Родерик Торп - Крепкий орешек
Он надел перевязь и убедился, что браунинг лежит надежно. Затем сложил вместе завязки от вещмешков, и получилась веревка, что само по себе еще не решало проблемы быстрого отсоединения шланга. Он снял брючный ремень.
В 6.05 он занял позицию — свою позицию. Он опять перевесился через край вывески, чтобы наметить и запомнить окно. Сейчас нельзя сказать, сколько у него будет времени, когда возобновится стрельба. Возможно, несколько секунд. Этого явно недостаточно, чтобы открыть окно. Под таким углом это будет непросто сделать. Когда рассветет, будет видно лучше, но нет уверенности, что полиция не начнет акцию раньше времени, до рассвета. Шум вертолетов предупредит его об этом. И не только его. Поэтому Лиленду приходилось исходить из того, что банда находится прямо за дверью, ведущей на крышу, в ожидании первых звуков летящих вертолетов.
Лиленд находился на ничейной территории. Он был вне закона. В этом положении ему были необходимы такие люди, как Тако Билл. Лиленда привезли сюда на лимузине, он был в костюме и при галстуке. А сейчас люди отшатнулись бы от него в ужасе, увидев, за кого они болеют и переживают. Дело в том, что разница между героями и негодяями определяется, как правило, со временем.
Учащиеся университетов в Германии больше десятилетия радостно приветствовали этих мерзавцев. Они были не совсем неправы. Полиция пыталась обманом вынудить Лиленда положить свою жизнь ради бессмысленной цели. И сейчас они молчали, потому что знали, что дальнейшие разговоры обнажат их полную беспомощность и несостоятельность. Они не владели ситуацией. Поэтому и не приказали Тако Биллу прекратить радиопередачу. Слава богу, что суверенитет небезграничен.
Конечно, самой большой удачей в предстоящий час для Дуэйна Т. Робинсона могла бы стать смерть Джозефа Лиленда, что впоследствии избавило бы его от необходимости отвечать на каверзные вопросы. Мир просто задыхался от таких вот робинсонов, которые любили загребать жар чужими руками и использовали любую возможность для организации собственных успехов и возвышения. Они паразитировали на обществе так же, как Малыш Тони и ему подобные, а возглавлял список этих негодяев Ричард Никсон. Эти люди лишили цивилизацию даже ее прошлого, поставив под сомнение все. Теперь уже никто не знал, во что верить и зачем.
Да, Робинсон был крутым малым. Как полицейский, он прекрасно знал, что сделают с каждым из тех, кто погиб или еще погибнет. Когда судмедэксперт закончит вскрытие, тело будет напоминать судно, выжженное до ватерлинии. Поэтому вскрытые трупы так и называли — каноэ. Голову скальпируют — кожа отходит от костей как кожура. Если Лиленд умрет, его так же распотрошат, а потом, к ночи, зашьют.
Он услышал клаксоны автомобилей. Это к зданию съезжались зрители. Ему хотелось думать, что это типично только для Лос-Анджелеса, но он знал, что люди вели себя так повсюду. Лиленд находился на ничейной территории. Он даже не знал, за что собирался воевать. Рассвет еще не наступил.
* * *6.41, тихоокеанское поясное время
Вдалеке над горами он увидел три мигающие красные точки. Лиленду было интересно, что террористы знали о тактике вертолетной поддержки и высадки десанта. Одна из запасных обойм лежала перед ним на вывеске, а рация с приглушенной громкостью — поверх обоймы. Вторая обойма была в заднем кармане. На небе над небоскребами появились барашковые облака. Горы были отчетливо видны: вот так они простоят еще десять тысяч лет. Лиленд поднял рацию.
— Тако Билл?
— Слушаю вас.
— Расскажи, что показывает телевидение.
— Послушайте, вы просто гвоздь программы. На улице собрались тысячи людей.
— Что еще?
— Все остальное держится в тайне. Показывают здание, которое сильно пострадало от вашего взрыва, а с виду осталось, как прежде, даже все лампы как горели, так и горят. Я повторяю то, что говорили по телевизору. А на востоке люди идут в церковь.
— Джо, мы могли бы помочь...
— Подожди, Эл. Билл, будь готов в любую минуту выйти на связь со мной.
— Хорошо.
— Джо, ничего не предпринимай. Остановись и ты будешь жив.
— Если бы я верил в вашу затею, я принял бы твое предложение, — вертолеты все еще висели на одном месте. — У меня нет другого выхода. Я объяснил тебе, что произойдет. Если бы ты увидел меня, ты бы поверил. А так тебе придется поверить мне на слово.
Он откинулся назад, чтобы завязки натянулись на грудной клетке. Надо было, чтобы они не стесняли движений. Вертолеты стали набирать высоту. Возможно, они будут действовать осторожно, но это не решало другой проблемы. Если при таком освещении и практически полном отсутствии видимости они будут пикировать на здание, то его как пить дать подстрелят. Он понял, почему банда не поднялась на крышу: они все видели с нижних этажей и пока решили не рисковать. Вертолеты по-прежнему набирали высоту.
Надо было следить за дверьми. Солнце появится у него за спиной через пятнадцать — двадцать минут, а вертолеты находились в пяти минутах лета отсюда. В этом и состоял план?
— Эл, пусть они заходят из-за западной башни.
— Мы свяжемся с пилотами.
— Как ты, Кэти?
— Смотрю на себя по телевизору. А как ты?
— Хреново.
— Ты не можешь сделать так, как говорит полиция?
— И остаться в живых? Нет.
— Наконец, они отвязались от меня. Посмотри на север.
— Вижу. И не я один.
На улице нарастал ропот возбужденной толпы, томимой ожиданием, как это бывает во время соревнований. Лиленд вспомнил приятеля Кэти, боксера второго полусреднего веса. Он хотел спросить, была ли у него хоть одна столь изматывающая схватка или раунд.
Лиленд пододвинулся к краю вывески. Он видел людей за баррикадами за три квартала отсюда, очень близко. В случае чего они пострадают. Но полиция ничего не могла поделать с этим, они были бессильны. Включили прожекторы. Если бы он руководил операцией, он поступил бы также, поскольку надо было видеть, что происходит.
Огни, толпа, камеры — все это вполне соответствовало современным представлениям о событии. Люди должны были видеть, что происходит. Это началось после покушения на Джона Кеннеди. Если бы люди дали себе труд задуматься, они бы поняли, что с нетерпением ждут от телевидения подобных зрелищ. Это было частью их убежденности в том, что с человеком можно не считаться и ни во что его не ставить. Они привыкли к полицейским типа Дуэйна Робинсона, которые желали подчинить себе все и вся, даже собственный здравый смысл.
Вертолеты зависли западнее здания. Небо слегка посветлело, и он уже различал их очертания. Лиленд нажал на кнопку:
— Кэти, я не хочу, чтобы ты волновалась.
— Понимаю.
Он решил на время прервать связь. Вертолеты находились на западе так высоко, что освещались розовым светом солнца, которое еще не вышло из-за гор. Морозный воздух в этот час бодрил, и Лиленду почти хотелось оказаться там, с ними. Почти. Он переключился на тридцатую, затем вернулся на прежнюю волну.
— Билл, начни обратный отсчет от десяти, а потом глуши тридцатую.
— Тридцатую. Считаю.
Лиленд переключился на тридцатую частоту, поставил рацию на полную громкость и швырнул ее как можно дальше к южной стене. Первый вертолет направился к югу. Рация орала, извергая органную музыку, — это Тако Билл наложил на тридцатый канал трансляцию рождественской службы. За первым вертолетом двинулись два других. Все три в первых лучах восходящего солнца оказались бело-голубыми. Под носом у них были отчетливо видны большие прожекторы.
Рация лежала в двадцати футах от него на воображаемой линии, проведенной между дверью на крышу и тем местом, где находился Лиленд. Ему был необходим этот отвлекающий маневр. Вертолеты, растянувшись на полмили, были еще слишком далеко, чтобы их можно было услышать.
Лиленд быстро посмотрел через край крыши, лишний раз проверяя свои расчеты. Шланг был сделан из грубой парусины, и он закрепил его так, чтобы узел не ослаб и не соскочил; он не знал, что будет делать, когда он повиснет над улицей, удерживаемый приспособлением, которое сам же и сделал.
Выбора не было. Полиция позаботилась об этом, и теперь многие из них умрут. Пока он будет болтаться на высоте четыреста футов. Хотелось думать о чем-нибудь другом. Первый вертолет пошел на заход, пикируя. Солнце осветило верхушку лифтовой башни, которая мешала первым лучам упасть на крышу. Лиленд надеялся, что он точно выбрал момент.
Вертолет стал снижаться, а следующий все еще находился за три-четыре мили от цели. Лиленд слышал бухтение их двигателей. Он подполз ближе к краю крыши и услышал вопли толпы. Его по-прежнему скрывали светящиеся буквы надписи «КЛАКСОН». Когда он перевалится через них, ему придется одновременно держаться за автомат и за шланг. Если он упустит шланг, то от резкого толчка при падении завязки могут соскочить у него с плеч. И тогда он полетит вниз и проделает весь путь менее чем за четыре секунды.
