Александр Афанасьев - Жертва особого назначения
– Что за…
Подольски сел на кровати, улыбаясь. Показал куда-то в угол.
– Помаши рукой, Рей. Тебя снимают.
И тут в камеру вошли трое иракцев. Двое из тех, кого на его глазах застрелили, а третий – тот, кто их застрелил.
* * *Помощника директора Национальной разведки, совершенно ошалевшего от происходящего, вытащили на свет и привязали к стулу. Свет был искусственным – от мощных ламп, висевших под крышей ангара. Там была аппаратура, были мониторы, и около них стояли люди, которых Обан не знал. Старшими были полковник Внутренних войск России Красин и полковник ВВС США Салливан, бывший «Педро-61», командир группы спасателей ВВС США с Багдадского международного. Все это время они сидели перед монитором, на который передавались и звук, и видео из ангара.
И конечно, они все слышали. И Подольски – он зашел следом – уже не выглядел как человек, которого сломили избиениями, и на его руках не было наручников.
Увидев Подольски, которого он только что пытался застрелить, Обан, забыв, что привязан к стулу, попытался вскочить.
– Что, – прокаркал он. – Что происходит?!
Я протянул руку полковнику.
– Сэр, для меня было честью работать с вами.
– Для меня тоже, парень. Может, мы когда-нибудь и перестанем видеть друг в друге врагов. Я молю Бога, чтобы этот день когда-нибудь наступил.
– Да, сэр. Пока не стало поздно.
– Развяжите меня! – выкрикнул Обан. – Иначе я…
Договорить я не успел – полковник в одно мгновение оказался у стула и ударил подонка так, что он полетел вместе со стулом.
– Мразь! Ублюдок! Гад!
Больше он ничего сделать не успел – мы с Алексом оттащили его.
– Спокойно! – крикнул Алекс. – Он получит свое!
– Тварь, – полковник дернул плечами, показывая, чтобы его отпустили. – Какая же тварь. Это из-за таких тварей мы оставили здесь пять тысяч парней! Это из-за таких тварей нам больше никто не верит.
– Да, – сказал я. – Теперь вы понимаете, кто все это устроил и почему не нашли и следа от химического оружия Саддама?
– Да, понимаю.
Оперативный сотрудник агентства Алекс Подольски подошел к перевернутому стулу и с усилием поставил его на место.
– Ну, Рей, – сказал он. – И почему же ты пытался меня застрелить? Ты понимаешь, что теперь твой единственный шанс – сдать всех, а? Ты понимаешь, что теперь тебя спишут в расход. Ведь ты облажался, а они пока нет, верно? Как думаешь, они будут тебя спасать, рискуя собой?
И Реймонд Обан, несмотря на потрясение, верно просчитав ситуацию, понял – спасать его никто не будет. В их стае оступившегося разрывают на части свои же. А величайшая доблесть – решить проблему с собой самому, дабы не подставить остальных. Решить с помощью пистолета или, если у кого-то не хватает смелости, тихо уснуть в собственной машине, проведя шланг от выхлопной трубы в салон.
– Ал, хватит с ним возиться, – заявил я, подходя ближе. – Давай просто сольем все это дерьмо в YouTube, как это делают они. И посмотрим, кто и в какую сторону метнется.
– Оставь его мне! – резко заявил Подольски.
– Как знаешь. Только недолго.
* * *Ну, я надеюсь, вы уже все поняли. Никакая это не Аль-Азизия, это база ВВС США Рашид, неподалеку от Багдада, где по согласованию с американцами мы разыграли небольшой спектакль. И в разыгранной сцене перехвата конвоя не было ни одного трупа: все мы стреляли тренировочными патронами. Синяки и порезы не в счет. Мы разыграли эту сцену для одного человека – для Реймонда Обана, чтобы заставить его признаться во всем. Нападающими были спецназовцы внутренних войск из группы обеспечения безопасности посольства. Защищающимися – американцы из группы обеспечения безопасности ВВС. Машины американского конвоя мы просто купили на базаре, здесь не проблема найти три белых «Субурбана». Американские дипломатические номера тупо подделали, тем более что мы знаем их все до последнего знака. Полковник Красин пошел на это для того, чтобы найти и уничтожить Аль-Малика, он сказал, что пойдет на все ради этого, и сдержал свое слово. И мы, и американцы получили отличное представление о возможностях друг друга: две команды сейчас сидели рядом с КП, жарили шашлык и обменивались впечатлениями. Кстати, несмотря на то, что мы соперники, а когда-то были и врагами, нам всегда есть о чем поговорить, и все, что надо для того, чтобы сесть за один стол, – это много мяса и еще больше пива.
Но ни один из нас не сядет за стол с любым человеком с Востока, не сняв перед этим с предохранителя пистолет. Ни один из нас не ляжет спать с любым человеком с Востока в одной комнате. Мы – это мы. Они – это они. Мы можем уважать друг друга, но мы навсегда останемся друг другу чужими.
Никакого другого способа расколоть Обана не было. Американцы ни за что бы не согласились сотрудничать, если бы дело происходило на базе в Аль-Азизии или на территории базы ВВС Балад, сейчас принадлежащей нам. Только изначально отдав бразды правления им, можно было получить согласие.
* * *Обан, конечно же, раскололся – на сей раз по-настоящему. Вот в этом мы его просчитали правильно: он будет молчать, но только при неправильном подходе. При правильном – расколется до ж… Он готов был молчать до тех пор, пока был уверен в победе. И в том, что его команда с ним. Теперь на нем висело то, что он наговорил в камере, плюс – записанная на пленку попытка убийства своего коллеги. Последнее – едва ли не смертоноснее: вылить это в YouTube или отправить почтой Американ Экспресс в Конгресс США – и у многих в Комитете по разведке возникнут очень неприятные вопросы на тему: почему один сотрудник ЦРУ пытается убить другого. И потому его сдадут, повесив на него и свои грехи, и чужие. А вот к этому он не был готов. И мы правильно его раскрутили, объяснив, что единственный способ выкрутиться – обляпать грязью все. Только когда в грязи будут все – его не сдадут.
Но остался еще один вопрос. И потому я подошел к стулу, когда Подольски закончил с остальным.
– Теракт на саммите глав государств, – сказал я. – Аль-Малик жив?
– Да, – сказал помощник директора национальной разведки.
– Он участвует в схеме?
– Да.
– Как дублер? Или как основной игрок?
– Да, как дублер.
– И где сейчас он?
Обан моргнул.
– Я не знаю.
– Что?!
– Я честно не знаю. Его невозможно контролировать. Он сам по себе. Мы заплатили ему три миллиона долларов. Что он будет делать – мы не знаем. Он – сам по себе.
И я ему поверил. Сразу и без сомнений. Потому что Аль-Малик не будет дешево подставляться, он знает жизнь. Он такой же, как и я. Поэтому он будет действовать в одиночку и без связи с центром. Он сам по себе.
– Но ты поможешь нам на него выйти?
– Помогу.
Это-то мне и было нужно. Это-то меня и интересовало.
* * *У американцев мы провели еще два часа с небольшим. Прикончили бутылку красного вина на пятерых и съели едва ли не целого барана. Оговаривали, как будем действовать дальше и как прикрывать свою и чужую задницы. Теперь мы были на одной стороне, хотя бы временно. Обана надо будет возвращать в Штаты, пусть принимают решение относительно него. Каким оно будет, я не сомневался – дорожная авария, и наверняка не одна. На открытый суд такое никто не вынесет, иначе все может кончиться роспуском ЦРУ. Оснований достаточно – сотрудничество с «Аль-Каидой», с «Талибаном», с «Братьями-мусульманами», полный набор. Это все равно, как если бы Смерш во время войны сотрудничал с гестапо. Разведка Соединенных Штатов сотрудничала с теми, кто устроил 9/11. Пусть не сама разведка, а отдельные представители, но от этого не легче. И я, кстати, даже понимал, почему они на это пошли. Если не будет бен Ладена и Завахири, кого же они тогда будут ловить? Все девяностые не было врага, и в результате их чуть не распустили. Если бы 9/11 не случился, его следовало бы придумать: теперь американская армия и американская разведка присосались к бюджету, подобно клещам. И то, что в бюджете денег уже не хватает, их мало волнует. Так что меня мало интересует дальнейшая судьба Реймонда Обана, и я не заинтересован в том, чтобы делать все это предметом газетных баталий. После внутренних разборок и судорожного заметания следов ЦРУ будет деморализовано, и деморализовано надолго – вести войну как раньше они не смогут. И значит, будет легче нам. А разоблачение – зачем оно нам? Пусть и дальше гробят свою страну.
Так что пока мы выигрывали. По всем статьям.
Ирак, Багдад
2 июня
– Кто он? – спросил меня Подольски, когда мы сидели в свежекупленной машине в центре Багдада.
– Ты про кого?
– Аль-Малик. Он ведь русский, да?
– Русский, – с неохотой подтвердил я.
Мы сидели на одной из центральных улиц Багдада, вдвоем, в машине, которую купили утром, – это был старый, но в приличном состоянии «Шевроле Тахо», который мы приобрели, зайдя в первый приглянувшийся «автосалон» на глазах друг у друга. После покупки «Тахо» у нас еще немного денег «на покушать» осталось.
