Александр Шувалов - Переводчик
– Что вы можете сказать, Котов? – хлопнул ладонью по лежащему на столе медицинскому заключению командир, сияя радостной улыбкой следователя, расколовшего серийного убийцу.
– Я много чего могу сказать, – с достоинством ответил Саня, – по какому конкретно вопросу вас интересует мое мнение?
– Он еще шутки шутит, – с возмущением вложил свои пять копеек в разговор замполит, заслуженно носящий кличку Муму и не менее заслуженно пользующийся нулевым авторитетом среди подчиненных – Смешного тут ничего нет.
– Вы абсолютно правы, Юрий Михайлович, все очень серьезно, – поморщился командир. Он очень не любил, когда его перебивали. – Где ваша объяснительная, Котов?
– По какому, извините, вопросу?
– Не стройте из себя идиота. По поводу вашей вчерашней пьянки.
– Очевидно, произошла какая-то ошибка, Владимир Алексеевич, вчера я не пил. Так же как и позавчера. Я, если хотите знать, с восторгом воспринял указ нашей родной партии о борьбе с алкоголизмом и пьянством, потому что являюсь искренним сторонником трезвого образа жизни.
– Да, кто бы мог подумать... А что вы скажете на это? – И он указал перстом на лежащую на столе бумагу.
– Что это? Позвольте взглянуть, – и Саня протянул руку к документу.
– Взгляните, только не вздумайте проглотить, – каратист напружинился, готовясь к схватке, – вы же понимаете, что при необходимости легко выписать дубликат.
– Я не питаюсь бумагой, – с достоинством ответил Котов, взял заключение в руки и с интересом прочел. – А при чем тут я?
– Как это, при чем? – Командир вырвал документ у него из рук и с чувством зачитал вслух: – ...алкоголя в крови.
– А кто это допился до ...алкоголя в крови, – невинно поинтересовался Саня.
– Как кто? Вот читаю, Липатов Александр...
И в кабинете повисла тишина. Все присутствующие поняли, что вероломный Котов их, попросту говоря, обул. Как известно, офицеры разведки имели при себе так называемые документы прикрытия, выписанные не на их фамилии. Именно такой документ Саня и представил врачу для заполнения заключения.
Ему надоело стоять и слушать тишину, поэтому он нарушил ее невинным вопросом:
– Так какие претензии персонально ко мне как к офицеру и коммунисту?
Командир бросил гневный взгляд на вчерашнего сопровождающего, испуганно сжавшегося в уголочке, крыть было нечем.
– Но мы-то знаем, Александр Корнелиевич, – замполит решил подтвердить свое звание ведущего идиота современности, – что на самом деле вы...
– Не совсем понимаю, что вы все знаете, – кротко перебил дебила Саня, – лично я знаю, что я Котов и папа с мамой у меня тоже Котовы. Фамилия у нас, знаете ли, такая.
– А мы можем устроить вам очную ставку...
– Свободны, Котов, – прервал заблажившего замполита командир, давно просчитавший в уме все возможные действия и их последствия. Мизер, как говорят преферансисты, не ловился. Действительно, не ехать же по новой в наркодиспансер, чтобы рассказать медперсоналу о специфике работы советской разведки. – Идите.
– Есть, – и, четко развернувшись через левое плечо, он парадным шагом прусского гвардейца покинул место своей несостоявшейся казни.
Из кабинета раздался писк, шум, гам и треск раздираемых штанов – вчерашнему конвоиру начали мягко, по-товарищески указывать на совершенные им ошибки.
Саня отработал в этой милой конторе еще около года без особых для себя последствий. Потом на территории СССР наступила окончательная дружба народов с пальбой, и для него нашлась боевая работа. О проведенном на Дальнем Востоке времени он всегда вспоминал с легкой ностальгией, ласково называя руководство своего тогдашнего места службы «сборищем непуганых идиотов».
Глава 24. А вы засранец, д’Артаньян...
Он тут же открыл дверь, мельком взглянув в телескопический глазок, потому что сразу понял, кого черт принес.
– А есть ли в доме чай? – нагло осведомился у хозяина Саня Котов, вручая тому тортик. – Тогда, пожалуйста, заварки не жалей, мы потом тебе все финансово возместим, – помолчал и добавил: – со временем.
Боксер помог Бацунину снять куртку, хлопнул Сергея по плечу и прошел на кухню, по дороге доставая из кармана мобильник. Вскоре из кухни донесся его непривычно ласковый, почти сюсюкающий голос: «Дорогая, я тут ребят встретил, зашли к Сереге в гости, не скучай. И тебе приветы... Как там дети?.. Перезвоню, целую...»
Вернувшегося в прихожую Лопатина встретили улыбками, а невоспитанный Котов и вовсе гнусно хихикнул и, шаркнув ножкой, промурлыкал: «Я тут ребят встретил...» За что немедленно получил по пузу, не очень сильно, но с намеком.
Надо сказать, что за последние несколько лет Володя Боксер сильно изменился: он слегка округлился лицом, стал чуть более разговорчив (вернее, чуть менее молчалив), а самое главное – он улыбался! Вы видали когда-нибудь плачущего большевика? Уверяю вас, улыбающийся Боксер – зрелище куда как более крутое и впечатляющее. Тот же Саня Котов, увидев это великолепие в первый раз, попытался спрятаться на телеграфном столбе... А все дело в том, что Володя женился, причем по страстной и взаимной любви. Интересная была история с географией. О ней как-нибудь попозже и отдельно...
Тортик ели, запивая первыми чашками чая (сладкоежка Котов еще и варенье выклянчил), в молчании. Затем Сергей налил всем по второй (а Котову – третью), закурил и, обращаясь к присутствующим, спросил:
– И?
Бацунин тоже закурил, задумчивым взглядом проводил последний кусочек (вернее – кусище) торта, исчезающий в прожорливой пасти Котова, и молвил:
– А вы засранец, д’Артаньян, решили все проделать в одиночку...
– Интересно, как он себе это представляет? – присоединился к разговору покончивший со сладким Саня.
– Мы там тоже были, Бегемот, – улыбнулся (!) Володя.
– И Саня тоже? – больше из вредности спросил Волков.
– А что Саня? – удивился Гера. – Саня у нас как сын полка, куда теперь без Сани?
– Вот именно, – подхватил беседу Саня, – куда теперь без меня? – И тут же спросил: – А еще варенье есть?
– Варенье кончилось, есть только тульский пряник, правда жесткий. Будешь?
– Буду, я его в чае размочу, я от сладкого думаю лучше...
– А поешь? – мстительно спросил Волков. – Как там у тебя, «Бурятские степи в огне...»? Орленок ты наш сизокрылый!
И все заржали, именно заржали, потому что познакомились они почти двадцать лет тому при обстоятельствах весьма интересных.
Ничего не могу с собой поделать, вынужден рассказать об этом прямо сейчас.
Глава 25. Где-то в Юго-Восточной Азии. Бурятские степи в огне...
Эта необычайно красивая история произошла во второй половине восьмидесятых. Некогда могучей империей уже вовсю разруливал слабоумный помощник сельского механизатора. Эффективность работы спецслужб стремительно падала, спецов уже оценивали не по конечным результатам. На первое место вышел и закрепился принцип «соблюдать и проводить в жизнь идеи перестройки, гласности и трезвого образа жизни».
И вот в этот судьбоносный период Саня Котов умудрился завербовать персонажа, имеющего прямой выход на государственные секреты одного небольшого сопредельного с Вьетнамом государства. Основными направлениями политики этой страны были, конечно же, демократия и всемерное сотрудничество с США. Штатники чувствовали себя там комфортнее, чем дома, и творили все, что левая пятка пожелает. А в чем же интерес левой пятки, так же как и других частей тела Америки (особливо ее спецслужб), в этом регионе? Правильно, в наркотиках. Перестав оглядываться на некогда великого противника в лице СССР, Штаты начали стахановскими темпами развивать в стране производство наркоты при полной и безоговорочной, спешу заметить, поддержке и одобрении местной, извините за выражение, политической элиты.
Человек, которого Котов завербовал, принадлежал к клану, давно и долго стоящему у кормила власти в стране. Его представители многие годы занимали министерские посты, руководящие должности в вооруженных силах и полиции, а также представляли в парламенте наиболее мощную, а потому правящую партию. Когда-то в молодости он изучал творчество Диккенса в Кембридже и ни с того ни с сего нахватался там левых идей. Время было такое, романтические шестидесятые... Мало того что нахватался, еще имел неосторожность их пару раз высказать по возвращении на родину, забыв, наверное, что скорость стука на порядок превышает скорость звука. На этом его карьера и закончилась, не успев начаться.
Не помогло ничего: ни верноподданнические статьи в прессе, ни легкое постукивание на коллег по перу. Как известно, отмыться можно от всего, кроме подозрения в нелояльности... Так и жил он долгие годы, ведя культурные и литературные колонки в прессе (в редакторы, конечно же, не пустили), с завистью наблюдая, как бодро делают карьеру сначала братья и кузены, а затем уже и всякие там племянники.
