Сергей Самаров - Бикфордов час
Абу Саид торопился не спеша. То есть делал все, что необходимо было сделать, точно и четко, без задержки и без раздумий. Понимал, что ошибка чревата последствиями для всех в здании. Но почему-то никого не предупредил, никому не предложил покинуть помещение. Считал, что если произойдет несчастный случай, то ему самому будет уже все равно, пострадает ли кто-то вместе с ним или нет. Он не чувствовал ответственности за дело, которое ему поручили. Вернее, он чувствовал ответственность за изготовление взрывчатки, но вот за ее применение и за итоги, которые вызовет такое применение, это все Абу Саида совершенно не волновало. Он хотя и вошел в диверсионную деятельность, все же еще оставался простым ученым-химиком, которого не слишком тянуло на воинские подвиги. Он мысленно сравнивал свои руки с руками майора Гризли, и сравнение это, в плане рассмотрения пригодности к диверсионной деятельности, было явно не в его пользу. Гризли выглядел в понятии профессора настоящим стопроцентным диверсантом. Но при этом Абу Саид хорошо понимал, что майор Гризли никогда не сможет своими руками и при своей нынешней голове создать такой состав, какой создал он, майор Хайят. И это было несравненно большим делом, чем простое умение убивать. А другой головы у Гризли никогда не вырастет. И получалось, что этот майор, похожий одновременно и на настоящего гризли, и на гориллу, без усилий его, Абу Саида, головы ничего не значит. И ничего не значит его устрашающая внешность, и взгляд песчаной гюрзы тоже ничего майору не даст, как он ни вытягивай по вертикали свои зрачки. Здесь дело было в общем уровне образованности и в интеллекте, которого майору Гризли, похоже, не хватало. Но даже имея равенство званий, майор Хайят никак не желал показывать своего превосходства над майором Гризли. Он просто делал свою работу, хотя порой и отвлекался мысленно, представляя, где в настоящее время находится волосатый майор и достанет ли его взрыв в случае, если Абу Саид допустит какую-то ошибку. При этом никак не хотелось представлять, что будет с самим телом химика. И даже не думалось, как обидно будет молодому профессору погибнуть по собственной торопливости.
Но он и не торопился. И потому справился с работой быстро и сделал все безошибочно. Неторопливость и быстрота, как давно уже знал молодой профессор, вещи, не исключающие друг друга. Даже более того, они друг другу помогают. Но происходит такое только тогда, когда свое дело знаешь в совершенстве. Больше всего времени у него ушло на изготовление взрывателя. Это и понятно. Здесь была не работа химика, а скорее, работа физика-механика или высокопрофессионального умельца сапера. И не столь суть важно, что в основе лежали уже готовые взрыватели. Каждый раз при подготовке любого взрыва взрыватель требовалось приспособить к определенным условиям. Тогда, на испытаниях, это была полоска фанеры, выкрашенная в цвет старого, изношенного асфальта. Сейчас это была хирургическая нить из натурального шелка. Самое сложное будет потом, понимал Абу Саид. Самое сложное будет в установке взрывателя в человеческом теле. Там только одно неловкое движение будет грозить взрывом, поскольку в данном случае взрыватель будет работать не на нажатие, как на испытаниях, где было легко рассчитать необходимый диапазон веса, который потребуется для активации. Здесь нить освобождала пружину, которая через трубку с бойком наносила удар по капсюлю. Выдернешь нить раньше времени, даже просто неаккуратно потянешь при завязывании хирургического шва, и пружина может сорваться. Она сильная, эта пружина. Но и шелковая нить прочная, а главное, не растягивается, иначе взрыва бы не избежать, как могло случиться при использовании синтетической нити. По большому счету следовало бы сделать металлический предохранитель, который после высвобождения нити просто выпадал бы из пружины, и она срабатывала бы. Но, чтобы сделать такой взрыватель, следовало в первую очередь изучить анатомию человеческого тела. И при жизни, и после нее. То есть самому стать патологоанатомом. Пока не знаешь анатомию, не останешься уверен, что предохранителю будет куда падать. Без этого знания такой уверенности не было. Можно, конечно, вырезать какой-то орган, чтобы освободить место для предохранителя. Но здесь опять необходимо как минимум медицинское образование в области патологоанатомии. Кто подскажет Абу Саиду, какие органы как ведут себя после смерти. Вырежешь что-то, а это место тут же распухнет и чем-то заполнится. Нет, за неимением времени для изучения анатомии лучше не рисковать результатом, даже если ты не будешь, по крайней мере не намереваешься, гордиться им и не чувствуешь за него ответственности. Но опять же все сводилось к знаниям. Сначала к знаниям химии, чтобы сделать состав, потом к знаниям анатомии, чтобы заложить взрывчатку в человеческое тело. Знания, хорошо работающая голова – это главное отличие специалиста. Но майор Хайят при этом не хотел думать о том, что и в военном, и в диверсионном деле тоже нужны собственные специалисты. Это уравнивало бы его с майором Гризли, а майор Хайят такого уравнивания не желал.
Абу Саид вспомнил свои утренние мысли, когда все сводилось к удачной работе лейтенанта эль-Габари, и как это раздражало. Даже взгляд полковника Василя, устремленный на лейтенанта, раздражал. И если взрыва не произойдет, то виной всему будет он, майор Хайят. И взгляды, устремленные утром на эль-Габари, будут существенно отличаться от взглядов, устремленных на Абу Саида. С этим мириться он не желал и просто не мог. И потому делал работу на совесть. Он умел работать на совесть, не задумываясь над тем, что совесть не может быть выборочной, относящейся к одним людям так, к другим – иначе. Но думать о том, что от взрыва пострадают другие люди – невиновные, не хотелось, и Абу Саид не думал.
И закончил он дела за два с половиной часа. Вышел из кабинета и вытер рукавом пот, стремящийся в глаза. В конце коридора стояли главные участники предстоящей операции. Только украинский подполковник с группой своих диверсантов к этому времени уехал и, наверное, уже орудовал в райцентре. А вот присутствие рядом с полковником Василем и майором Гризли лейтенанта эль-Габари показалось профессору неуместным. Но Амин умел, как показалось, ладить со старшими по званию. Абу Саид был уверен, что к моменту возвращения в Саудовскую Аравию Амин будет уже носить капитанские погоны. Может быть, и в помощники к Абу Саиду его поставили не случайно. Может быть, полковник из королевской семьи проявил личную инициативу и, понимая, что за детищем Абу Саида большое будущее, пожелал «примазать» к этому будущему лейтенанта. Это казалось похожим на правду, иначе что бы здесь делать специалисту по ядам с его достаточно простыми разработками, скорее пригодными для криминальных структур, чем для нужд армии.
– Все готово, – доложил Абу Саид. – Можно ехать. Только…
– Что? – настороженно спросил Василь.
– Мне бы отдохнуть хотя бы минут двадцать. Я все время находился под угрозой взрыва. Нервы дергают, как обезьяна за нос… А ведь впереди самая сложная часть работы. Там филигранно делать необходимо. Иначе взлетим на воздух вместе со зданием морга. Компания там подберется, мне кажется, веселенькая. Но те мертвецы уже смирились со своей участью. А я еще не привык об этом думать.
– Понимаю… – согласился майор Гризли, посмотрел на полковника и утвердительно кивнул с высоты не только своего роста, но и с высоты опыта диверсанта.
Василь посмотрел на часы.
– Двадцать минут тебе на отдых. Через двадцать минут я постучу в дверь. Выходи…
* * *Выехали через полчаса. Абу Саид лег, когда его отпустили, и только в лежачем положении понял, как напряжено было его тело все два с половиной часа подготовки к операции. Было напряжено и очень устало. Как и нервная система. Слишком долго длилось это испытание нервов. Там, у себя в лаборатории, дома то есть, можно было сделать что-то одно, потом отдохнуть, потом сделать другое и снова расслабиться. Здесь такой возможности не было. Но во время работы усталости не ощущаешь, как не чувствуешь напряжения. И только в постели Абу Саид понял, как тяжело ему это дается. Тем не менее сразу уснуть он не смог и минут пять еще прокручивал в голове все, что сделал, выискивая возможность ошибки. Но ошибки не было. Только убедившись в этом мысленно, он провалился в какое-то забытье, но это был не сон, а просто измененное состояние сознания, и вернулся майор к обыденности только после громкого стука в дверь. Полковник уже будил его.
– Я слышу, полковник-эфенди. Встаю…
Как быстро пролетели эти двадцать минут! Казалось, что только-только прилег, а уже стук в дверь. Абу Саид посмотрел на часы. Нет, все правильно. Прошло двадцать минут. И он эти двадцать минут прожил, похоже, вне времени, если такое вообще когда-то бывает.
Как человек, много читающий, Абу Саид был поверхностно знаком с понятием измененного состояния сознания. И сейчас его заинтересовало то, что он в подобном состоянии не чувствовал времени. Может быть, и в самом деле человек в какие-то моменты своей жизни способен выходить за границы времени? Об этом стоило подумать на досуге. Но вопрос сохранения времени жизни – это вопрос сохранения молодости, вечной молодости. И это тот вопрос, над которым стоит подумать, не жалея потраченных сил.
