Сергей Зверев - Бойцы анархии
– Бледные, – неохотно признался я. – Спешить нам некуда. Пусть воюют – желательно подальше. Можем позавтракать, чуток опохмелиться – разрешаю сделать по несколько глотков, все равно другой жидкости у нас нет…
«И вырываться, когда соперники пойдут зализывать раны», – мысленно завершил я не лишенную спорных моментов идею.
Возможно, это была не самая блестящая мысль, но Виола ее подхватила, заявив, что оставаться в этом подвале на вторую ночь ей как-то не хочется. А ждать у моря погоды – не наш метод. По дороге, ругаясь последними словами, пробежала группа материальных объектов. Кто-то кричал, что нужно обойти «этих живоглотов» со стороны Сухой балки и добить, пока они не вырвались. «Благое дело, – думал я. – Плохие парни истребляют друг друга, поставлять резервы им неоткуда, и рано или поздно их количество на душу населения резко сократится, а влияние на жизнь в Каратае – ослабнет. И появится что-то новое. Не в этом ли одна из отправных точек эксперимента?»
Мы дождались, пока установится хрупкая тишина, выбрались из подвала и просочились в гараж. Пять минут на то, чтобы вырваться из Азаргата, – но я уже предчувствовал, что это будут увлекательные пять минут. Мы выкатились задом из гаража, развернулись и подались на запад.
– Быстрее, Михаил, быстрее, – понукала Виола. – Эти головорезы – как повидло в пирожке: никогда не знаешь, откуда вылезут… Учти, если дралась банда Адвоката, то одну из своих машин они узнают и безнаказанно не отпустят…
Мы катили мимо разрушенных строений, вздыбленных заборов, поваленных взрывами деревьев, человеческих костей и разлагающихся трупов. Запах мертвечины, смешанный с пороховой гарью, несказанно бодрил. Мы проехали арену недавнего сражения. С забора живописно свисал труп – словно просушивался после стирки. Еще один, сраженный в голову разрывной пулей (от головы осталась только шея), прохлаждался на козырьке второго этажа в обнимку с пулеметом. А внизу на дороге было целое месиво. Две враждующие партии, когда надоело выяснять отношения дистанционно, сошлись в рукопашной. На дороге было тесно от окровавленных тел. Выискивать свободные участки для проезда было глупо, и я ехал по телам, испытывая не самые положительные эмоции. Особенно покоробил здоровенный черный мужик в спецназовской косынке, разрезанный практически пополам. Он словно бы рвался в бой – кулаки сжаты, физиономия перекошена от ярости.
– Ты про бензопилы ляпнула ради красного словца? – покосился я на кусающую губы Виолу. – Или норма вещей? Специальные подразделения берсеркеров с бензопилами, все такое…
– А ты не пробовал воевать с бензопилой? – фыркнула Виола. – Фигли там, бензопила – это в некотором роде эксклюзив. Оружие декоративного плана. Вроде сабли у офицера на параде. На допросе, если нужно кого-то припугнуть, – вполне работает. А в честном бою… Впрочем, был у Любомира один отвязанный псих, здоровенный такой, гора мышц. Кувалдой его звали. Так он с бензопилой прямо-таки цирковые номера откалывал. Любой мясник помер бы от зависти. Три пропила – двенадцать кусков. Особая фишка у него была – метание в цель работающей бензопилы с зафиксированным пускателем. На расстоянии пяти метров поражал из укрытия любую цель. Он даже маску себе хоккейную вырезал – из щитка сварщика, чисто по приколу… Но однажды его поймали пацаны из банды Веселого Прапорщика – был такой кадр – и резали на кусочки целую ночь…
– Рубим, рубим, режем, режем… – потрясенно бормотал на галерке коротышка. – Кстати, только я заметил, что товарищ был черным? Ну, в смысле… афророссиянином? Не могло меня проглючить, нет?
– Мне тоже показалось, что он черный… – признался я. Слушок о не характерном для Каратая явлении бытовал еще в «мирное» время. Мол, в долине Падающей Воды у тамошнего «сюзерена» имеется личный арап – черный, как египетская ночь. Где тот добыл это чудо, неизвестно. Но вроде африканец без запинок шпарит по-русски, предельно жесток, предан хозяину, как дворняжка, идеальный исполнитель. Потом была информация, что негр возглавил ОКГ (отдельную карательную группу), специализирующуюся на усмирении недовольных, впоследствии служил под началом Тихомирова – командовал взводом «гвардейцев»…
– Сущая экзотика, – усмехнулась Виола. – Не знаю, правда или нет, но сказывали, что в Америке негра пропихнули в Белый дом. Ну, типа, президент он там… Пацаны гадали – это что, злая шутка?
– Да нет, реальный факт, – отозвался я. – Скоро год, как власть сменилась. Парень, конечно, бестолковый, но не такой зловредный, как предыдущий. Ты расистка?
– Дурак, я еврейка…
– А в России сейчас кризис, – важно сообщил коротышка, – мне Михаил Андреевич рассказывал.
– А в Каратае, можно подумать, нет, – всплеснула руками Виола. – Кому сейчас легко? И откуда вы все знаете?
Моя информация устарела на год. Будучи руководителем оперативной группы, я получал свежие новости с «материка» практически каждую неделю. Я знал обо всем, что творится в мире, был информированнее любого российского обывателя, дремлющего перед телевизором. Но после бегства и «прожигания жизни» на Васятинском болоте я не имел никакой информации, что наделал кризис, какие действия предпринимает власть для «улучшения» жизни простого народа, что творится интересного за пределами поцелованной Дьяволом седьмой части суши… Добывать информацию было негде. Урочище полнилось слухами, домыслами, доходящими порой до полной анекдотичности…
Нам осталось проехать лишь несколько домов – и мы благополучно растворились бы в лесу. Но тут где-то справа – очевидно, в пресловутой Сухой балке – вспыхнула перестрелка. И с примыкающей слева улочки на перекресток вывалилась громоздкая пародия на броневик, увешанная, как цыганка бусами, крышками канализационных люков. На «броне» восседала кучка головорезов, которые что-то призывно орали. Явно шли на штурм Сухой балки. Гибкий тип с бритым черепом и рыжим «ирокезом» от загривка до лба вращал над головой обрывок массивной цепи. Мы едва не врезались в них. Я растерялся и ударил по тормозам. Но нам не уделили внимания, мы были «свои». Лишь какой-то одноглазый тип что-то проорал в нашу сторону и сделал знак, чтобы следовали за ними. Броневик, переваливаясь с боку на бок, как неуклюжий медведь, проследовал по траверсу и укатил в развалины. Мы вздохнули с облегчением, я перевел рычаг. Но тут из переулка слева повалила пешая пестрая толпа. Они бежали за броневиком, размахивая автоматами, топорами, устрашающего вида секачами.
– Ой, пехота пошла… – пробормотал коротышка. – Михаил Андреевич, я, может, конечно, и бестолковый… Ты пешеходов пропускаешь?
Но не мог же я их давить! Нам снова что-то орали, тыкали пальцами. Я начинал движение, делая вид, что собираюсь пристроиться в арьергард, но тут объявился некто посвященный во вчерашние события на дороге. Бородатый «обезьянин» в расстегнутой засаленной защитке, с грудью, обмотанной грязными бинтами, всмотрелся в нашу машину, поднял глаза, встретился со мной взглядом, и печать озарения отпечаталась на снулой харе. Он скинул с плеча одноразовый гранатомет и истошно проорал что-то в спину убегающим товарищам. Двое или трое остановились, завертели головами. А этот уроженец джунглей уже спускал предохранитель. В натуре собрался стрелять из гранатомета?! Нас же всех тут разнесет к едреней фене – и своих, и чужих! Сомневаться в интеллектуальных способностях местных бандюганов не приходилось. Я выжал из «Патриота» все, что мог. Отечественная машинка имела нереализованный потенциал. Она рванулась, словно гоночная! Удар был так силен, что, казалось, мы разваливаемся на куски. Гранатометчика отбросило, машину замотало из стороны в сторону, мы чуть не перевернулись. Орали все, кто был в салоне.
Я справился с управлением, промчался перекресток. От удара что-то замкнуло в автомагнитоле – всю дорогу нам казалось, что она выполняет лишь декоративную функцию. И тут она заработала! Активировался диск, когда-то вставленный в привод. Пронзительно завыла электрогитара, и салон наполнился ритмичными звуками тяжелого рока. Я знал эту группу. Она называлась «Whitesnake», «Белая змея», и в моем тяжелом детстве пользовалась достаточной популярностью в кругу любителей. Надрывались динамики, встроенные в двери, визжали инструменты, истошно голосил на высокой ноте исполнитель…
Это было что-то. Волна адреналина, какого-то экстатического восторга, дурацкой эйфории затопила меня. Я хохотал, как безнадежный кретин, гоня машину прочь от перекрестка. Вокруг меня что-то происходило, за спиной стреляли (но не преследовали), пули гнули бампер, но я ничего не замечал. Двигатель работал на пределе. Мы вырвались из поселка, провалились в низину, катились по какому-то бездорожью…
Я очнулся, слава богам, не в перевернутой машине. Мы стояли в лесу, голова горела. Все были живы, и сейчас отпускали в мой адрес обидные замечания. Двигатель заглох, а вместе с ним и приемник. Перед глазами, как в тумане, мерцала покатая возвышенность. Не было сил ее штурмовать.
