Дела Сумской вел так, что придраться было действительно не к чему. В последнее время, правда, уставать он, что ли, больше стал, увлекся чтением научной фантастики, рассказывал при встречах о книгах, которые прочитал.
«Научная фантастика, — говорил он Тане, — это то, что сейчас происходит. То, что мы с тобой делаем. Ты согласна? Мы изменяем реальность, изменяем людей. Делаем с ними все что угодно, и они даже этого не замечают. Ты видишь, я давно уже работаю на себя, а самое смешное в этом то, что объективно получается — на благо страны. Страна — это, выходит, я. И я здесь могу все. Только это происходит не так, как в книгах. Каждое наше чудо не кажется сверхъестественным, поскольку заворачивается в оболочку бюрократических операций, бумажной волокиты, миллионов бумажек, которые начинают действовать сами. Вернее, не совсем сами, мы их контролируем. Мы, — хихикал он, — сверхлюди. Пришельцы».
«Не тронулся ли старик на старости лет?» — думала Таня. Но, глядя в умные, проницательные глаза Сумского, понимала, что все опасения на этот счет напрасны. Этот дед еще всем сто очков вперед даст, с головой у него все в порядке. Чудовище он, конечно, но ясный ум, логика потрясающая, как у компьютера. И такой же бездушный. Выполняет свою программу, хоть трава не расти. Что-то в нем есть. Что-то очень сильное в нем сидит, мистическое. Это тоже Таня понимала. Как он людей окручивает — особый дар у Сумского, как он всегда сухим умудряется выскочить из воды. Во время путча последнего лоб не морщил ни разу. Звягина, ее мужа, бандита, в месяц сделал президентом компьютерной компании. Процветающей, с представительствами по всей стране. У Саши, хоть он в компьютерах и не понимает толком, все-таки высшее гуманитарное, справляется вроде бы. Правда, его президентство очень сомнительно — он все какими-то другими делами занимается, компьютеры Звягина слишком мало интересуют.
Он уже месяц не разговаривал с Таней — с той самой минуты, когда узнал, что жена — работник КГБ-ФСБ. Все оставалось по-прежнему, только спали они в разных комнатах. Она говорила с ним, звала к телефону, передавала сообщения от подчиненных, Звягин же молча кивал и уходил к себе в кабинет. С новым назначением, которое устроил ему Сумской, работы у мужа прибавилось не на шутку. Таня не расспрашивала его, но видела, что ему нравится новое поприще. Он стал меньше бывать дома, приоделся. В свободное время читал уже не русскую классику, как прежде, когда был простым, как думала Таня, бандитом, а специальную компьютерную литературу, учебники английского и немецкого. Видела Таня и то, что муж берет на работу оружие. Он не стеснялся ее никогда, теперь же демонстративно перед уходом проверял пистолет, иногда просто оставлял его на кухне или в прихожей.
