Валерий Горшков - В рясе смертника
Усилием воли, стиснув зубы, я заставил себя отвернуться от стекла, откинул голову на мягкую спинку сиденья и прикрыл глаза. Каждое напоминание о моей безвозвратно ушедшей прошлой жизни отзывалось в сердце ноющей болью. В этом красивом, величественном и трижды проклятом городе о ней напоминало буквально все. Это было невыносимо. Впервые с момента возвращения в Петербург меня вдруг с невероятной силой потянуло на затерянный в вологодских лесах остров, к его мрачным стенам и пожизненным узникам. Подальше от самого себя.
– Сделай погромче! – тронув водителя за плечо, попросил капитан. – Это моя любимая тема у старика Луи…
Глава 14
Домик моего духовного наставника находился в пятнадцати минутах быстрой ходьбы от станции Стрельна и оживленного шоссе, в тихом, глухом уголке поселка. Чисто символическая изгородь с вечно открытой калиткой окружала поросший полуметровой осокой участок, на котором стоял приземистый сруб под серой шиферной крышей; два окошка по фасаду были украшены резными наличниками. Возле дома росли четыре древние яблони с замшелыми стволами и три стройные серебристо-голубые елочки, посаженные отцом Сергием в день моего посвящения в сан. Фасадом дом выходил на узкую малоезженную, раскисающую в непогоду грунтовку. С торцов сруб подпирали два обнесенных высокими кирпичными оградами новеньких особняка – три года назад их здесь не было. Такие дома росли теперь на месте снесенных хибар, как грибы после дождя. Оба коттеджа до сих пор были не заселены и глядели на мир пустыми глазницами окон. Зато позади сруба участок выглядел гораздо живописнее, плавно спускаясь к журчащей ниже по склону речушке Стрелке, за которой пестрым цветочным ковром расстилался заливной луг. Словом, это было далеко не самое плохое место в округе, по крайней мере сейчас, пока не объявились хозяева коттеджей со своими барскими привычками и амбициями…
Подпрыгнув на ухабе, царапнув днищем по гравию и едва не завязнув в очередной глубокой луже, забрызганная грязью милицейская «Волга» остановилась у распахнутой, вросшей в землю калитки. На лице Дениса читалось заметное облегчение: короткое, но изнурительное ралли по чавкающей грунтовке, грозившее обернуться потерей казенного глушителя, осталось позади.
– Всего доброго, батюшка. – Парень нетерпеливо зыркнул на меня в зеркало заднего вида, недвусмысленно давая понять, что он меня больше не задерживает. – Приятно было познакомиться…
– До свидания, Денис. Спасибо, что подвез, – попрощался я, вылезая из машины. «Волга» с ревом сорвалась с места, обдав меня бурыми брызгами. Проводив автомобиль взглядом, я вздохнул, поправил висевшую на плече сумку с фотоаппаратом и, спасаясь от дождя, торопливо зашагал по вытоптанной в высокой траве тропинке к крыльцу. Старый дом устало глядел на мир освещенным окошком в комнате отца Сергия, задернутым тюлевой занавесочкой.
В сенях, где тускло горела свисающая с потолка лампочка, я зачерпнул деревянным ковшиком из ведра прохладной родниковой воды и не спеша выпил ее до дна. Ни один напиток в мире не может сравниться с настоящей живой водой, пробивающейся к свету из земных недр! Иметь на своей земле журчащий родник – это просто дар божий. По преданию, еще в языческие времена, когда древние русичи поклонялись Перуну, земля на двадцать локтей вокруг родника считалась обладающей целебной силой, ибо сюда упала слеза божества. Хозяина этой земли объявляли избранником Перуна. На протяжении нескольких столетий в таких местах строили языческие капища…
Сегодня в любом магазине можно купить пластиковый сосуд с отдающей хлоркой «экологически чистой живой водой» из-под крана. А здесь, у отца Сергия, она действительно живая, целебная…
Повесив ковшик на вбитый в стену гвоздь, я отворил дверь и вошел в комнату. На меня приятно пахнуло теплым духом протопленной березовыми дровами русской печки.
Отец Сергий с закрытыми глазами лежал на кровати у стены, укрывшись пледом из верблюжьей шерсти, и, казалось, спал. Я сразу заметил на столике стакан с водой, пузырек с корвалолом и какое-то еще лекарство в броской импортной упаковке. Только этого еще не хватало…
– Батюшка, – тихо позвал я, опустившись на табуретку возле кровати и разглядывая осунувшееся, с заострившимися чертами лицо настоятеля.
Отец Сергий медленно открыл глаза, улыбнулся и нашел слабой рукой мою ладонь.
– Опять сердце? – спросил я, заранее зная ответ. В последний год здоровье старика заметно ухудшилось, это было видно невооруженным глазом. Он уже перенес один инфаркт прошлой осенью, но скрыл это от меня. Об инфаркте я узнал случайно, от бабы Маши. – Может, вызвать врача?!
– Нет, не надо, – устало покачал головой отец Сергий. – Прихватило слегка. Мне уже лучше… Как съездил?
– Нормально, – не кривя душой, ответил я. – Девочка нашлась… Моя помощь не понадобилась.
Я решил, что не стоит сейчас рассказывать отцу Сергию об убийстве Пороса, о сатанинском храме и о том, что милиция все-таки напала на след виновников той злополучной аварии на Петергофском шоссе. Не стоило волновать и без того сильно ослабевшего после сердечного приступа старика. Я обязательно расскажу ему все, но не сейчас… Сейчас ему нужны только покой и доброе слово близкого человека.
Я знал: кроме меня, у отца Сергия не было в этом мире ни единой родной души…
– Слава богу, – снова улыбнулся настоятель, глубокие морщины на его лице словно разгладились, взгляд просветлел. – Ты приехал на машине? Я слышал звук мотора…
– Да, меня подвезли на милицейской «Волге», – неосторожно ответил я и тут же пожалел об этом. Умиротворенное выражение вмиг исчезло с изможденного лица священника, а пальцы, сжимающие мою ладонь, напряглись.
– Ты не договариваешь, Павел, – после короткого молчания сказал он строго, с трудом шевеля бледными губами. – Не все так уж хорошо, верно? Что случилось?
– Милиция напала на след сатанистов, тех, с трассы, – нехотя ответил я и отвел глаза. – Нашли хозяина джипа, но за несколько минут до задержания он выбросился из окна. Или ему помогли… Но это вряд ли что-то изменит. Личности всех трех установлены, не сегодня завтра их найдут. За разбитый автомобиль по закону полагается компенсация, – улыбнулся я, пытаясь хоть как-то разрядить напряженную тему. – Во сколько, отец, оцениваете вы раскуроченную «Таврию»?
На сей раз протоиерей молчал долго, задумчиво глядя то в потемневший от времени дощатый потолок, то в окно, за которым все еще лил холодный дождь. Наконец он перевел взгляд на меня и сказал:
– Сегодня вечером опять приезжали на «Мерседесе» два бритоголовых парня в спортивных костюмах. Глеб и Артур. Близнецы.
– Какие близнецы? Куда приезжали? – спросил я, настороженно вглядываясь в лицо старика.
– Они уже навещали меня здесь за день до твоего приезда, – тихо сообщил настоятель, – предлагали продать дом с участком. За двадцать пять тысяч долларов. Я отказался… – Он сглотнул подступивший к горлу ком. Было видно, что отцу Сергию трудно говорить, а на эту тему – особенно.
– Сегодня они предложили уже тридцать, – продолжал он. – С условием, что я подпишу договор не позднее понедельника. Но я повторил им то же самое – пока я жив, дом не продается. А после моей смерти ты как наследник будешь вправе распоряжаться им по своему усмотрению, отец Павел…
– И что эти… близнецы сказали? Они вам угрожали? – Я пропустил мимо ушей впервые прозвучавшее из уст настоятеля упоминание о наследстве.
– Пообещали, что, если я не подпишу документы к указанному сроку, им будет очень-очень жаль, – глухо произнес старик и закрыл глаза.
Место, куда упала небесная слеза… Исцеляющее и святое… Словно магнитом притягивающее повылазившую изо всех щелей и набившую карманы нечисть. Я сразу подумал о соседних трехэтажных особняках. Возле них нет родника и спуск к реке не такой удобный, как за домиком отца Сергия…
– Этот мир просто сходит с ума, – сказал я, вставая. – Попробую еще раз позвонить генералу. Никто не вправе заставить вас продать дом, пока вы сами этого не пожелаете! Телефон у вас работает?
– Сядь, – тихо, но твердо приказал отец Сергий, открыв глаза. Я нехотя повиновался. – Я решил: будь что будет. Не надо никакой милиции и никакого генерала… И не спорь со мной, отец Павел. Это мое окончательное решение. Надеюсь, ты не станешь ничего предпринимать за моей спиной. Ведь так?
Мне стоило немалых усилий выдержать его пристальный взгляд и молча кивнуть в ответ. Я не мог идти против желания моего духовного отца, хотя не хуже его знал, что означает оброненная бритоголовыми близнецами невинная фраза: «Нам будет очень-очень жаль…»
От нее веяло кладбищенским холодом.
Живая вода… Святое место… Ребятишки… Такие же, как те, что бросили в икону Пресвятой Богородицы пакет с бычьей кровью? Да, только старше, нахрапистее и злее.
