Андрей Молчанов - Золотая акула
А государство грез Америка, и доныне закутанное для непосвященных в цветной туман ложно-сказочных о ней представлений, не просто приблизилось к российским рубежам, но находилось на углу каждой улицы: дух и суть ее перенес сюда тот же самый доллар, установивший повсеместное свое господство «в стране мечтателей, стране героев».
Мечтали теперь, правда, в основном о нем же, зелененьком, и серая героика будней страны колыхалась криминальными и национально-освободительными разборками и войнами исключительно во имя его.
Единственное, что обнаружил Аслан на кухне дома, в холодильнике – шмат замороженной говядины и пластиковую бутыль с минеральной водой. Пришлось вспомнить традиционную еду горных племен – отваренное несоленое мясо.
О всяческих экзотических «суши», к которым он пристрастился в Нью-Йорке, приходилось напрочь забыть.
Вручая ему пару ненадежных китайских «ТТ», Иса рассказал, что не без труда высвободил подставленных РУБОПу русаком бойцов, что сейчас идут разборки с Тофиком, на кого он повесил ответственность за конфискованный кокаин – знай, мол, с кем дружить! – но от претензий азербайджанцы увиливают и, возможно, готовятся к войне.
Впрочем, это Аслана не касалось. Ему был нужен стукач. Вернее, уши стукача.
Иса был уверен, что страну стукач не покинул, а отсиживается где-то поблизости, а потому надо выявить его родственников и знакомых, способных дать какую-либо наводящую информацию.
И повезло!
Сосед по лестничной площадке, с кем провел задушевную беседу Джамбик, разыскивающий, дескать, приятеля, которого не видел пять лет, сказал, что у объекта поисков есть деревенский дом под городом Скопином, в Рязанской области, используемый как летняя дача, и он, сосед, как-то на этой даче побывал.
– В грязи Игорь забуксовал, – поведал сосед Джамбику. – У него еще тогда «жигуленок» был. Ну, сжег сцепление. А добираться туда своим ходом муторно – триста, по-моему, верст от Москвы… Ну, припахал меня, поехали с ним вызволять тачку.
– Вызволили?
– Два дня ковырялись.
Сосед в деталях рассказал, как именно до дома добраться, и вскоре воодушевленные Аслан и Джамбик катили на БМВ Исы по узкому Волгоградскому шоссе, тянувшемуся по длинным склонам просевших низменных холмов.
Мартовская снежная крупа липла к лобовому стеклу, истаивая, ползла ленивыми водяными дорожками, мутно размазываемыми «дворниками»; мерно гудел двигатель, шуршала, уверенно рассекая застившую асфальт льдистую жижу, широкая тяжелая резина колес.
Аслан, вспоминая солнечные сухие трассы Америки, изобилующие аккуратными островками многочисленных придорожных комплексов сервиса, с терпеливым пренебрежением косился на проносящиеся в оконце заснеженные голые поля, черные перелески, покосившиеся кресты заброшенных церквей с нахохлившимся на них вороньем.
«Когда же, наконец, обратно?» – стучала в голове единственная мысль.
С трассы они свернули в дебри захолустного городишки и по петляющей колдобистой дороге выехали к обозначенной на схеме железнодорожной узкоколейке, затормозив перед переездом.
Тут возникла заминка.
Сосед доносчика уверил, что, не доезжая до переезда каких-нибудь десять метров, им предстоит свернуть вправо, на широкий проселок, ведущий к деревне, но ни малейшего намека на какую-либо дорогу не обнаруживалось.
По обеим сторонам высились здоровенные, прихваченные ледяной коростой сугробы.
Не выключая двигатель, Аслан направился в железнодорожную будку, застав там нетрезвого координатора движения поездов.
Из пояснений координатора следовало, что проселок действительно существует, но исключительно во время беззимья, ибо в деревне проживает всего десяток престарелых жителей, успешно передвигающихся в данный сезон по шпалам за крупой и макаронами в сельский магазин, а потому ради удобств этого никчемного контингента гонять по полям снегоуборочную технику местные власти не собираются по определению.
– То есть на машине не пробраться? – спросил Аслан, зябко кутаясь в дорогое шерстяное пальто и чувствуя, как немеют от холода ноги в лакированных штиблетах на тонкой подошве.
– Не, тут несколько дней назад какие-то ребята проезжали, – поведал координатор, от которого разило, как от самогонного аппарата. – По шпалам. До полустанка.
– Что за ребята?
– А я знаю?
– А машина какая? Глянь, не такая, как у нас?
Сторож расплющил нос об оконное стекло, с пьяной сосредоточенностью изучая пыхтящее у переезда БМВ.
– Похожая! – сказал уверенно.
Это Аслана обнадежило.
– Слушай, старик, а поезда? – задал он резонный вопрос.
– Ну, ходят составы, – степенно ответил старожил. – Но редко, пару раз в сутки. За углем. Тут его добывают… Электричек нет, не боись. Узкоколейка производственная, спокойная.
Вернувшись в БМВ, Аслан пересказал услышанное Джамбику.
– Машину тут не оставишь, – нахмурился тот. – И валенок у нас нет. Давай по шпалам!
Однако – не получилось. Низкая посадка машины оборачивалась цепляньем провисшей защиты картера двигателя о рельс, а потому, отчаянно кляня судьбу, напарники приняли иное решение: подспустили колеса и въехали на рельсы, решив двигаться по ним согласно принципу трамвая.
Первые двадцать метров движения принесли упревшему, едва справляющемуся с управлением юзящей машины Аслану запоздалое прозрение в опрометчивости свершенного: дорога уходила в сторону возвышенности, по краям зазияли заснеженные пропасти, и любое непродуманное ускорение сулило падение с обрыва. Однако свернуть обратно они уже не могли.
Сгущалась ночь, рельсы тянулись в бесконечность, склоны становились все круче и круче, и, судорожно вцепившись в руль, елозивший во вспотевших ладонях, Аслан, слившийся всем своим существом с автомобилем, обмирая, метр за метром продвигался вперед, думая, что скажет Псе, если все-таки сверзится с откоса… Одновременно, вторым планом, с растерянной досадой он задавал себе невольный вопрос: как, завершив акцию, они будут выбираться назад?
– Шайтан! – внезапно воскликнул Джамбик.
Аслан хрипло застонал: на них, сияя фарами, надсадно и угрожающе гудя, шел черной многотонной громадой электровоз.
По счастью, обрыв по правой стороне движения сглаживался пологим выступом и, свернув с рельс, автомобиль плавно заскользил по нему, погружаясь по крышу в ватное болото снежных наносов.
Скрипнул проседающий под днищем наст. Зашипел заглохший движок.
Аслан открыл оконце, разгреб заваливающий салон снег и, высунув в образовавшуюся прореху голову, узрел на фоне звездного неба металлическую закопченную громаду локомотива.
– Чего свернули-то? – донесся до него радостный, звонкий голос. – Мы бы назад подали, а теперь вытаскивай вас!
Выкарабкавшись из затонувшей в снегу машины, Аслан принял из рук машиниста ржавую лопату с черенком-огрызком, принявшись разгребать неподатливую снежную массу, ощущая, как холодной сыростью набухают брюки и тонкие носки.
Обдирая ладони, приладил к буксировочному крюку разлохмаченный металлический трос.
Локомотив подал назад, легко выдернув из снежного плена несчастный БМВ, со скрежетом измятых о рельсы коробов и подвески вновь взгромоздившийся на железнодорожное полотно.
Полчаса ушло на то, чтобы отвязать проклятый, затянувшийся в мертвый узел трос.
В лохмотья разодрав перчатки, искорябав задубевшие от анестезирующего мороза пальцы, Аслан уселся в сугроб на водительское сиденье, не чувствуя педалей деревянной колодой ступни.
Угрюмо клацал зубами нахохлившийся, продрогший Джамбик.
Изувечив днище машины, пару раз едва не слетев с откоса, каким-то чудом они все же добрались до полустанка, где отвинтили номерные знаки и извлекли из тайников в креслах боевое оружие.
В километре виднелись редкие огоньки искомой деревни.
Налетевшая метель скрыла едва угадываемую тропку, ведущую к далеким покосившимся хатам, и, сбившись с нее, по пояс в снегу, Аслан с Джамбиком побрели, слепо ориентируясь в неприветливом пространстве, на заветные источники электрического света, мутно плавающие в ошалевших глазах.
Они двигались, проваливаясь в какие-то канавы и карабкаясь на их стены, как замерзшие клопы, не ощущая своих закаменевших тел.
У первой хаты остановились, подойдя к окну, всмотрелись в глубь небольшой комнаты, где сидел возле стола с самоваром на табурете какой-то согбенный дедок, попивающий чай с баранками.
– Пошли! – просипел Джамбик.
Через незапертую входную дверь они проникли в темные сени, вонявшие кислой капустой, и остановились перед дверью, ведущей в комнату, обитую потертым дерматином с выбившимся из его трещин грязной ватой.
Аслан раскрыл дверь и размашисто шагнул в тепло помещения.
И тут же ослепляющий удар в голову откинул его назад, на стоящие на низких полатях ведра, опрокидывая которые, он повалился навзничь в растекшуюся на полу лужу…
