Анатолий Гончар - Прапор и его группа
То, что его мысли текли в верном направлении, Сергей понял, когда ротный вызвал уходивших на БЗ группников и приказал им пополнить боезапас ещё на одно БК.
— Ходить вам много не придётся, — аргументировал свое решение Никишин, — а район духовский. Так что дополнительные патроны лишними не будут.
— Куда ещё набирать, — разведя руками, неслышно пробормотал Лыков, но повторить свой протест чуть громче не решился.
А Ефимов с нетерпением ждал, когда Пташек вылезет из шестьдесят шестого и можно будет обговорить возможность участия в предстоящем боевом задании. Но замкомбата не появился ни через час, ни через два, а время бежало вперёд и, наконец, наступила ночь.
Спать не хотелось. Сергей побродил по лагерю, слушая как постепенно умолкают звуки человеческой деятельности, как на смену им приходят стрекотание сверчков, напевное кваканье лягушек и прочие мелодии, издаваемые невесть какой живностью. Свежело, прохлада, идущая со стороны реки, влажным туманом расползалась по земной поверхности. Ефимов ощутил первые побежавшие по спине мурашки, зябко поёжился, зевнул и решив, что всё же пора спать, отправился в палатку.
Сон сковал его гораздо быстрее, чем думалось. И хотя он лёг относительно поздно, проснулся, когда все ещё спали. В палатке царила тьма. Закрытые на ночь окна не пропускали ни единого лучика света, тем не менее Сергей решил, что уже рассвет. Стараясь не сильно скрипеть пружинами кровати, он сел, коснувшись босыми ногами холодных камней пола, надел горку, обулся и вышел на свежий воздух. Светало, высыпавшая за ночь роса мелкими каплями висела на ещё местами уцелевшей траве, покрыла тонким слоем влаги выстилающие плац камни, а упав на брезент палаток, перекрасила его в тёмный цвет. Ефимов вздохнул полной грудью утреннюю свежесть и посмотрел вдаль. Кое-где в окружающих селение горках-сопках над деревьями поднимался туман, у самого горизонта на западе виднелись небольшие облачка, восток постепенно светлел и окрашивался розовым. Над позициями морпехов пролетели утки. Царило такое умиротворение, что даже начавшие складываться в голове строки стихов казались сейчас лишними. Но ничто не длиться вечно. Откуда-то издалека донёсся отзвук одиночного выстрела и тут уже гораздо ближе тишину расколол стук крупнокалиберного пулемёта, в селении заорал разбуженный петух, стукнула дверь, завыл вылезший на минарет мулла. Очарование утренней тишины рассеялось без остатка. Ефимов нырнул в палатку, ухватив за ствол, вытащил стоявший у изголовья автомат и, снова выбравшись на улицу, отправился совершать утренний моцион.
Выезд колонны был назначен на одиннадцать ноль-ноль. Суета сборов постепенно сходила на нет, разведчики, уже дополучившие патроны, гранаты и ВОГи, теперь неспешно дербанили пайки, упаковывая их в рюкзаки и оставляя в ПВД не самое, как им казалось, ценное и нужное.
Уходили на четыре дня, но почти никто не брал с собой четырёхдневную пайку, большинство рассчитывало обойтись тремя. Кто-то вскрыл все четыре пайка, но перебрав их содержимое, четверть оставил до своего возвращения. Половина пулемётчиков возилось с коробами, устраняя громыхание и позвякивание. Ефимов, в рюкзаке которого ожидая подходящего момента четыре тщательно уложенных пайка лежали уже давно, отодвинул полог палатки и вошёл вовнутрь.
Пташек, Водопьянов, а в основном Никишин суетились вокруг сооруженного под видеомагнитофон и телевизор столика. Они уже установили на него аппаратуру и теперь ротный подсоединял кабели.
— Товарищ майор, разрешите…
— А Серега, здорово, — добродушно поприветствовал вошедшего замкомбата, словно бы они с утра и не завтракали сидя за одним столом. Ефимов ещё тогда попробовал заикнуться относительно своего участия в боевом выходе, но Пташек отмахнулся: мол, потом.
— Товарищ майор, разрешите на БЗ.
— Тебе это надо? — вполне искренне пожал плечами Пташек, — не навоевался?
Ефимов хотел что-то ответить, но его опередил капитан Никишин.
— Да пусть идёт.
— В качестве кого? — замкомбата всё еще пребывал в сомнениях.
— Да у Лыкова в головняке как раз один боец — сержант контрактник Шлыгин заболел, вот пусть с третьей группой и топает.
— В головняк пойдешь? — уточнил Пташек, словно бы надеялся, что Ефимов откажется.
— Без разницы, — и сразу, что бы не передумали: — Мне гранаты ещё получить надо, я на складе возьму?!
— Держи мои, — Водопьянов тут же полез в собственную разгрузку и вытащил от- туда четыре гранаты, две эФки и две РГДешки. Вкрученные в зеленые пузатые тела гранат запалы сверкнули под пробившимся в окно солнечным лучом и тут же, оказавшись в тени, померкли. Сергей принял их из рук старшего лейтенанта и положил на свою кровать, рядом с лежавшим на ней автоматом и разгрузкой.
— Иди к Лыкову, скажи, что ты идёшь вместе с ним, — ротный всё ещё казался слегка озабоченным, — и смотри, выезд, — капитан взглянул на часы, — через час, так что собирайся.
— Я понял, я уже почти готов, — ответил Ефимов и, выскочив на улицу, отправился на поиски лейтенанта Лыкова. Странно, но в душе прапорщику хотелось петь, он чувствовал себя как солдат — срочник, впервые получивший почётное и ответственное задание. Словно за многие годы ему наконец-то предстояло участвовать в чём-то по-настоящему стоящем. Сергей спешил доложиться своему временному командиру и не слышал, о чём между собой разговаривали оставшиеся в палатке офицеры.
— Не знаю, может и зря я согласился, — Никишин покачал головой, — в БЧСе его нет и если что, нам всем так задницы надерут!
— А я думаю, что мы сделали правильно. Пусть идёт, у Лыкова ни одного обстрелянного бойца. А если что — яйца оторвут одному мне, — заключил Пташек и, посчитав разговор оконченным, занялся распутыванием телевизионного провода.
Ефимов был доволен, как бывает доволен маленький мальчик, в день рождения получивший новую игрушку. Сидя на броне, а не в кузове «Урала», он с жадностью разглядывал окружающие пейзажи, впитывал в себя очертания поднимающихся хребтов и запоминал общее направление петляющей дороги. Старший прапорщик спешил жить, ибо в нем уже не было той мальчишеской уверенности, шепчущей, что в любой передряге он обязательно уцелеет. Но вместе с тем Сергей надеялся, что смерть, даже если и опалит его жаром своего ледяного дыхания, все же как всегда пройдёт мимо.
Глава 6
Временная спираль
Плавно затормозив, БТР вильнул вправо и, выехав на обочину, окончательно остановился.
— Бывай, — Никишин махнул рукой спрыгнувшему с брони прапорщику, — ни пуха.
— К чёрту, — ласковый ответ на не менее доброе пожелание и, схватив рюкзак, Ефимов поспешил к высаживающимся с «Урала» бойцам третьей группы.
— Живее, живее, — торопил своих спецов стоявший у борта Лыков, — шевелись, уснули что ли? Шевелись! — Заметив приближающегося прапорщика, лейтенант повернулся в его сторону. — Старый, идешь первым, — Ефимов кивнул, — поднимайся с головняком наверх и жди группу.
Старшина роты связи снова кивнул и, не останавливаясь, прошагал мимо, нужно было догонять скрывшийся за деревьями головной дозор. Как ни странно, но оказалось, что те отошли от дороги совсем ничего. Нагнав неспешно бредущего разведчика-автоматчика Васильева, показал «идем за мной» и, обогнав его, поспешил дальше.
Сопка, на которую они поднимались, была не слишком высокой, но зато сплошь покрытой густыми зарослями орешника. Листья смыкались настолько плотно, что можно было пройти в нескольких метрах и не заметить спрятавшегося переплетении ветвей противника.
Группа поднималась наверх и, оставаясь вытянувшейся в цепь, слегка рассредоточивалась, занимая оборонительную позицию. Каждая тройка, каждый боец, вправо-влево, — глаза цепко по кустам в глубину леса, ушки на макушке, и тишина, лишь легкое гаснувшее в пяти метрах бормотание выходящего на связь радиста.
— «Центр»….. произвёл десантирование, «Центр»…..начинаю движение в район разведки, «Центр»….. до связи.
Всё, радиосеанс закончен, теперь только движение. Небрежный взмах командирской руки — «двигаемся». Легкий шорох. Под кем-то хрустнула ветка. Лыков мысленно выругался. Неспешное продвижение вперед, через густой, едва проходимый кустарник, в любой момент из глубины которого могла бы громыхнуть очередь. Обошлось. Никого. Под ногами ни малейших следов чеховского пребывания здесь в прошлом: ни обломанных кустов, ни пленки, ни брошенных пакетиков от продуктов быстрого приготовления. Напоминание о войне — только валяющийся на земле стакан от сработавшей когда-то давно ОЗМки.
Орешник кончился. Теперь спуск вниз и долгое движение по относительно ровной лесной котловине.
Ефимов перелез через поваленное взрывом дерево, обдирая руки, пробрался через тёмно-зелёные заросли, с удивлением отмечая, что он никогда раньше не видел такой, высокой и ужасно колючей ежевики. Жалея, что не взял с собой кожаных перчаток, Сергей пошёл дальше. За спиной чуть слышно матюгнулся Васильев, оставляя светлые полосы заскрежетали по горке острые шипы. И снова тишина, лишь легкий шорох одежды да посвистывание в вышине какой-то мелкой пичуги.
