Владимир Гриньков - Расстрельщик
Молотов и Базылев стояли вполоборота к двери, и когда Базылев чуть поворачивал голову, у Корнеева сжималось сердце и он прятался за спинами стоящих впереди охранников. Он сейчас видел Базылева близко, и у него уже не оставалось ни малейших сомнений – это действительно Базылев.
Аплодисменты стихли. Люди опустились на свои места. И Базылев тоже сел, остался стоять только Молотов.
– Есть особенные дни, – сказал он. – Важные, главные, каких бывает мало в жизни. Сегодня как раз такой день. Заканчивается черная полоса в нашей жизни. Я счастлив. Мы все счастливы.
Зааплодировал. И все к нему присоединились. Речь ведь шла о Базылеве, о том, что он наконец вернулся к нормальной жизни. Видеооператор добросовестно фиксировал происходящее. Один из них повернулся. Блеснул зрачок видеообъектива. Корнеев стремительно отступил за косяк двери. Рядом стоял весь обратившийся в слух Тихомиров. Его пиджак характерно топорщился – пистолет. Если его под каким-нибудь предлогом вывести в одну из многочисленных комнат и нейтрализовать, то вот оно, оружие. Но покушение не будет удачным. Слишком много охраны, близко не подпустят и наверняка еще до первого выстрела изрешетят прицельным огнем.
После Молотова выступил Базылев. Он, видно, только храбрился, а сам еще был слаб и говорил таким тихим голосом, что здесь, у двери, его вовсе не было слышно. Да и те, за столиками, тоже, наверное, слышали через слово, но в конце выступления шефа все равно с энтузиазмом захлопали.
Выступили еще два или три человека. Выражали радость по случаю благополучного исхода истории с покушением. Желали здоровья и долгих лет жизни. Но как будто что-то недоговаривали. Корнеев чувствовал это, но не мог понять, чего именно не хватает в словах выступающих. Разгадка пришла скоро. Примерно через четверть часа, еще даже по первому разу не успели сменить блюда, Базылев вдруг снова взял слово. Ему, наверное, трудно было стоять, и он говорил, не поднимаясь со стула с высокой спинкой, и опять его голос был так тих, что Корнеев разбирал только отдельные слова.
Базылев благодарил за все доброе, что было сказано о нем. Пообещал сделать все от него зависящее для процветания «Росэкспорта». Честно признался, что состояние здоровья не позволяет ему работать, как прежде. И в связи с этим он передает право первой подписи мудрому и достойному человеку – Александру Тихоновичу Молотову.
Итак, в здравицах в честь Базылева не хватало обращений к нему как к действующему главе фирмы. Корнееву показалось все же, что он что-то недослышал. Но по установившейся вдруг мертвой тишине догадался, что дело обстоит именно так. В присутствии командного состава фирмы произошла передача власти. Из рук в руки, легитимно и, похоже, бесповоротно. Молотов, словно он заранее знал, что именно так все и будет, неспешно, с достоинством поднялся со своего места, и они с Базылевым обнялись. И все зааплодировали. Король умер, да здравствует король! Дело было сделано. Молотов и Базылев оставались со всеми очень недолго, пятнадцать или двадцать минут, после чего покинули зал. Охрана в дверях расступилась, пропуская руководство. Корнеев предусмотрительно ушел в тень. Базылев прошел совсем близко от него, примерно в метре. Как в тот самый день.
Было слышно, как на улице заурчали моторы автомобилей. Потом все стихло. Заметно уменьшилось количество охранников. А те, что остались, расслабились и даже приняли участие в застолье. Начальство уехало. Начиналась рядовая пьянка. Теперь и видеооператоры, отложив в сторону камеры, забыли о работе. Корнеев улучил момент, извлек из одной камеры видеокассету и спрятал ее в гараже.
Глава 42
Гости разъехались затемно. Всем было весело. Кто-то из охранников на радостях разрядил обойму в воздух. Те десять человек, которых уволил Молотов, были базылевскими людьми. Молотов избавился от них, и оставшиеся демонстрировали теперь лояльность новому хозяину.
Боря Тихомиров вновь напился. Проводив гостей, долго стоял у ворот, глядя в вечерний сумрак с блаженной улыбкой, и пьяно икал.
– Вот у нас и новый хозяин, – сказал Корнеев.
– Это – человек.
Сегодня Тихомиров благодушествовал. И даже вечная хандра куда-то испарилась.
– А Базылев-то как изменился, – повернул разговор Корнеев.
Собеседник помолчал, потом пожал плечами:
– Крепко его зацепили все-таки.
– Я даже не сразу его узнал, – продолжал гнуть свое Корнеев.
Тихомиров обернулся и уставился на него, будто только что обнаружил подле себя.
– А ты его разве видел раньше? – спросил с пьяной усмешкой.
– По телевизору, – хладнокровно пояснил Корнеев.
Они вернулись в дом. В зале, заваленные объедками и грязной посудой, стояли столы. Тихомиров пробурчал что-то нечленораздельное. Ругался. Через десять минут он уже дремал в кресле перед включенным телевизором.
Корнеев отправился к соседу. Тот снова был навеселе и обрадовался Корнееву, как старому знакомому.
– Ты жив? – вроде даже удивился он.
– А почему бы и нет?
– Пальба такая была! Я думал, вас всех там порешили.
– А что ж ты в милицию в таком случае не позвонил? – нестрого и шутливо попенял Корнеев.
– Они ни в жисть не приедут, брат. Говорят, это все ваши разборки, вот и мочите друг друга. Такое вот отношение.
– Правильное отношение, – прояснил свою позицию Корнеев.
– Э-э, нет. Мы налоги платим, как и все, пускай они и нас охраняют.
– Мы платим лишь сотую часть того, что должны были бы платить. – Корнеев говорил «мы», а хотелось говорить «ты», но он не смел. – Вот они нас и охраняют на одну сотую.
– У тебя психология мента, – беззлобно сказал сосед. – И как тебя в охрану взяли?
Корнеев рассмеялся, демонстрируя дружелюбие.
– Позвонить можно? – спросил он. – Опять что-то с телефоном.
Ему не нужен был телефон. Ему нужно было другое. Но он все-таки позвонил, показывая, что именно за этим пришел. И только когда уже уходил, будто вспомнил, у самого порога спросил:
– Снотворное у тебя есть, сосед?
– Плохо спишь?
– Работа нервная, – пояснил Корнеев. – Стрессы.
– А вот водочки, – посоветовал сосед.
– Не могу, меня закодировали.
– Сочувствую.
Сосед принес упаковку со снотворным.
– Выпьешь две таблетки – и до утра ты никакой.
Корнеев взял пять штук.
– Не многовато? – удивился сосед.
– А что – можно валенки откинуть?
– От пяти не откинешь, но добудятся тебя только к завтрашнему вечеру.
– Это их забота, – хмыкнул Корнеев.
Он вернулся в особняк, достал из холодильника бутылочку колы и растворил в ней все пять таблеток. Потом с бутылкой в руке прошел в комнату, где перед телевизором спал Тихомиров. Взял со стола пустой стакан и швырнул его в угол. Разбуженный Тихомиров вздрогнул, открыл глаза и увидел Корнеева. Корнеев стоял у темного окна и задумчиво разглядывал раскупоренную бутылку колы, которую держал в руке. Потом повернул голову и поймал взгляд Тихомирова.
– Разбудил? – осведомился Корнеев.
Взболтнул бутылку. Было слышно, как зашипела, пузырясь, кола. Тихомиров смотрел на бутылку жадными глазами.
– Сушит? – догадался Корнеев. – Держи, я возьму себе другую.
Он дождался, пока Тихомиров опорожнит бутылку, и только после этого вышел из комнаты. Подождал еще полчаса, чтобы быть уверенным, что все получилось. После этого Корнеев везде погасил свет, запер дверь и отправился к выезду из поселка. Он постоял у шлагбаума четверть часа и уехал в Москву с первой попутной машиной.
Глава 43
Бывшая жена Базылева оказалась маленькой хрупкой женщиной с короткой мальчишеской стрижкой и лицом, уже тронутым морщинами. Она не выглядела ни испуганной, ни взвинченной, но под глазами темнели круги.
– Извините, что я навестил вас вот так, среди ночи, – сказал Корнеев, улыбнувшись. – Но это необходимо, так что еще раз прошу меня извинить. Как сын?
– Спасибо, нормально.
– До Москвы добрались без проблем?
– Да.
В ее глазах было ожидание.
– Я покажу вам одну видеозапись, – сказал Корнеев. – Вы ее посмотрите, а потом мы с вами побеседуем.
Нажал кнопку на пульте, на экране начало разворачиваться действо. «Мерседес». К нему идет Молотов. Открывается дверца, появляется Базылев. Корнеев исподволь наблюдал за женщиной. Она почти не изменилась в лице, только взгляд стал будто строже.
Теперь зал. Стоят столы. Выступает Молотов. Базылев слушает его, чуть склонив голову. Иногда он, не меняя позы, обводит присутствующих внимательным взглядом.
Когда слово предоставили Базылеву, Корнеев прибавил звук. И все равно громкости не хватало. Бывшая жена Базылева заметно напрягла слух. Не все слова слышались отчетливо. Она хмурилась и покусывала губы. Корнеев ничего не комментировал.
Сюжет закончился. Корнеев выключил телевизор.
– Когда это снимали? – спросила женщина.
– Сегодня днем. – Корнеев взглянул на часы и поправился: – Точнее, уже вчера.
