Родерик Торп - Крепкий орешек
Из мира уходило понимание необходимости бережного отношения к другим людям. Добрососедские отношения были уже редкостью. Жизнь не сближала, а разводила людей в разные стороны. Они чувствовали себя гостями на своей собственной планете. Проектировщиков этого здания больше интересовала возможность потакать амбициозным замыслам кучки нефтяных воротил, что выразилось в создании помпезной площадки-подиума, чем забота о людях, для которых можно было бы посадить несколько деревьев и поставить ряд скамеек, где они могли бы просто посидеть и поговорить. Он включил рацию.
— Эл?
— Подождите. Он уже проснулся.
— Джо? С тобой все в порядке?
— Что значит «он проснулся?» Я здесь, например, писал письма и приводил в порядок кое-какие дела.
— Меня подменили на радиоперехвате. А ты бы просто посидел, отдохнул.
— Я и так отдыхаю, а вот у тебя голос усталый. Послушай, они собираются подняться за мной...
— Мы работаем над этим. Тебе будет оказана поддержка с воздуха.
Лиленд молчал. Если полиции удастся взять под контроль крышу, они высадят на нее людей. Для этого им потребуется помощь Лиленда, его поддержка, черт возьми; он должен будет прикрывать их. Если будет надо, он умрет. Какое громкое название они придумали для этой операции — поддержка с воздуха. Теперь у банды появилась еще одна причина желать его смерти. Они так давно заперли его здесь, что, может быть, их уже не интересуют разговоры на одиннадцатой частоте?
— Мне кажется, у вас ничего не выйдет. На этой крыше столько всего нагорожено, что они всегда найдут, где спрятаться. Пойми, они пришли сюда, чтобы здесь остаться. Я больше чем уверен: у них есть реактивные снаряды.
— Ну, чтобы проверить это, есть только один способ, не так ли, брат?
«Теперь они стали братьями», — подумал Лиленд. Но он чувствовал, что Эл что-то не договаривает.
— Послушай, давай говорить откровенно. Выкладывай все и не морочь мне голову.
— Мне следовало сказать тебе, Джо. Радио и телевидение ведут отсюда прямую трансляцию. Они передают все, о чем мы говорим.
Лиленд вздохнул:
— Значит, мне причитается?
— Не думаю.
— Тогда этим ублюдкам придется попытать счастья с теми, кто останется в живых.
Голос Эла прозвучал сдержанно:
— На востоке уже рождественское утро, Джо. Маленькие дети смотрят телевизор.
— Им положено быть в церкви. Если кто-то действительно хочет сделать для меня что-нибудь, он должен пойти в церковь.
— Не надо так, Джо. Все знают, что ты прошел через ад, но не надо отыгрываться на мне. Всем счастливого Рождества! Джо, мы не шутим. Как только рассветет, над зданием будут постоянно висеть вертолеты. Они прикроют тебя.
— Послушай. Хорошенько послушай и подумай! Я до сих пор жив лишь по одной причине — они контролируют ситуацию. Им бы очень хотелось сбить вертолет.
— Нет, Джо. Они требуют эфирного времени. Они хотят прорваться на радио и телевидение. Им хочется через спутники связи вещать на весь мир.
— Ну и что же?
— Мы тут переговорили кое с кем. Они говорят, что это очень трудно сделать и почти невозможно удовлетворить их требования. Мы пытаемся объяснить им это.
Когда забрезжит рассвет, вертолеты попытаются высадить на здание остатки спецподразделения. Если все пройдет успешно, они с боем будут пробиваться к заложникам, многие из которых к тому времени будут убиты. Среди последних могут оказаться Стеффи, Джуди и Марк.
Но у полиции ничего не выйдет. Тогда на смену ей придут армейские части, которые будут пробиваться сверху и снизу. Армейская операция завершится успешно, но при этом погибнут все. Лиленд решил, что спорить все равно бесполезно.
— Джо, ты достаточно бодр, чтобы поговорить с другом?
— Ты говоришь так, словно выступаешь по телевидению.
— Не цепляйся к словам, приятель. Мне не терпится пойти домой и посмотреть, что Санта-Клаус положил для меня под елку.
— А мне все дарят автоматы, — он переменил положение, стараясь не показывать голосом, как ему больно. — Теперь их шесть.
— Мне показалось, ты сказал семь.
— Семерых я убил. Последней была Ханна.
— Откуда ты знаешь ее имя?
Полиция должна была иметь полную картину того, что здесь произошло.
— Я хотел поговорить с ней о поэзии. Так что там с другом? — перед ним стояла любопытная дилемма: когда рассветет, ему уже не придется действовать вслепую, но при этом у него практически не останется шансов выжить.
— Ты можешь выбирать между Билли Гиббсом и Кэти Лоуган.
— Скажи Билли Гиббсу, что я по-прежнему летаю. Он поймет.
— Значит, ты хочешь поговорить с мисс Лоуган?
— Да, с ней.
— Но тебе придется делать это перед всей страной. Билли Гиббс слышал тебя по телевизору и просит передать, что солнце должно вставать у тебя из-за спины, если ты понимаешь, что он имеет в виду.
— Это значит, что Билли знает, кто здесь капитан, — совет старого друга был весьма кстати. Лиленд с трудом перебрался на восточную сторону здания.
— В этом звании ты служил во время войны?
— Ты дашь мне поговорить с Кэти или нет?
— Придется, а то телезрители завалят меня ругательными письмами.
— Я все время забываю, что у нас есть аудитория. Жаль, что они пропустили половину зрелища.
— Опять ты об этом. Ты уверен, что убил семерых?
— Да.
— И что их всего двенадцать?
— Они сами это сказали, я слышал, и сказано это было не для меня.
— Что ты имеешь в виду?
— С девяти вечера вчерашнего дня мы здесь играем в кошки-мышки. Если кто-нибудь из них останется в живых, то в будущем году мы устроим встречу. Будем есть пиццу и мирно беседовать. Ладно, давай Кэти Лоуган.
— Слушай, какое счастье, что я не патрулирую вместе с тобой.
— Джо? Это Кэти. Ты слышишь меня?
— Так хорошо, будто нахожусь в кондитерской лавке за углом. Хочешь пойти в кино? Как ты?
— Мне до смерти хочется в кино. Чувствую себя замечательно. А ты? У меня работает телевизор. Складывается впечатление, что у вас там настоящая война.
— Нет, просто один неразговорчивый полицейский пытается утихомирить своих соседей.
— Эта правда, что они говорят? Ты все это сделал?
— Да.
— Нет, это невозможно.
— Понимаю. Послушай, это моя профессия. Здесь одна девушка назвала меня дрессированной ищейкой. Эти люди не привыкли видеть в противнике человека. Тебе все равно, что нас слушают?
— Другие? Все равно. Мне интересно слушать тебя.
— Да, я натаскан, тренирован, специально обучен. Но я не собака и вообще не зверь. Я человек, однако, по всей видимости, до них это не дошло.
— Я согласна с тобой, Джо, но я не такая смелая, как ты.
Глазами он искал, как лучше проникнуть в здание с крыши. Если пятеро оставшихся в живых сейчас слушают их разговор, пусть себе думают, что он просто болтает с девушкой. Он слышал аромат ее духов. Он чувствовал вкус ее губ. Слава богу, судьба не отняла у него хоть этой возможности.
— Хорошо, это личный разговор. Ты прослушала пленку?
— Да.
— Меня прервали эти люди. Они не знали, что я ушел с вечера, чтобы позвонить тебе. Я поднялся наверх и увидел, как они убили человека по имени Риверс. Антон Грубер прострелил ему сердце. Я свидетель этого. Зажигая лампы, я пытался азбукой Морзе передать сигнал бедствия, но они послали одного парня убить меня. Я сломал ему шею и отправил обратно. Ты должна знать, кто я. Я проработал здесь патрульным почти тридцать пять лет. Полиция хочет знать все, что здесь произошло. Ты понимаешь, почему я так поступил?
— Да.
— Мне хотелось бы поговорить только с тобой, — он определил, что с крыши невозможно проникнуть внутрь. — Я все время думаю о том месте на берегу. Не скоро я смогу опять ходить, ну да ничего.
— Почему ты не можешь ходить?
— Я тебе потом расскажу, — единственным возможным путем, который он знал, был путь через вентиляционную шахту, но оттуда он не сможет двинуться ни вниз, ни вверх. Даже если бы у него были целы ноги.
Ему казалось, что, если убедить Малыша Тони в своей полной недееспособности, это сыграло бы ему на руку. Ему придется огнем прикрывать вертолеты, если только по какой-либо причине не потребуется опять доказывать банде, что он может сам себя защитить. Сколько времени? 5.30. Через пятьдесят минут начнет светать.
Он все говорил, будто читал наизусть в классе, вслух перечисляя, сколько человек убил. Он решил провести инвентаризацию всего своего имущества, включая пустой револьвер Ханны. У него было два вещмешка, автоматическая винтовка чешского производства Скезиса и почти три обоймы патронов. На ноге были намотаны полотенца. Может быть, они тоже пригодятся. Что еще? А от него самого что осталось?
До рассвета было еще далеко. В свободные минуты из-за своей усталости он будет просто всматриваться в чернильную темноту, которая буквально давит на глаза. Летчикам, морякам и водителям это ощущение знакомо.
Он сказал Кэти, что не знает, кто подал ему сигнал, сообщив, что полиция направляется к зданию. Но ему хотелось верить, что это был какой-нибудь актер, который вместе с красивой женщиной принимал водный массаж в своей ванной. Наверное, сигналила она, а он давал ей указания, как это делать. Кэти подыграла ему и сказала, что знакома с этим парнем и что он с радостью предоставит им свою ванну. Лиленд не понимал, о чем это она.
