Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати
– Правильно. Дело в том, что когда писалась Библия, то ее авторам хорошо была известна история, происшедшая с фараоном Секененре. Он считался весьма популярным историческим персонажем – Тао искренне любил свою страну, боролся против ее врагов, защищал Маат. Он был знаменитым строителем, оставившим после себя множество храмов и других сооружений. Древние евреи нуждались в подобных героях. Поэтому они мифологизировали фараона Секененре. Его превратили в Хирама, строителя знаменитого дворца царя Соломона.
– Вы хотите сказать, что спустя шесть столетий произошла своеобразная реинкарнация фараона? – воскликнул я.
– С той лишь разницей, что его превратили в обычного архитектора, – согласился эль-Салех. – Но обстоятельства смерти Тао были полностью сохранены в легенде о гибели Хирама. Мистификация истории удалась блестяще. А теперь, Маклин, взгляните вот сюда, – с этими словами доктор Хасан подвел меня к другой стеклянной витрине.
В ней лежала мумия молодого человека, который при жизни был чуть ниже шести футов ростом. Его лицо, жутко перекошенное из-за перенесенных пыток, поражало своей буквально дышащей злобой. Хотя тело не было набальзамировано, тем не менее основные органы находились на своих местах. Но…
Руки! Его руки не покоились будучи сведенными на груди, как это делалось обычно у других покойников, а находились внизу, в паху, прикрывая отсутствующий половой орган. При жизни человек был кастрирован!
Его волосы явно сохранили остатки чего-то, похожего на сыворотку, что недвусмысленно указывало: человека поливали кислым молоком. Даже после смерти он должен был издавать зловоние. Демоны ночи, согласно распространенным в древности понятиям, обладали хорошо развитым обонянием и должны были распознавать таким образом своих.
Зубы мумии все еще сохранялись в хорошем состоянии, уши были проколоты, что наводило на мысли о высоком положении человека при жизни.
– Обратите внимание, Маклин, – сказал Хасан, указывая на голову мумии, – что угол направления морщин на его лице – вернее того, что осталось от кожного покрытия, – свидетельствует о том, что молодой человек был еще жив, когда его завернули в бинты. Мумию нашли в том же склепе, что и Секененре Тао. Находилась она в белом саркофаге. Это было очень необычно для традиционных египетских захоронений, но тело не заинтересовало ученых. Они в основном интересовались мумиями знаменитых фараонов.
– Жрец Юбелло, захороненный рядом с фараоном Тао?
– Убийца и убитый. Юбелло и Тао. Силы добра против злых демонов. – Хасан посмотрел мне прямо в глаза и тихим голосом заключил: – Маат восстановлен. Борьба продолжается.
Глава тринадцатая. ИСЧЕЗНУТЬ И РАСТВОРИТЬСЯ
1
Я уезжал из Египта с некоторым сожалением. Солнце уже давно спряталось за горизонт На выжженную им «темную землю» – именно так называли свою страну древние египтяне – опустился прохладный вечер, принесший некоторое облегчение от царившего весь день зноя.
Такси везло меня по все еще оживленным каирским улицам и я пытался запечатлеть эти картины в своей памяти. Ослики, запряженные в повозки, резво и нахально оспаривающие жизненное пространство у оборудованных кондиционерами черных «Мерседесов» и темно-синих «Пежо»… До отказа набитые людьми автобусы, движущиеся впритирку с роскошными автомобилями. Восточные базарчики, которые будут всю ночь напролет торговать удивительно сочными персиками, упоительно сладкими арбузами и прочими дарами природы…
Я не понимал, каким образом страна со среднегодовым доходом в несколько сотен долларов на душу населения, может позволить себе роскошь импортировать достаточно дорогие автомобили последних моделей, которые, казалось, запрудили улицы египетской столицы.
Потом я вспомнил о пяти тысячах лет разграбления египетских усыпальниц и сокровищ фараонов.
Секененре Тао и прочим царям очень повезло, что их нашел Эмиль Бругш, горевший желанием прославиться, сделав важное археологическое открытие!
В средние века международная торговля мумиями приносила баснословные барыши. Царские останки вывозили из Египта вначале в Европу, а затем и в Америку. Спрос на мумии намного превышал предложение. Французский монарх Франциск Первый носил с собой даже небольшой мешочек с мумией, переработанной в порошок. Он служил ему амулетом.
В минувшие времена считалось очень престижным проведение званых вечеров, устраивавшихся частными коллекционерами. Гвоздем программы являлось публичное снятие бинтов с очередной мумии. Между слоями бинтов, которых могло быть более двадцати, могли быть вложены амулеты, жемчуг, драгоценные камни, драгоценные перстни и прочие изделия из золота и серебра.
Марк Твен в одной из своих книг утверждал, что на египетских железных дорогах топливом служат мумии трехтысячелетней давности, которые якобы скупаются целыми кладбищами. Порой можно услышать, замечал писатель, как нечестивый машинист кричит с досадой своему напарнику: «Пропади они пропадом, эти плебеи, жару от них ни на грош! Подбрось-ка еще фараонов».
Мимо нас на высокой скорости пронесся «ягуар» серебристого цвета. За рулем сидел парень лет двадцати пяти. Я постарался прогнать мысль, что он слишком молод для того, чтобы иметь такую прекрасную машину, если… Если его отец не торгует египетскими древностями…
А вот этот «роллс-ройс» с затемненными стеклами, наверняка куплен за деньги, вырученные от продажи мумий из секретного захоронения египетских царей. Провороненного местными официальными властями и археологами. Обдав нас облаком пыли, «роллс-ройс» пошел на обгон, и через некоторое время растаял вдали.
Что-то у тебя сегодня грустное настроение, Маклин, мрачно подумал я. «Плохо думаешь о людях», – укоризненно пронеслась мысль в усталом мозгу, Наверное, такое печальное настроение навевали мне слова Конфуция: «Есть три радости у бедняка: вытянуть ноги, почесаться и рыгнуть от сытости. Есть три радости у богача: любоваться тем, как женщина расчесывает волосы, наслаждаться ароматом тонких блюд в изысканной посуде и ощутить власть».
Мы проехали мимо Города мертвых – знаменитого древнего кладбища, где гробницы огорожены стенами, создающими иллюзию того, что за ними живут люди. Действительно, с недавних времен в Городе мертвых стали поселяться и живые люди. Из-за перенаселенности страны, те бедняки, которым не по карману самые простые и обычные квартиры даже на окраинах, вынуждены рыть норы и строить глиняные хижины среди покойников. Живут среди призраков!
Было совсем не холодно, но я почему-то зябко поежился. Тем временем мы уже подъезжали к зданию аэропорта
Я уже давно заметил, что таких красавиц, как стюардессы авиакомпании «Дельта», можно увидеть только в голливудских фильмах или на страницах журналов для мужчин.
Совершенно неотразимая девушка у стойки авиакомпании обратилась ко мне с такой любезной улыбкой, будто я был по меньшей мере Кевином Кёстнером.
– У вас есть багаж, господин Маклин?
– Простите, что вы сказали? – специально переспросил я, дабы продлить время общения с такой редкой красавицей.
– Вы сдаете багаж? – она была чертовски мила.
– Нет, только ручная кладь. Я возьму этот чемодан с собой в самолет.
– Место для курящих?
– Напротив, как можно дальше от них и поближе к вам.
– Сожалею, но я не лечу сегодняшним рейсом.
– Я тоже скорблю об этом.
– Все в порядке. – Она протянула мне паспорт и посадочный талон. – Выход номер шесть. Посадка на борт через пятнадцать минут Приятного полета, мистер Маклин, – улыбаясь пожелала девушка.
– Большое спасибо.
Потренировавшись, таким образом, в умении делать женщинам комплименты, я отправился в сувенирный магазин Мне нужно было проверить возникшее подозрение насчет мужчины, «ситроен» которого припарковался возле здания аэропорта почти сразу после моего приезда. Его облик странным образом напоминал мне человека из бара в Нью-Йорке. Когда я познакомился с Мишель, он сидел в дальнем углу, делая вид, что внимательно читает газету.
Если я не ошибся, то его местонахождение рядом со мной в Нью-Йорке и здесь в Каире, было весьма интригующим совпадением.
Совпадением, которое мне категорически не нравилось.
Прогуливаясь между полок, уставленных сигаретами и различной снедью, я несколько раз незаметно огляделся.
Никого не заметив, я облегченно вздохнул.
«Ты нуждаешься в отдыхе Маклин, – подумал я. – В хорошем отдыхе, чтобы восстановить силы»
Последние несколько дней я почти не спал. И сейчас, когда немного схлынуло то большое напряжение, которое сопровождало меня со времени смерти Вулворда, я почувствовал усталость. Она нарастала, словно снежная лавина, сходяшая с вершины горы
С горы Килиманджаро, в недрах которой, как можно уже было сделать осторожный предварительный вывод, вовсе не погиб священный Ковчег Завета
